Проклятье музыканта - Страница 13

Вместо ответа он брызнул в меня водой. Ледяные капли попали на оголенную кожу руки, заставив меня взвизгнуть от неожиданности:

– Сумасшедший!

А Рауль уже схватил меня за запястье и легонько дернул на себя, делая вид, что пытается затащить под душ. И когда я испуганно выдернула руку и отскочила, засмеялся.

– Мне кажется, я уже настолько замерз, что потерял чувствительность, – признался он, торопливо кутаясь в полотенце. – Спасибо, что не в декабре жаркое лето заставили изображать. Брррр…

– Беги одевайся! – скомандовала я, видя, как он приплясывает на месте, чтобы согреться. – Там кто-то снарядился за кофе, я заказала и для тебя.

– Вот спасибо! – с чувством поблагодарил он и бегом направился к фургону, из которого уже вышла переодетая в джинсы и футболку Эстер. Согреться она так и не смогла, поэтому куталась в раздобытое где-то одеяло. К девушке сразу направился Чави, который протянул ей завернутый в фольгу бутерброд. Эстер с улыбкой поблагодарила, и парень, приободренный ее благодарностью, собрался уже было завязать разговор, но к актрисе подошел режиссер и принялся что-то объяснять, показывая руками в сторону дороги.

– Анна!

Я оглянулась и увидела, что ко мне направляется переодетый в сухую одежду Рауль. В руках у него были пластиковые стаканчики с кофе, а из карманов куртки торчали завернутые в фольгу бутерброды.

– Держи!

Я взяла один стаканчик и вытащила из кармана бутерброд. Отыскав большой валун, мы уединились ото всех и, глядя с этого места на пляж, принялись за еду. Молча, «разговаривая» лишь одними взглядами и понимающими улыбками: это место вызывало одинаковые воспоминания у обоих.

Последнюю сцену снимали неподалеку от пляжа, на шоссе. Для того чтобы перекрыть участок дороги, пусть и не очень оживленной – на самом деле машины по ней ездили крайне редко, – получили специальное разрешение. Но все хлопоты того стоили: вид с этого места открывался изумительный. Внизу пенилось, разбиваясь о скалы, море. Подсвеченное солнцем, оно создавало иллюзию вернувшегося лета. А упитанные чайки, с криком носившиеся над прибоем и рассевшиеся на камнях в маленьких бухтах, добавляли живописности картине.

Эстер уже находилась возле начерченной на асфальте мелом отметки. Компанию девушке составлял Чави, облокотившийся на свой отмытый от дорожной пыли, блестевший на солнце красной лакировкой спортивный байк. Наконец-то парень получил возможность поговорить с девушкой и, похоже, делал шаги к успеху: Эстер, слушая его, дважды улыбнулась. Но их беседу прервали командой начинать съемки. Рауль подошел к другу и оседлал его мотоцикл.

– Удачи! – пожелала я мужу, вспоминая о том, как мы прошлым летом мчались на его байке навстречу звездной ночи, которая открывала нам свои объятия, благословляла лунным светом и теплым ветром. Возможно, Рауль подумал о том же, потому что, сев на мотоцикл, оглянулся на меня и подмигнул.

Пару снимали то с одного ракурса, то с другого, то просили разогнаться и пронестись мимо едущей рядом машины с камерами и осветительной техникой, то, наоборот, притормозить.

– Оренсе, давай я тебя сменю? – крикнул перед очередным дублем стоявший рядом со мной Чави. За съемками он наблюдал с напряжением, видимо, жалея о том, что это не его обнимает за талию красивая девушка, не к его спине прижимается на проносящемся по участку дороги дубль за дублем мотоцикле.

– Эстер, не откажешь потом вот так разочек прокатиться со мной? А то и до отеля довезу в целости и сохранности! – подтвердил он мои догадки и щелкнул телефоном, делая снимок. Девушка ответила Чави легкой улыбкой, не говорящей ни «да», ни «нет».

– Ну почему одним все – красотки и главные роли, а другим ничего? – воскликнул в сердцах парень, не в силах смириться с «несправедливостью».

– А что ж ты не рвался заменить меня во время купания в холодном море, э? – весело отозвался Рауль, удерживая задорно пофыркивающий мотоцикл.

– Да я бы с радостью! Но мои плавки кастинг не прошли.

– Или ты в плавках, – хмыкнул Фернандо, за что тут же получил от Чави шутливый тычок в бок. Рауль засмеялся. Эстер обняла его за талию, взревел мотор, мотоцикл рванул с места и понесся по дороге мимо машины со съемочной группой.

Приближаясь к отметке, где должен был остановиться, Рауль стал сбрасывать скорость, и в этот момент Эстер вдруг пронзительно завизжала и резко отклонилась вправо. Я испуганно вскрикнула, Чави выругался. Рауль попытался удержать мотоцикл, но с пассажиркой за спиной это оказалось непросто. Мгновение – и байк опрокинулся. Я и все, кто стоял рядом, одновременно рванули к месту происшествия. С кузова остановившейся машины спрыгнули двое мужчин и тоже бросились на помощь. Кто-то из присутствующих подбежал к упавшей девушке. Кто-то, обогнав меня, – к Раулю. Я с бьющимся у горла сердцем, расталкивая всех, бросилась к мужу.

– Я в порядке! – пробормотал он, увидев меня. Я присела рядом с ним и порывисто обняла. Рауль торопливо поцеловал меня в щеку и обеспокоенно огляделся:

– Где Эстер?

– Здесь! – крикнул кто-то.

Оглянувшись, мы увидели, что Чави пробирается к девушке сквозь столпившихся вокруг нее людей. Я тихо охнула, подумав, что она пострадала, но когда толпа расступилась, мы увидели, что Эстер сидит на поросшей травой обочине – живая и, похоже, невредимая, но сильно напуганная. Ей наперебой задавали вопросы, но она отвечала лишь рассеянными кивками.

– Эстер, ты как?! – крикнул Рауль.

Девушка непонимающе глянула на нас, опять машинально кивнула и вдруг зарыдала. Кто-то помог ей подняться. Окружив Эстер, ее повели к фургону. А Чави растерянно остался стоять на месте, неприкаянный, испуганный, обиженный тем, что его так легко вытеснили из окружения актрисы. Увидев, что она идет сама, без посторонней помощи, мы облегченно вздохнули. Я встала, приняв поданную мне ассистентом режиссера руку, Рауль поднялся самостоятельно. Режиссер объявил о небольшом перерыве, чтобы дать всем прийти в себя, и направился вместе с другими членами съемочной группы к машине.

– Что с тобой? – обеспокоилась я, заметив, что Рауль вдруг поморщился.

– Ничего, – ответил он. Беззаботность, прозвучавшая в его голосе, была слишком наигранной, она не успокоила меня, а, наоборот, встревожила еще больше.

К нам, стоявшим в окружении ребят из группы, подошел Чави, везя поднятый мотоцикл, и Рауль обратился к другу:

– Прости, старик. Пытался удержать его… Повредил?

– Небольшая вмятина, но исправить можно. Сам как?

– В порядке. Что с Эстер?

– Напугана, но, похоже, даже царапин нет. За мягкую посадку в траву она должна быть тебе благодарна.

– Благодарности были бы уместны, если бы мы не упали.

– Счастье, что машина ехала по другой полосе и скорость мотоцикла была невысокая. Что на Эстер нашло? – спросил Фернандо.

– А я откуда знаю? – буркнул Рауль. – Неожиданно закричала и резко дернулась в сторону.

– Придет в себя – расспрошу, – твердо заявил Чави, решив, видимо, использовать это происшествие с пользой для себя.

Мы направились к фургону.

– Ты повредил ногу? – встревожилась я, заметив, что Рауль прихрамывает.

Он отрицательно мотнул головой, но при этом положил мне руку на плечи – вроде бы и чтобы обнять, но вместе с тем будто нуждаясь в опоре.

– Рауль, меня-то не обманывай.

– Подвернул, когда падал, – нехотя признался он. Шли мы медленно и быстро отстали от всех.

– И почему не сказал об этом, когда тебя спрашивали, все ли в порядке?

– Надо закончить съемки, Анна. Мы сильно ограничены во времени: разрешение удалось получить лишь до определенного часа.

– Но…

– Посижу немного, и все пройдет. Не волнуйся.

Добавить что-либо я не успела, потому что в тот момент, когда мы подходили к фургону, от группы стоявших людей отделилась Эстер и бросилась нам навстречу:

– Рауль? Ты как?

На ее бледном лице со следами размазавшейся туши был написан испуг пополам с виной.

– В порядке.