Проклятье хаоса - Страница 50

Трое спустились на первый этаж, не встретив никакого сопротивления. Ни единого зомби, ни одного вампира или любого другого монстра, – никто не поднялся против них. На открытый вызов Кэддерли не последовало ни одного ответа. Если бы он остановился и подумал об этом, Кэддерли понял бы, что это хорошо, что это знак того, что Руфо, возможно, еще не осведомлен о том, что происходит в его владениях. Но молодой жрец был поглощен мыслями о Данике, его потерянной любви, и желал, чтобы кто-нибудь, какой-нибудь приспешник Руфо, а еще лучше – он сам преградил им дорогу. Он хотел нанести удар изо всех своих сил по тьме, забравшей его любовь.

Они зашагали по коридору, ведущему в холл. Кэддерли быстро проделал весь путь к парадным дверям, к южному крылу за ними, туда, где начался пожар. Там находилась главная молельня Библиотеки Назиданий, место, осквернить которое Руфо было бы труднее всего. Возможно, молодой жрец и дворфы найдут там прибежище, откуда смогут ударить сразу по всем направлениям. Возможно, там Кэддерли отыщет ключ, который приведет его к тому, кто отнял у него Данику.

Шаги его были отважны и быстры, но Айвэн и Пайкел поймали его за руки, и никакая целеустремленность не вырвала бы молодого жреца из этой крепкой хватки.

– Нам надо идти на кухню, – объяснил Айвэн.

– У нас нет времени серебрить твой топор, – резко ответил Кэддерли.

– Забудь о топоре, – покладисто согласился Айвэн. – Но нам с братом все равно надо на кухню.

Кэддерли поморщился, сейчас его не интересовало ничего, что могло бы притормозить охоту. Однако, зная, что ему не переупрямить Айвэна, юноша кивнул.

– Только побыстрее, – бросил он им. – Встретимся в холле или в сожженной молельне рядом с ним.

Айвэн и Пайкел свернули и за спиной Кэддерли обменялись озабоченными взглядами. Никого из них не радовала перспектива раскола их и без того маленькой группки, но преисполненный решимости отправиться в свою кузню при кухне Айвэн знал, что Кэддерли не уступит.

– Только в холле, – сурово заявил дворф. – А то будешь совать повсюду свой нос, и он застрянет где-нибудь, где ему быть не стоит!

Кэддерли кивнул и освободился из рук дворфов, немедленно перейдя на торопливый шаг.

– Только в холле! – крикнул ему вслед Айвэн, но Кэддерли не ответил. – Давай побыстрее, – сказал Айвэн своему брату, пока они оба глядели в спину молодому жрецу, – Он не остановится в холле.

– Ух-хух, – согласился Пайкел, и они побежали по своим делам.

Кэддерли ничего не боялся. Гнев властвовал над ним, и единственной оставшейся эмоцией, омывающей неколебимый утес ярости, была скорбь. Его не заботило то, что Айвэн с Пайкелом отделились от него, что он остался один. Он надеялся, что Кьеркан Руфо и его темные подданные поднимутся против него, чтобы он смог разобраться с ними раз и навсегда, стерев их не-мертвые тела в пыль и развеяв ее по ветру.

До холла молодой жрец добрался без происшествий, но даже не подумал задержаться там и подождать своих спутников. Он отправился в выжженную молельню, в комнату, где, очевидно, начался пожар, на поиски подсказок. Юноша сорвал преграждающий путь гобелен и пинком распахнул обугленную дверь.

Густой дым висел неподвижно, заполняя всю комнату смрадом сгоревшей плоти, не имеющим ничего общего с затхлым воздухом Библиотеки. Кэддерли немедленно понял, хотя бы только по запаху, что по крайней мере одно существо погибло здесь. Погибло ужасной смертью. Толстый слой копоти покрывал стены, часть потолка обрушилась, и лишь один из прекрасных гобеленов, украшавших когда-то стены, остался почти целым, хотя так почернел, что узнать, что на нем было выткано, стало совершенно невозможно. Кэддерли долго и мрачно смотрел на черную тряпку, пытаясь хотя бы вспомнить рисунок, пытаясь вспомнить Библиотеку такой, какой она была, когда в ней еще обитал свет Денира.

Он был так сосредоточен, что не заметил поднявшегося за его спиной обугленного тела, неотвратимо приближающегося к нему.

Молодой жрец услышал шуршание высохшей кожи, почувствовал прикосновение к плечу и подпрыгнул, развернувшись в воздухе так, что потерял равновесие и чуть не упал. Глаза юноши расширились и ужас вытеснил гнев, когда он увидел съежившиеся, почерневшие останки человека, невысокую фигурку с потрескавшейся кожей, выступающими обожженными костями и белыми зубами – и эти зубы были самым худшим в облике сгоревшего существа!

Кэддерли лихорадочно нащупал посох и жезл и вскинул волшебную палочку. Он понял, что создание не вампир, возможно, по силе даже не приближается к вампиру. Он вспомнил об исчерпавшем себя заговоренном кольце и сообразил, что то же могло случиться и с жезлом. Внезапно Кэддерли почувствовал себя дураком, виня за безрассудство, допущенное наверху: не стоило растрачивать энергию жезла, разгоняя тени. Юноша сунул жезл под мышку и схватил вместо него шляпу. Свободная рука потянулась к посоху и веретенообразным дискам – молодой человек не мог решить, какое оружие будет тут более эффективно, не был уверен, справится ли с плотью ожившего монстра, чем бы он ни был, не заговоренное оружие.

Наконец Кэддерли успокоился и решительно выставил вперед шляпу со священным символом.

– Я – посредник Денира! – громко и убежденно провозгласил он. – Покинь дом моего бога. Тебе здесь не место!

Черное создание продолжало приближаться к Кэддерли.

– Убирайся! – велел юноша.

Чудовище не остановилось и не замедлило шага. Кэддерли занес для удара посох и, уронив шляпу, схватился за жезл. Он зарычал от бессилия повернуть вспять жуткое создание, мимоходом удивляясь, как могла Библиотека так удалиться от Денира, что он не может воззвать даже к имени бога.

Ответ пришел неожиданно, ответ, которого Кэддерли никак не предвидел.

– Кэддерли, – проскрипел черный труп, и хотя голос его едва слышался, и воздух у губ существа, которому не нужно было дышать, почти не двигался, Кэддерли узнал интонацию, с которой было произнесено его имя.

Дориген!

– Кэддерли, – повторила мертвая колдунья, и юный жрец, слишком ошеломленный, не смог сопротивляться, когда она подвинулась ближе и подняла обожженную руку, дотрагиваясь до его лица.

Зловоние чуть не лишило его сознания, но юноша упрямо держался на ногах. Его инстинкты твердили ему о необходимости хлестнуть чудовище посохом, но он сдержался, взял себя в руки и отвел оружие в сторону. Если Дориген осталась мыслящим существом, как, по-видимому, и было, то не должна была сдаться Руфо, не должна была перейти на сторону противника Кэддерли.

– Я знала, что ты придешь, – прохрипела мертвая Дориген. – Теперь ты должен вступить в бой с Кьерканом Руфо и уничтожить его. Я сражалась с ним здесь.

– Ты погубила себя своим огненным шаром, – догадался Кэддерли.

– Это был единственный способ помочь Данике спастись, – объяснила Дориген и Кэддерли не стал сомневаться в этом утверждении.

Взгляд на лицо молодого жреца, исказившееся при упоминании имени Даники, о многом поведал Дориген.

– Даника не спаслась, – прошептала она.

– Ложись, Дориген, – мягко ответил юный жрец, с несказанным сочувствием. – Ты мертва. Ты заслужила покой.

Лицо трупа затрещало – Дориген растянула искаженные черты в подобии улыбки.

– Руфо не позволит мне отдохнуть, не даст покоя, – объяснила она – Он, без сомнения, держит меня здесь как подарок себе.

– Ты знаешь, где он?

Дориген пожала плечами, и хлопья кожи черным снегом посыпались с ее сморщенной плоти.

Кэддерли долго и пристально взирал на жуткое создание, в которое превратилась Дориген. И все же, несмотря на внешность, она не стала отвратительной в сердце своем, осознал он. Дориген сделала выбор, и этим, по мнению Кэддерли, полностью рассчиталась за свои прегрешения. Он мог бы задержать ее здесь, расспросить о Кьеркане Руфо, возможно, получить какую-нибудь ценную информацию. Но это было бы нечестно, понял он, только не с Дориген, заслужившей покой.

Молодой жрец нагнулся и подобрал свою шляпу, снял с нее брошь со священным символом и прижал ее ко лбу существа. Дориген не отступила и не испытала боли. Кэддерли показалось, что священное изображение принесло ей мир, и это тоже подтвердило его надежды на то, что она обрела спасение. Кэддерли повысил голос в молитве. Дориген расслабилась; она закрыла бы глаза, но веки ее сгорели. Женщина смотрела на юного жреца, на человека, явившего ей милосердие, давшего шанс искупить грехи. Она смотрела на человека, освобождающего ее от пыток Кьеркана Руфо.