Пройдя долиной смертной тени (Не убоюсь зла) - Страница 1
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120.Роберт Хайнлайн
Пройдя долиной смертной тени (Не убоюсь зла)
Robert A.Heinlein
I Will Fear No Evil
(1970)
Глава 1
По стилю комната напоминала псевдобарокко 1980 года, но была широкой, длинной, высокой и роскошной. Около окон с имитацией различных пейзажей стояла автоматизированная больничная койка. Она не вписывалась в интерьер комнаты, хотя большую часть ее закрывала великолепная китайская ширма. Канцелярский стол, стоявший в сорока футах от нее, тоже был чужеродным, а рядом с ним стояло больничное кресло-каталка, и от него к койке тянулись различные провода и трубки.
Рядом с креслом, за передвижным стенографическим столом, уставленным управляющими микрофонами, звуковой пишущей машинкой, часовым календарем, пультом управления и прочими обычными секретарскими принадлежностями, сидела молодая красивая женщина.
По манере поведения она выглядела типичным добросовестным секретарем, но одета была по последней моде, в экзотический наряд «половина на половину»: правые плечо, грудь и рука скрывались под угольно-черным трикотажем, левую ногу обтягивала ярко-красная ткань, на месте трусиков — оборка обоих цветов, черная сандалия была на красной стороне, красная сандалия — на обнаженной правой ноге. Кожа была расписана красными и черными красками.
По другую сторону стола стояла женщина постарше, одетая в халат медсестры. Она сосредоточенно смотрела то на свой пульт, то на пациента в кресле и не обращала никакого внимания на остальных. За столом сидело более дюжины мужчин, одетых, в основном, по-спортивному: дань моде, которой следовало старшее поколение служащих.
В кресле-каталке сидел дряхлый старик. Если бы не яркие живые глаза, он был бы похож на плохо сделанную мумию. На лице у него не было никакой косметики, да и она не могла бы скрыть пугающую дряхлость.
— Вампир, — тихо говорил он, обращаясь к одному из сидящих за столом, — вы просто кладбищенский упырь, дорогой Парки. Неужели ваш отец не объяснил вам, что правила хорошего тона велят сперва подождать, пока человек кончит брыкаться, а уже потом хоронить его? Или у вас не было отца? Юнис, сотрите последние слова. Господа, мистер Паркинсон предложил мне уйти в отставку с поста председателя нашей комиссии. Кто еще думает так же? — Он помолчал и медленно обвел взглядом членов комиссии. — Ну же! Неужели никто не поддержит нашего дорогого Парки? Может быть, вы, Джордж?
— Я здесь ни при чем.
— Но вы бы обязательно проголосовали «за», не так ли? Поскольку никто больше не поддерживает это предложение, оно отклоняется.
— Я снимаю свое предложение.
— Поздно, Паркинсон. Из протокола ничего нельзя удалить, разве что по общему согласию, открытому или подразумеваемому. Достаточно одного возражения — и я, Иоганн Себастьян Бах Смит, возражаю… и это правило не подлежит обсуждению, поскольку я придумал его задолго до того, как вы научились читать. Но, — Смит снова осмотрел присутствующих, — у меня есть новость. Как рассказал нам мистер Тил, все наши предприятия находятся в удовлетворительном состоянии, а «Морские ранчо» и «Фундаменты» в более чем удовлетворительном. Поэтому для меня самое время уйти в отставку. — Смит сделал паузу, потом продолжал: — Не удивляйтесь и закройте ваши рты. А вы, Парки, не радуйтесь. У меня для вас есть особая новость. Я остаюсь на посту председателя комиссии, но слагаю с себя исполнительские полномочия. Наш главный советник, мистер Джейк Саломон, становится заместителем председателя и…
— Подождите, Иоганн. Я не собираюсь управлять всем этим пандемониумом.
— От вас этого и не требуется, Джейк. Вы будете председательствовать в собраниях комиссии в мое отсутствие. Неужели я прошу от вас так много?
— Вроде бы нет…
— Спасибо. Я ухожу с поста президента компании «Смит энтерпрайзис», и мистер Байрам Тил становится нашим президентом и главным управляющим; ему давно положено продвижение по службе. На его плечах будет выбор платежей, акций, прерогативы и привилегии, лазейки для неуплаты налога. Этим я лишь отдаю ему должное.
— Послушайте, Смит, — начал было Паркинсон, но старик перебил его:
— Молодой человек, никогда не обращайтесь ко мне со словами «послушайте, Смит». Называйте меня «мистер Смит» или «мистер президент». Итак, что вы хотели сказать?
Паркинсон справился с эмоциями и ответил:
— Послушайте, мистер Смит, я не могу согласиться с вашим предложением. Не говоря уже о том, что вы одним махом продвигаете своего помощника на должность президента, что само по себе неслыханно… Если необходимы какие-либо изменения в руководстве, то следует учитывать и меня. Я ведь имею второй по величине пакет акций.
— Я рассматривал и вашу кандидатуру на должность президента, Парки.
— Неужели?
— Да, И хохотал при этом от души.
— Какого черта вы…
— Не надо так говорить, иначе я привлеку вас к суду. Вы забыли о том, что мой пакет акций означает право решающего голоса. А что касается вашего пакета, то по правилам нашей компании всякий, кто представляет пять и более процентов акций, автоматически становится членом комиссии, даже если его никто не любит или он страдает от расстройства респираторной системы. И вы, и я подпадаем под эти определения. Байрам, каковы последние данные по доверенностям и покупке акций?
— Полный отчет, мистер Смит?
— Нет, просто объясните мистеру Паркинсону, где его место.
— Конечно, сэр. Мистер Паркинсон, на сегодня вы контролируете менее пяти процентов акций с правом голоса.
— Вы уволены, молодой вампир, — елейным голосом добавил Смит, — Джейк, созовите специальное собрание акционеров, разошлите официальные извещения, соблюдите все формальности, пусть Парки торжественно вручат золотые часы, выпихнут его из комиссии и изберут его преемника. Вопросы есть? Нет. Объявляю перерыв. Джейк, останьтесь. Вы тоже, Юнис. И вы, Байрам, если у вас есть какие-нибудь вопросы.
Паркинсон вскочил со стула.
— Но я еще не все сказал, Смит!
— Да, конечно, — сладко ответил старик. — Передавайте привет вашей теще и скажите ей, что Байрам будет переводить ей круглые суммы, несмотря на то, что вас уволили.
Паркинсон вышел, не сказав больше ни слова. Следом вышли и другие. Смит обратился к Джейку:
— Джейк, как можно дожить до пятидесяти лет и не накопить ни грана ума? Этот парень за всю свою жизнь совершил лишь один разумный поступок — выбрал богатую тещу. Вы согласны?
— Иоганн, — сказал Ганс фон Ритер, наклонившись над столом и обращаясь прямо к председателю, — мне не понравилось, как вы обошлись с Паркинсоном.
— Спасибо. Вы откровенны со мной и говорите мне в лицо все, что думаете. Это редкость в наши дни.
— Убрать его из комиссии следовало давно. Он обструкционист. Но стоило ли его унижать?
— Наверное, не стоило. Это одна из моих маленьких причуд, Ганс. У меня теперь осталось не так уж много удовольствий.
Вкатился механический лакей, повесил пустой стул на свой крючок и удалился.
— Я не желаю, чтобы со мной обошлись так же, — продолжал фон Ритер. — Если вы хотите иметь в комиссии лишь тех, кто всегда соглашается с вами, то хочу вам заметить, что я контролирую меньше пяти процентов акций с правом голоса. Вы хотите моей отставки?
— Бог с вами! Конечно, нет! Вы мне нужны, Ганс, а Байраму вы будете еще нужнее. Я не люблю тех, у кого рот всегда на замке. Если кому-то не хватает мужества возражать мне, то ему нечего делать в этом кабинете. Но если кто-то мне возражает, он должен делать это с умом. Как вы, например. Вы не один раз убеждали меня переменить мнение, а это было нелегко, принимая во внимание мое упрямство. Юнис, подзовите для доктора фон Ритера кресло поудобнее.
Кресло приблизилось, но фон Ритер отмахнулся, и оно снова удалилось.
— У меня нет времени на светские беседы. Что вы хотите?
Он встал. Стол сложил ножки, повернулся боком и скользнул в стену.