Профессия - Страница 76
– Как он себя чувствует? – спрашивает взволнованный женский голос.
– Организм ослаблен, но опасности нет.
– Это точно? – снова нажимает Леди Х.
Я открываю глаза.
– Привет.
– Привет, красавчик, – она кивает без улыбки.
Сестричка выходит.
– Уладили? – она садится рядом со мной.
– Не знаю. Я потерял сознание.
– Не удивительно.
– А ты как?
– Прекрати! Забудь все, что я говорила. А то будешь вечно спрашивать меня о здоровье.
– Ты очень красивая, Наташа. И совсем еще... восьмиклассница.
Она торопится отвернуться.
– Ничего, уютная палата. Знаешь, как я тебя нашла? Пришла к твоему следователю, а он мне говорит: «За недостатком улик дело закрыто, а бывший подследственный переведен в больницу с насморком», а сам пишет что-то, глаз на меня не поднимает.
– Он шутник вообще, – вспоминаю я Цаплина-Колобка.
Дотягиваюсь до телефона и набираю номер Эдиты.
– Дита? Здравствуйте... Да, все закончилось хорошо. Нет, еще не совсем закончилось, я пока в больнице – с насморком... Ну-ну, на самый счастливый этот день никак не тянет... Но я рад, что вы рады.
Леди Х слушает молча.
– Это подруга, – объясняю я ей. – Одна моя хорошая знакомая. Не хочу, чтобы она переживала за меня.
– Это она беременна?
– Нет. Свою девочку я не посвящаю в издержки своей работы. Ей нельзя волноваться.
– Позвони ей, – вдруг просит Леди Х. – Я хочу послушать твой голос, когда ты говоришь с любимым человеком...
И я понимаю, зачем ей это нужно. Иногда не хватает совсем чуть-чуть боли, чтобы расплакаться и стало легче...
– Лара? – говорю я в трубку. – Это я...
– Илья! – она вскрикивает. – С тобой все нормально?
– Да-да, прости, я не мог позвонить. Я уезжал, но уже возвращаюсь в город, скоро буду. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, не волнуйся за меня. Все хорошо. Мне снились плохие сны... про тебя.
– Не переживай, моя девочка. Это всего лишь сны. Я очень тебя люблю...
Леди Х плачет беззвучно. И после этого – мы говорим спокойно о разных вещах. И я понимаю, что эта ее боль тоже осела на дно. И что скоро это дно захлестнет ее совершенно своей чернотой...
Я беру ее за руку.
Входит медсестра со стопкой одежды.
– Вам переодеться передали, – обращается ко мне. – Курьер принес из магазина.
Наташа оглядывает брюки и рубашку.
– Лен – удачный выбор для больного. Носки-трусы, туфли. Ты уверен, что это все по размеру?
– Рано вам пока одеваться. И резких движений не делайте! – предупреждает медсестра.
Неожиданно становится так весело, как бывает только после долгих переживаний и женских слез..
Но внутри этого веселья – то, что я уже не смогу забыть – то, что я узнал о Наташе, о Генке, об Эдите... и о себе самом.
Еще несколько дней я валяюсь в больнице. В эти дни звонит Лара... и мы просто болтаем. Звонит Эдита, рассказывает почему-то о делах компании, словно теперь мне сам Бог велел интересоваться новинками фармацевтической промышленности.
Рана начинает заживать. Капельницы отменяют. Появляется аппетит. Я встаю, хожу, травлю анекдоты с доктором, пялюсь в телевизор
Генка не звонит и не приходит. Кроме присланной одежды, ничего не напоминает мне о его существовании. Но я о нем помню – помню о человеке, которому я дорог только потому, что заставил его думать о необратимом. И я хорошо его понимаю – объяснять ничего не надо. Иногда какая-то незначительная черта или манера поведения совершенно незнакомого человека способна швырнуть тебя в прошлое, размозжить твою реальность о скалы памяти и заставить тебя строить новую реальность только вокруг этого странно знакомого образа.
Доктор приносит мне сборники комедийных сериалов и немного порнухи. По его мнению, это должно меня бодрить. Врачу тридцать лет – он еще не понимает, что бодрит не виртуозность юмора и секса, а искренность и доброта.
Но я добросовестно просматриваю все фильмы – и очень его благодарю.
Бреюсь, одеваюсь, но все равно не узнаю себя в зеркале – я худой, бледно-серый и у меня появились морщины. Так, словно за эти дни заключения и болезни мое тело впитало не только собственную боль, но и чужую. Чужую память. Чужое отчаяние. Чужие раны...
Док что-то говорит об инъекциях ботокса.
– А мимика?
– Мимика немного костенеет, если можно так сказать, – соглашается он. – Вам сколько? Тридцать восемь? Ну, в принципе... Для тридцати восьми неплохо. Седых волос нет.
Я отвожу взгляд от своего дохлого отражения и любуюсь полным и розовощеким доктором. Неужели за это время я перестал быть «Суперменом» и «красавчиком»? Ощущение неуверенности все больше закрадывается в сердце...
И вдруг я хохочу. Еще неделю назад, дыша блевотиной в камере, я мечтал только о том, чтобы выжить, а сейчас мне уже хочется сногсшибательно выглядеть!
– Нет, без ботокса я уж точно обойдусь...
– Ну, мы могли бы... в виде бонуса оказать косметологические услуги, поскольку ваше лечение очень щедро оплачено.
Так люди оплачивают свою больную память. Черные провалы. Черные дыры. Черное дно.
Я крепко жму доку руку и ухожу из больницы. Нахожу на стоянке свою машину, которая ждет меня, как верная собака. Падаю головой на руль. Вот я и дома.
И другой дом мне не нужен.
23. РАДОСТЬ ВСТРЕЧИ
Лара рада безумно... Так безумно, что не замечает моей бледности. А, может, она уже забыла, как я выгляжу вообще...
В городе неимоверная жара. В квартире тоже душно, несмотря на то, что открыты все окна, и сквозняки срывают шторы. Она сидит, обняв меня крепко, и рассказывает о своей работе, о каждом дне, который она провела в ожидании, обо всех своих плохих снах. Она пересказывает мне все подробно, и я попадаю внутрь каждого ее кошмара – вот на меня обрушилась скала, вот на меня наехал грузовик, и я кричу...
– А что я кричал? – уточняю я.
– Не знаю. Имя какое-то. Но не русское. Похоже на «Энжи».
Я пожимаю плечами: на то они и кошмары, чтобы пугать всех в радиусе пятидесяти метров.
– Все позади. Я дома. И никуда больше не уеду.
– А в Киев?
– Нет. Я решил, что мы останемся здесь. У меня здесь хорошая работа. Мы будем заниматься исключительно законными делами. Будем помогать людям, как команда Бэтменов.
Она улыбается.
– Это очень хорошо. А... он?
– Генка? Да он нормальный. Просто у него контузия иногда сказывается. Он же в Чечне воевал, да еще в спецназе.
– А, тогда понятно, – сочувствующе кивает Лара.
Мы звоним ее родителям и приглашаем их на свадьбу. Свадьба планируется не очень пышная, но я хочу подарить своей понятливой девочке и нашему ребенку свою фамилию...
А вечером, заехав в бюро и напугав всех эпидемией насморка, скосившей меня в расцвете сил, приезжаю-таки в «Автодор». У Генки совещание. Я брожу по холлу, потом болтаю с длинноногой Лолой, пью кофе и провожаю взглядом расходящихся из кабинета Босса топ-менеджеров.
Вхожу в кабинет Никифорова...
Какими же сложными могут быть отношения между людьми, с какими капканами и темными коридорами... И какими же простыми и открытыми они могут быть!
Я без слов подаю Генке руку и хлопаю его по плечу. Если с мужчинами ему бывает так сложно, то его женщинам остается только посочувствовать.
Мне почему-то кажется, что Генке страшно неловко. Он закуривает и спрашивает бегло.
– Как ты? Оклемался?
– Да, все хорошо. Мне даже предложили как бонус инъекции ботокса..
Он опять сосредоточивается на моем лице.
– Ботокса? От морщин?
– Ну да.
– А ты что?
– Отказался.
Он не улыбается. Может, считает, что зря...