Профессор по вызову (СИ) - Страница 45

Но Багинский не слушал. Да, мозгом он понимал, что это может быть всё, что угодно — включая самое банальное — занятие громким сексом посторонних людей. Но долбанная интуиция словно с ума сошла — орала, визжала и крутилась в его голове, словно мигалка на крыше у ментовской машины.

Там, туда! Скорее — подгоняли его все его чувства, все его натянутые, словно струны гитары, нервы.

Бросив сумку, не глядя куда, он взбежал по пожарной лестнице на третий этаж, толкнул дверь коридора, огляделся… и снова побежал — уже по коридору, мимо мелькающих одинаковых дверей с номерами. Только и успевал считать — 315, 318, 320…

325! Вот он! Без секунды промедления профессор затарабанил дверь, уже прикидывая, насколько она прочная.

— Заняты! — донесся изнутри приглушенный, но определенно знакомый голос.

Аслан! — с невероятным облегчением понял Багинский. Значит, он не ошибся, и Птичкина действительно там, внутри! Она ведь с ним поехала встречаться, не правда ли?

Но тут же облегчение сменилось ужасом. Ведь это же про них тогда соседи жаловались, что слишком шумят, а охранник решил, что там занимаются сексом!

Значит, Птичкина не просто «там, внутри», она… она трахается с этим мерзким проститутом! Она действительно бросила его, Багинского, чтобы поехать и заняться сексом с… Асланом?!

Сжав кулаки, Багинский еще раз громко застучат в дверь. Он как минимум должен в этом убедиться сам — поймать Птичкину с поличным. Тогда ему будет легче принять ее измену… Или не будет.

Но он должен знать. А не гадать потом всю жизнь, не ошибся ли.

— Заняты, вам говорят! — зарычал изнутри Аслан грубым голосом. И тут же Багинский услышал звук, который невозможно было интерпретировать по-другому — заглушенное чем-то мягким, неразборчивое мычание, словно кто-то отчаянно кричал в подушку.

Или… в кляп, полностью закрывающий рот.

Ему словно красного перца в кровь сыпанули — так внутри всё вскипело при этом звуке. Кроваво-красная пелена застлала глаза, мозг отключился…

Как выбил дверь, он потом так и не вспомнил — но, скорее всего просто ногой, несколько раз ударив тяжелым ботинком в районе замка. Влетел, от ярости не разбирая дороги, сбил с кровати оплывшую мужскую фигуру — тоже ногой, мощным ударом в голову…

А вот с полуголой женской фигуркой, растянутой задом кверху на кровати, так сразу и не сообразил, что делать. Просто упал перед ней на колени и сгреб ее, рыдающую, в охапку, накрывая сбитым одеялом.

— Всё хорошо, моя девочка… Всё уже кончилось… Теперь всё будет хорошо… — бормотал ей в волосы.

И изо всех сил заставлял себя верить в это — даже если всё уже случилось… Даже если он не успел. Он сделает это — заставит ее забыть об этом и вылечит ее покалеченную душу. И у них снова ВСЁ СТАНЕТ ХОРОШО.

Следующий день после того, как она красиво отомстила за свой проигрыш, ознаменовался для Юленьки Беловой двумя событиями, одно приятнее другого. Первое — ее вместе с Багинским приглашали на годичный контракт в Дубай. Его — в качестве преподавателя-визитера, ее — на супер-престижный годичный постдок, выделив довольно внушительную стипендию на проживание. И второе — почти сразу же за первым — пришел месседж от Максима Георгиевича, в котором он поздравлял их обоих, видимо получив свою копию приглашения.

В том же сообщение научник сухо спрашивал Юлю, не знает ли она, куда пропала их новая аспирантка Птичкина. По словам Багинского, она уехала в неизвестном направлении, не поставив его в известность. Конечно же, Максим Георгиевич делал вид, что интересуется исключительно в академических целях, но по его тону хорошо было слышно, как он расстроен.

Задействовав свой самый сочувственный, самый «женский» тон, Юля как могла утешила любимого руководителя — жаль, мол, конечно, что твоя новая игрушка оказалась настолько ветренной, что не оценила открывающихся перед ней перспектив, но что поделать… И на старуху бывает проруха. Возможно, девочка просто испугалась славы — такое бывает с юными провинциалками… Что ж… нам будет ее не хватать.

Договорившись, что придет к обеду на встречу — обсудить будущий проект, Юля решила проверить, как обстоят дела в ее старом номере, в котором этой ночью она оставила привязанную к кровати Птичкину с нажравшимся таблеток Асланом.

Раз после всего случившегося она не побежала жаловаться к Багинскому и по-тихому исчезла, значит, стыдится и считает себя «порченным товаром», не достойной быть парой такому мужчине. Возможно, Аслан не просто трахнул ее, но и сломал морально — например, довел до оргазма в позе «шесть на девять», одновременно вылизывая ее и давая в рот. Или как-нибудь по-другому унизил. У многих провинциалок подобные предрассудки — раз, мол, я кончила во время изнасилования, значит, я сама того хотела. И нечего, мол, теперь жаловаться, потому что это и не изнасилование вовсе.

Что ж… нам это только на руку, решила Юля, с некоторым опасением открывая дверь номера, из которого ей пришлось ночью съехать, временно разместившись у коллеги.

Как она и подозревала, в комнате уже никого не было, и по всей видимости давно, судя по плотно зашторенным на ночь окнам. Девушка мельком оглядела еще не убранную кровать — следов крови и других физиологических жидкостей заметно не было. Значит, над Птичкиной не сильно издевались и, скорее всего, использовали презерватив.

Еще лучше. Пусть попробует доказать, что все это было не по согласию — Асланчик ведь успел показать ей ответ самой Птичкиной на сообщение из агентства. По всем показателям, она же сама и вызвала проститута, заказав ему «жесткую игру». Какое изнасилование, о чем вы?

Конечно, эта стерва может обнародовать подло записанное видео с ее, Беловой, задницей, прыгающей на члене Аслана. Но тогда и Юленька обнародует аудио, компрометирующее профессора. Так что… они квиты, по сути. И всё что остается Птичкиной, это уползти в какую-нибудь дыру и там сдохнуть в одиночестве, зализывая душевные раны.

— Потому что Максим Георгиевич — МОЙ! Поняла? — неожиданно для себя гаркнула она в направлении пустой кровати. — Так-то…

По правде говоря, ей самой было удивительно, до какой степени ей оказалось важно, чтобы никого постоянного рядом с ее руководителем не было. Она до сих пор не понимала, что ее так взбеленило — ведь его нерегулярных пассий она переносила с достаточным равнодушием. Ну есть, и есть. Было б странно, если бы рядом с таким видным мужчиной не было красивых женщин для здорового образа жизни. Сама она на роль его постоянной любовницы не претендовала — во-первых, знала, что долго в этой роли не продержится, а во-вторых, не была уверена, что готова посвятить свою молодость мужчине на пятнадцать лет старше ее.

Гораздо интереснее было вертеть им на некотором расстоянии — то приближая к себе, как тогда, в машине, то отдаляя, показывая, что никаких обязательств у нее перед ним нет, и быть не может.

Да. Как собака на сене — признавалась Белова самой себе совершенно честно. Она хотела, чтобы Багинский был ее и только ее, но только тогда, когда ей хочется, а не постоянно. Нечто вроде постоянного мальчика по вызову. Ну, или профессора по вызову — хихикнула она, поправляя перед зеркалом свои идеально нарощенные, платиновые волосы.

Встреча с профессором была назначена на два часа дня, и к ней Белова подготовилась основательно. Оделась неброско, но со вкусом, как и подобает девушке ее положения — светлые туфли на тонком каблуке, прозрачные чулки под гладким, лилового цвета, офисным платьем. И дорогущее белье почти полностью из кружева и натурального шелка — возможно, придется утешить Максима Георгиевича не только словами.

Основательно надушилась во всех стратегических местах, подкрасила губы прозрачным блеском и руками подтолкнула груди повыше, чтобы бросалась в глаза соблазнительная ямка между ними.

— Ходячий секс! — промурлыкала своему отражению в зеркале и послала самой себе воздушный поцелуй, не касаясь накрашенных губ.