Проект Ворожея - Страница 5

– Антон прав, – поддержала меня госпожа экстрасенс. – У меня не будет времени, и к тому же я совсем не тот человек, с кем вам будет хоть сколько-нибудь интересно.

Серега попрощался и на выходе помахал мне рукой, прося выйти.

Мы отошли от дверей кабинета, и он резко развернулся, глядя на меня почти зло.

– Ты что, совсем тупой, Чудо? – прошипел он. – Мы с мужиками уже придумали, как ее сбагрить по-быстрому за несоответствующее поведение, а ты, придурок, тормозишь!

– Он решил ее сначала поиметь, а потом уже спровадить, – вякнул неожиданно появившийся из-за спины Володька Палкин. – Че, Чудо, ты у нас настолько всеядный, что даже на таких убогих ведешься, или сильно захотелось разнообразия в постели? Будете этот… тантрический секс практиковать? Или еще какую-нибудь мистическо-извращенскую херню?

Он говорил достаточно громко, чтобы его можно было услышать не только в моем кабинете, но и на втором этаже, и потом оглушительно заржал, явно восхищенный собственным охеренным остроумием.

Терпеть не могу этого быдловатого идиота. С его интеллектом и скотскими манерами ему не в органах работать, а с гопниками по подворотням отираться. Мы, конечно, все тут не образец для подражания с холодной головой и горячим сердцем, да и руки не всегда чистыми сохранить удается, но вот почему держат еще таких, как он, честно не понимаю.

– Я, Палкин, не всеядный, а справедливый, и почти все женщины для меня одинаково прекрасны, – закипел моментально, да так, что сдерживаться уже было не вариант. – А всеядный у нас ты, учитывая, что вечерами шлюх с улиц тащишь к себе в кабинет под видом задержания и трахаешь их там. И еще к тому же жалкий, потому что соглашаются они дать, только если ты их шантажируешь. Брезгуют, плюются потом, но соглашаются!

Володька сделал пару шагов, набычиваясь и краснея почти мгновенно.

– Да я тебя, суку… – зарычал он, но натолкнулся на мой прямой взгляд, умоляющий только дать повод, и осекся.

– Эй, мужики, вы охренели, что ли? – встал между нами Серега. – Мы на работе, мать вашу. Хотите оба схлопотать от шефа?

– Это он охренел, – огрызнулся Палкин, но отступил. – Возомнил о себе… Гений сыска, мля, лучший оперативник и жеребец долбаный. Урод! Это бабы от тебя в восторге, Чудо ты гребаное, а мужики, знаешь ли, навалять могут и твою корону на жопу натянуть!

– Мужики-то, может, и могут. А вот единственный способ, каким ты мне можешь навалять, – это собрать толпу таких же одноклеточных гопников-неудачников, как сам, или в темном переулке исподтишка кирпичом по башке шарахнуть, а потом попинать и свалить, пока не очнусь! – презрительно ответил я, и Палкин ретировался, предварительно смело послав меня издали.

– Слышь, Тоха, ты чего вообще? Озверел? – шокированно посмотрел на меня Серега. – Ты на черта с ним цепляешься? Зачем тебе эта гнида сдалась?

– Ни за чем, – отмахнулся я. – Пусть за языком следит!

– Да с каких пор ты на это внимание обращаешь? Что происходит-то? На меня рычал, на него бросился. Тебе, может, персенчика попить?

– Я и коньяком обойдусь, – хмуро ответил я, уже и сам не очень понимая, чего так вдруг завелся.

– Может, тебе в отпуск пора?

– Ничего мне не пора! Просто бесит… все. Еще и в деле третий труп, и ни одной подвижки! – признался я честно.

– Антоха, твоя проблема, что ты вечно все это слишком через себя пропускаешь. Ночей не спишь, гоняешь в голове все время. Погружаешься, короче. Нельзя так.

Я смотрел на него, поучающего меня, и испытывал желание возразить, спросить, как же можно по-другому? Как можно приходить домой, словно ни в чем не бывало, есть свой вкусный ужин, вести ниочемошные беседы с женой, привычно ложиться в постель и преспокойно засыпать, когда по улицам все еще ходит в поисках новой жертвы ублюдок, которого ты должен поймать, но так пока и не поймал? Но Серега продолжал монотонно мне втирать что-то про то, что мир не исправить, и убийцы будут и никогда не кончатся, а надо жить нормально и бла-бла-бла, и я просто не хотел больше ни говорить с ним, ни спорить.

– Ага, ты, конечно, прав. Да только все равно это меня из себя выводит, – знал, что на самом деле он все равно меня не понимал, хоть и очень старался.

– Понимаю. А тут еще и баба эта? – усмехнулся он. – Так говорю же, давай избавимся от нее. Мы тебе поможем, а шеф будет только «за». Сам знаешь.

– Серега, не надо мне ни в чем помогать! Сам я разберусь и с дамочкой, и с нервами, и с делами!

– Ну ладно, – разочарованно пожал плечами Фетисов. – Как хочешь. Только ты в курсе, что на нее нет никакой инфы?

– В смысле?

– В прямом. Мы тут с парнями быстренько пошарились по базам. Так вот, нету ничего. Типа, вообще. Я, собственно, это сказать и приходил, чтобы не по телефону.

– А зачем вы искали?

– Ну, здрасте, нам же интересно, что за сокровище к нашему берегу прибило. А вдруг может устроить нам энурез и недержание или вообще импотенцию.

– К моему берегу. Не вашему, – машинально поправил я, размышляя над информацией, и пошел к своему кабинету. – Так что вы расслабьтесь и так не дергайтесь. Очковые клетки не восстанавливаются. Увидимся, Серега.

– Чудо, тебе, и правда, надо уже отдохнуть, – вздохнув, проговорил он мне вслед.

Вот поймаю этого суку-резчика по коже и отдохну.

ГЛАВА 4

Бесшумно открыл дверь в кабинет только для того, чтобы зависнуть на пороге от странного зрелища. Мой помощник Василий и госпожа Влада смеялись. Не в том смысле, что прямо ржали, заходясь в безудержном веселье. Нет, это был какой-то особенный, тихий смех. Я бы даже квалифицировал его как интимный или заговорщицкий. Хотя какие, к черту заговоры, когда они знакомы всего минут двадцать в общей сложности? Но при этом я наблюдал вполне себе наглядную картину, как оба сидели с кружками парующего чая в руках, наклонившись лицами друг к другу, и тихо о чем-то говорили, издавая эти самые сдержанные звуки – мягкий смех. Госпожа Влада поджала под себя ноги, и это делало ее позу совсем какой-то девчачьей, а вечно насупленный Василий был сейчас совершенно расслаблен. Он даже сутулиться перестал. При этом я, хоть убей, не мог вспомнить, чтобы парень за три месяца работы моим помощником вообще улыбнулся хоть раз! Я что, настолько невнимателен, или этого и правда не было? Василий был толковым, исполнительным, готовым сидеть хоть до утра, как и я, перерывая базы данных, это отличало его от других стажеров, что так и не ужились со мной и попросились к другим, не таким самодурским следакам. Он действительно был полезен и даже временами незаменим, учитывая вечную занятость айтишников и мою тупость в освоении современных технологий. Но, опять же, проработав с ним бок о бок столько времени, я реально не мог вспомнить его веселящимся.

Да ну и хрен с ним! Сто пудов это опять какой-нибудь гипнотический приемчик госпожи Влады, которой остро надо расположить всех к себе. Отстранившись от раздумий на тему необычных реакций подчиненного, все равно краем глаза отметил, что сидела Владислава уже, понятное дело, босиком, а ее нелепые сейчас туфли сохли на спрятанном в углу нашем масляном обогревателе. Ну и ладно, мне нет дела до того, что предложил это не я, а, как оказалось, такой пронырливый, мать его, тихоня Василий. Бросил короткий взгляд на обоих до того, как они выпрямились и прекратили свою беседу, и вдруг поймал себя на том, что размышляю, может ли Василий привлекать Владу? Он младше ее, и лицо у него простака рязанского, но когда женщин останавливала разница в возрасте и простоватое личико? Млять! Да о чем я вообще, на хер, думаю? Это что со мной не так-то? Может, и не так уж не прав Серега? И мне реально в отпуск пора, потому как совсем ум за разум заходит? Мой помощник и госпожа экстрасенс опять стали сами собой. Он – сутулым ботаном, уткнувшимся в экран или документы, а она – невзрачной дамочкой с лишенным эмоций лицом. Влада опустила ноги на пол, как будто почувствовала себя неуютно в моем присутствии, и выпрямилась, глядя при этом прямо на меня без признаков смущения. Я, почувствовав внезапное раздражение, прошел в угол кабинета, где на старой, обшарпанной вешалке сто лет болтался дорогой пуховик. Уже почти целый год назад его здесь оставил подозреваемый, который прямо в процессе допроса стал главным обвиняемым в деле об изнасиловании и убийстве ребенка и отправился прямиком в СИЗО. Естественно, ему это не понравилось, и он пытался бушевать, и, пока усмиряли, о его верхней одежде так и забыли. Затем выяснилось, что ее некому забрать, потому как урод умудрился покончить с собой в камере, а родни у него не оказалось.