Проект Россия - Страница 2

Чтобы увидеть будущее, нужно выйти за привычные шаблоны, то есть стать выше своей эпохи на две головы. Но есть проблема: кто выше на две головы, того никто из современников не услышит. Большинство способно принять мысль при условии, что она на полголовы превышает привычные установки. Достаточно много людей может понять мысль, на голову превосходящую привычное. Они найдут ее гениальной (но для большинства она будет безумной). Единицы способны увидеть мысль, которая выше эпохи на две головы. Они кажутся сумасшедшими, но именно они задают направление.

Несложно заметить: чем более развита эпоха, тем жестче переход на другой уровень. Мы живем в самую развитую эпоху. Следовательно, переход будет самым кровавым за всю историю. Нет оснований утверждать, что все как-нибудь обойдется. Напротив, есть причины полагать обратное. Оперируя историческими мерками, «Титаник» по имени «человечество» от смерти отделяют даже не секунды, а мгновения. Далее слом, хаос и кровавая баня.

Сегодня мир застыл в ожидании второй волны экономического кризиса. Никто на планете не понимает природы происходящего. Мы наблюдаем видимое проявление невидимой болезни. На форуме в Давосе мировые светила экономики заявили – корни кризиса лежат за границами экономики и носят не экономический характер.

Но что представляют собой эти причины? Никто не знает. Но тогда получается, нельзя назначить правильное «лечение». Не факт, что благие намерения, заставляющие «лечить» как умеем, большее благо, чем отказ от лечения и исследование причины.

Когда не были известны причины чумы, люди, движимые благими намерениями, как могли, помогали больным, ухаживали за ними, утешали. Но заодно сами становились разносчиками болезни. Современные правители действуют методом тыка с обоснованием: «Чего тут думать, прыгать надо». Нет слов, метод проверенный, но практика показывает: многие больные не доживут до того дня, когда будет найдено верное решение. Чума целые государства выкашивала. А нынешний кризис страшнее чумы.

Ситуация усложняется, если вы в одной палате с больным, который кричит от боли. Не обращать внимания на крик не получится. Будь он в другом месте, можно было бы не думать о его проблемах, как никто не думает голодающих в Африке. Но так как больной кричит не в Африке, а у вас над ухом, жить в такой атмосфере и не реагировать на нее невозможно.

Единственный выход – колоть обезболивающее. Пока больной затих, врачи должны лихорадочно искать причину болезни. Параллельно соображать, что делать в период поиска. Например, что говорить людям. Сказать – болезнь неизвестная, значит вызвать панику. Сказать – все понятно, умники попросят объяснить и доказать, что понятно. И тут же выведут на чистую воду. Поэтому самым верным посчитали говорить: мол, лекарство найдено (выдавая обезболивающее за лекарство) и больной идет на поправку (выдавая забытье за признаки выздоровления), но от деталей уходить.

Аналогия с неизвестной болезнью очень точно передает состояние мировой системы. Все думающие люди в курсе: система болеет, но не понимают причин. Что раньше помогало, теперь не работает. Больной «кричит»: то есть социальное напряжение растет, показатели экономики падают. «Врачам» ничего не остается кроме как давать ему обезболивающее. Все большую и большую дозу.

Муки «тела» снимаются включением печатного станка (экономику в прямом смысле заливают деньгами) и комплексом частных решений типа активации потребительской активности внутри страны, увеличения пенсионного возраста, свертывания социальных программ и прочее. Печатание денежной массы приносит некоторое облегчение и в итоге иллюзию выздоровления. Люди искреннее радуются: «Ура, кризис миновал!», в то время как он еще и не начинался. Он только зреет в недрах системы. Слышно напряженное пульсирование переросшего одежду «тела». Скоро «ткань» начнет рваться.

Муки души снимают информационным обезболивающим – технологией, известной как «козел скотобойни». Ее суть: животные, отобранные для забоя, чувствуют смерть и волнуются, что затрудняет забой. Чтобы их успокоить, к ним запускают козла. Он давно живет на скотобойне, его хорошо кормят и он не боится. При виде козла приготовленные для забоя овцы и коровы успокаиваются. Козел как бы излучает флюиды спокойствия. Он словно говорит своим поведением, мол, ничего страшного, видите, я живой, здоровый и сытый. Все хорошо. Животные успокаиваются, и козел становится духовным лидером.

Второй акт трагедии: он ведет за собой успокоившихся овец с коровами в забойный цех. На следующий день козел встречает новую партию овец, которых снова успокаивает.

СМИ – «козел скотобойни». Их задача – успокоить общество, отвлечь внимание от главной проблемы, перевести его на вторичные вещи типа кто у кого в футбол выиграл, где какой пожар с землетрясением случился и прочее. Обыватели ведут себя как овцы на скотобойне при виде козла. Они успокаиваются и идут за «козлом» на забой души и тела.

Мы не пытаемся унизить или оскорбить средства массовой информации. Мы говорим факты: оптимистичные утверждения СМИ о конце кризиса предназначены для успокоения людей и ни для чего больше. Потому что правда о кризисе разрушительна. Она спровоцирует панику, что ускорит крах и без того хрупкой конструкции. В такой ситуации оптимально держать людей в неведении относительно будущего. Для этого существует технология «козла скотобойни».

Эта мера в совокупности с работающим на полную мощность денежным печатным станком дает эффект обезболивания и иллюзию здоровья. Но болезнь прогрессирует. Для глушения симптомов требуется количественное и качественное увеличение дозы. Легкие препараты сменяются тяжелыми. «Врачам» понятно: наращивание дозировки не может быть вечным. Однажды общество примет смертельную дозу.

Когда денежная масса превысит предельно допустимый объем, а дезинформация будет прямо противоречить очевидной реальности, произойдет возмущение системы. Далее каждый в меру своей фантазии и знаний может нарисовать грядущий хаос. Только можно не стараться – действительность превзойдет самые жуткие прогнозы.

Чем выше вероятность наступления события, тем больше человек принимает его во внимание. И наоборот: чем вероятность ниже, тем больше она игнорируется. После определенного минимума вероятность события считается для практики нулевой. Теоретически завтра вам на голову может упасть кирпич. Но вероятность этого события такова, что в практических расчетах вы не принимаете ее во внимание. А рабочий на стройке не может игнорировать и потому носит каску.

Швейцария не участвовала во Второй мировой войне, но вероятность нападения на нее была такой, что ее нельзя было игнорировать. Страна создала линию обороны. Сегодня туристы могут посмотреть на вырубленные в скалах лабиринты, походить по длинным запутанным многокилометровым тоннелям, увидеть пушки, которые так ни разу и не выстрелили.

Человек принимает решение, если считает наступление события реальным. Если пассажиры узнают, что вероятность падения самолета составляет 10 %, – самолет полетит пустым. Если будет известно, что вероятность аварии составляет 0,0001 %, – люди проигнорируют ее.

Если процент мал, его можно не принимать во внимание и заниматься текущими делами. Если большой, имеет смысл его учесть. Кто и как учтет эту вероятность в своих действиях, зависит от личных качеств и ситуации. Одни попросту проигнорируют. Другие будут иметь в виду. Третьи поставят тему во главу угла. Но при этом все может быть, чудо в том числе.

Вероятность катастрофы может быть 90 % и не состояться, благодаря счастливой череде событий. И наоборот, вероятность в 1 % может реализоваться на полную катушку из-за непредсказуемой случайности. Если катастрофа разразится, выиграют те, кто к ней готовился (например, мы). Если не разразится, выиграют те, кто ее игнорировал и, пользуясь случаем, скупал по дешевке традиционные «финансовые консервы» – недвижимость, золото, искусство.