Продавец снов (с иллюстрациями) - Страница 32

— В том и штука, Бертье! — воскликнул Франк. — Стихи Мадлен, подпись — Клотильды Флоранс! Наконец у нас ключ к этому делу.

— Отмыкайте им двери, Франк.

— Отомкну!

Телефонный звонок прервал диалог.

— Мишель?.. — спросил Бертье, переключил телефон на динамик. Донесение они стали слушать вдвоем с Франком.

— Двадцать два года, — продолжался доклад через динамик. «Леклюз, девятый участок, площадь Вогезов», — отметил Франк. — Умственно дефективный с рождения. Нигде не учился, — продолжал говорить Леклюз. — Неожиданно обнаружил талант в живописи. Манера, краски — как у Брайана. Будут приказания, шеф?

— Пока никаких. — Бертье отключил связь. — Слышали, Франк?

— Слышал.

— Bот вам и вторая дверь. Отмыкайте.

Франк был человеком действия. Бертье — мыслитель. В этом Франк всегда отдавал приоритет начальнику. Но получив нить в руки. Франк становился гончей и бульдогом одновременно. Это свойство помощника Бертье знал отлично. На подвижного энергичного Франка он всегда полагался в подобных делах.

Переодевшись в штатское, Франк поехал на улицу Буланже, в особняк коммерсанта Флоранса.

— Полиция, — сказал он Жюли, открывшей дверь на звонок.

Представился хозяйке дома:

— Морис Франк, из полицейского управления.

— Боже! — воскликнула госпожа Флоранс. — Что-нибудь с крошкой Кло?

— Об этом я хотел бы у вас спросить, мадам.

— Отвечайте же — с дочерью?

— Ничего плохого, мадам Флоранс.

— Слава богу!

Разговор был бестолковым, и Франк это чувствовал.

— Давно Клотильда пишет стихи? — спросил он, круто меняя угол беседы.

— Стихи? Недавно. Совсем недавно.

— Как это у нее проявилось?

— Все мы взрослеем, месье Франк. Постепенно меняемся. Изменилась и моя девочка.

— Каким образом?

— Все дело в нераскрытых возможностях мозга. Хотите ее альбом?..

Франк взял альбом, начал читать стихи.

— Разве мы знаем, в ком из нас сидит гений? — спрашивала между тем госпожа Флоранс.

— Ваша дочь, — глянул Франк в зрачки госпожи Флоранс, вторая Мадлен Прево.

— Что же в этом плохого, месье Франк?

Клотильду Франк нашел в кабаре «Собачья ночь». Клотильда читала стихи. Молодежь в джинсах, в пестрых рубахах ей аплодировала.

Разговор с Клотильдой Франк записал на портативный кристаллофон. Запись представил Бертье.

— Это произошло недавно, — рассказывала о себе Клотильда. — Я проснулась — и стала писать стихи…

— До этого вы их писали?

— Никогда в жизни.

— А теперь?

— Думаю стихами, говорю стихами, пишу.

— Может быть, это зрело у вас в душе?

— Не знаю. Вы удивляетесь?

— Но так перемениться за одну ночь…

— Удивляетесь? В наш век?.. — спросила Клотильда и пошла на эстраду.

Разговор с Комбье-отцом ничего не дал Франку. В этом помощник откровенно признался Бертье:

— Крепкий орех!

Комбье-отец спросил:

— У вас ордер на допрос и на арест, господин сыщик?

— Дело касается вашего сына, — сказал Франк.

— И что? У него проявились способности. От природы. Сначала она отобрала у Мишеля все. Потом возвратила сторицей. Нераскрытые способности мозга.

Бертье, усмехнувшись, кивнул.

— Да, шеф, — сказал Франк. — С того же голоса.

— Продолжайте, — попросил комиссар.

— Больше я узнал от швейцара. Швейцары — это такой народ… Перед ними проходит не только жизнь дома, но и улицы. На улице же случается всякое. Швейцар всегда настороже.

— Франк…

— Знаю, шеф. Это элементарно. Так вот, швейцару я показал свой жетон, спросил: «Худой старик в черной шляпе?»

Швейцар кивнул.

— Рыжий?

— Глаза у него рыжие.

— Глаза? — переспросил Бертье.

— Глаза.

— Не исключено, что глаза… — согласился Бертье. — А тут, Франк, — наклонился к столу, — опять «Ирабель».

— Двадцатый случай?

— Двадцатый. Пора делать выводы.

Последовала короткая пауза. Франк не решался говорить первым. Заговорил Бертье:

— Коммерция, Франк. Имеем дело с преступником, который похищает человеческое сознание: опыт, талант. Превращает в товар. Двадцать человек, Франк!

Лицо помощника передернулось.

— И это, оказывается, возможно! Взять у одного — продать другому. Есть товар, — продолжал Бертье, — находятся покупатели. Мишель, Клотильда — дефективные дети. Несчастье и боль родителей. И когда им, родителям, предлагают товар — кто устоит ради судьбы собственного ребенка? Поэтому и неразговорчивы Комбье-отец и Флоранс-мамаша. Все сделано втайне, и родители поклялись сохранять тайну.

— Только в «возможностях мозга»…

— Да, Франк, — подтвердил Бертье. — Это наводит на след. Имеем дело с ученым. Со злым ученым, Франк. Наука тоже может быть злой, отметьте. И пора положить конец преступлению.

В последующий час Бертье и его помощник Франк вырабатывали план действий.

Остановили машину за два квартала до кинотеатра «Ирабель». Только что им позвонили, что подозрительный субъект в зале.

— Все помните, Франк?

— Все, шеф.

— Идите.

Франк пошел вперед. Бертье еще некоторое время посидел в машине. Поднялся и тоже пошел к кинотеатру. В зал вошел, когда сеанс начался.

Сел в первом ряду, на крайнем месте слева. В этом же ряду, на крайнем месте справа, сидел агент с кинокамерой. Франк занял место в последнем ряду, в центре. В зале, таким образом, сложился треугольник АБФ — агент, Бертье, Франк. Добыча, если она была, несомненно, попадала в поле зрения всех троих, кинокамеры — тоже.

Был еще человек за кулисами. И еще люди. Человек за кулисами в соответствующий момент включит в зале свет. Остальные сделают шум — как можно больше шума.

Сообщили, что в зале несколько стариков. Некоторые из них худые, рыжие. В зале присутствуют знаменитости: писатель Сирюг, режиссер Клод Матен — «Ирабель» в фешенебельной части города, там, где Елисейские поля вливаются в площадь Согласия.

«Вдруг нужного человека нет?» — подумал Бертье. Может, и нет. Но в то же время Бертье представил, как преступник в темноте зала подкрался к кому-то, оплетает человека невидимой паутиной. Как он это делает? Не без помощи техники, очевидно. Снимает биотоки с мозга намеченной жертвы, записывает на пленку. Чтобы потом — с пленки — внедрить другому человеку. Естественно, за вознаграждение.

От мысли, что преступление происходит рядом и что жертвой может стать он, Бертье, из его головы вынут мысли, сознание, инспектору не по себе. Порывисто Бертье оборачивается к залу.

Словно в ответ зал озаряет яркая вспышка. «Франк…» В наступившей мгновенно тишине что-то металлически звякнуло, покатилось по полу. В следующее мгновение зал взорвался.

— Пожар! — закричало несколько голосов.

Вспыхнул свет, зрители кинулись к выходам.

— Пожар!..

Служители распахнули двери, зал быстро пустел.

Только один человек ползал на коленях, отыскивал что-то между рядами стульев. Да еще один, растерянно озираясь, не мог понять, в какую сторону, в какую дверь выйти, — глаза у него были стеклянные. «Клод Матен…» — узнал режиссера Бертье.

Но все его внимание сосредоточилось на человеке, который что-то искал между стульями. Бертье подошел к нему. Заметил плоский, наподобие карманного фонаря, предмет, откатившийся к плинтусу, незаметно прижал его подошвой ботинка.

Человек шарил по полу, отыскивая пропажу. «Так я и знал, — думал Бертье, останавливаясь над ним. — Тот, кто имеет цель что-то спасти, не будет ослеплен паникой. Будет спасать не только себя, но и свое изобретение. Чистая случайность, что прибор выпал из рук преступника. К счастью».

Зал освободился от публики. Агент прекратил съемку. Франк по знаку Бертье остался на месте в дальнем конце зала — дул на обожженные пальцы. Это он зажег ленту магния, имитируя пожар. Несколько людей изваяниями застыли у выходов.

А человек шарил между стульями. Его охватил страх. Не за себя — за потерянный прибор, его изобретение. Человек не заметил, что опустел зал, установилась тишина, нет пожара. Он искал. Он страдал. Должен был найти.