Продавец льда грядёт - Страница 43

Он кивает Либу, который надевает наручники Хикки на запястья. Хикки пристально смотрит на них, недоумевая. Моран берёт его под руку.

Пойдём, и ты сможешь продолжить свои излияния там, где мы сможем их зафиксировать на бумаге.

Хикки. Нет, подождите! Вы у меня в долгу! Я сам вам позвонил и сильно вам облегчил задачу, правда ведь? Ещё только несколько минут! (К Хоупу — умоляюще.) Харри, ты ведь знаешь, что я не мог сказать такое Эвелин, правда ведь? — если только…

Хоуп (с готовностью). И с того момента ты стал ненормальным? Всё, что ты здесь наговорил и натворил…

Хикки (на секунду забывает свою собственную одержимость, и его лицо принимает привычное выражение добродушной насмешки; посмеиваясь.) Хозяин! Снова за свои старые штучки? Я вижу, к чему ты клонишь, но я не могу позволить тебе отвертеться.

Затем, когда на лице Харри снова появляется мстительная чёрствость и он отворачивается, он поспешно добавляет, умоляя, в отчаянии.

Да, Харри, конечно я был не в своём уме с того самого момента! Всё время, что я здесь пробыл! Ты ведь понял, что я рехнулся, правда ведь?

Моран (с циничным отвращением). Хватит ломаться! Мне надоел этот цирк. Припаси его для суда. (Обращаясь ко всем, резко.) Послушайте, не поддавайтесь вы на его враньё. Он сейчас начинает хитрить и думает, что ему удастся уйти от ответственности прикинувшись сумасшедшим. Но так просто ему будет не отвертеться.

Сидящие за столиками сейчас хватаются, как утопающие, за эту надежду. Они смотрят на него со злобой.

Хоуп (начинает по-былому закипать). Господи, тупой ты сыщик, у тебя хватает наглости говорить нам что-то против Хикки! Мы его знаем годы, и все мы заметили, что он рехнулся, как только он здесь появился! Господи, если бы ты слышал всю эту чушь, которую он нёс насчёт мира, который он нам принёс — как проповедник, сбежавший из сумасшедшего дома! Если бы ты видел всё, что он заставил нас сделать! Мы согласились на это только потому, что… (Он колеблется — затем вызывающе.) Потому что мы надеялись, что он придёт в себя, если мы будем ему подыгрывать.

Он оглядывается по сторонам на остальных.

Не так ли?

Они разражаются хором горячего согласия. «Да, Харри!», «Вот именно, Харри», «Именно поэтому», «Мы видели, что он сумасшедший!», «Мы просто подстраивались к нему!».

Моран. Ничего себе, компания! Выгораживаете грязного, бесчувственного убийцу!

Хоуп (уязвлён до того, что снова обретает свою агрессивность). Ах вот как! А ты знаешь старую историю о том, как Святой Патрик изгнал змей из Ирландии, и они приплыли в Нью-Йорк и поступили на службу в полицию? Ха! (Он оскорбительно гогочет.) Глядя на тебя, нетрудно в это поверить, правда, народ?

Все громко выражают согласие, вызывающе глядя на Морана. Моран смотрит на них с таким видом, как будто вместо того, чтобы заниматься арестованным, он предпочёл бы всех их вышвырнуть на улицу. Хоуп драчливо продолжает.

Господи, Хикки, ты отстаивай свои права! Не позволяей этому наглому сыщику тебя оскорблять. Дай мне знать, если он начнёт тебя пытать! У меня всё ещё остались друзья в Таммани Холле! Он снова наденет свою униформу, будет совершать обход, и единственные взятки, какие он будет получать, будут жестяные банки из мусора!

Моран (в ярости). Послушай, ты, косоглазый алкаш, да за один фальшивый пятицентовик я бы тебя…

Сдерживаясь, поворачивается к Хикки, который не замечает происходящего, и дёргает его за плечо

Ну, ты, пошёл!

Хикки (со странной, сумасшедшей искренностью). О, я пойду охотно. Я жду с нетерпением. Мне надо было вам сразу же позвонить. Приходить сюда было пустой тратой времени. Я должен буду всё объяснить Эвелин. Хотя я знаю, что она меня простила. Она знает, что я был невменяем. Вы неправильно меня поняли. Я хочу отправиться на электрический стул.

Моран. Чушь!

Хикки (доведён). Господи, какой идиот! Вы думаете, что у меня остался хоть какой-то интерес к жизни? Да у меня не осталось ни одной фальшивой надежды или лживой мечты!

Моран (резко разворачивает его к двери в коридор). Пошёл!

Хикки (по мере того, как они двигаются по направлению к задней двери, настойчиво). Всё, чего я хочу, это чтобы вы поняли, что я был не в своём уме потом, когда я смеялся над ней! Я был не в своём уме, иначе я не смог бы такое сказать. Да ведь Эвелин была единственным созданием на всей земле, которое я когда-либо любил! Я бы убил себя прежде, чем причинил бы ей боль!

Они исчезают в коридоре. Слышно, как Хикки продолжает протестовать.

Хоуп (ему вслед). Не волнуйся, Хикки! Они не могут присудить тебе электрический стул! Мы дадим показания, что ты — невменяемый! Правда, народ?

Все выражают согласие. Двое или трое вторят Хоупу «Не волнуйся, Хикки». Затем слышно, как хлопает входная дверь. Затем лицо Хоупа вытягивается. С искренней печалью.

Ушёл. Несчастный сумасшедший!

Все сидящие вокруг него тоже полны тоски и сочувствия. Хоуп тянется за своим стаканом.

Господи, как мне нужно выпить! (Они хватаюся за свои стаканы. Хоуп с надеждой произносит.) Господи, может в ней появится вкус теперь, когда он ушёл.

Он пьёт и остальные следуют его примеру.

Рокки (проходит вперёд оттуда, где он стоял при входе в бар — с надеждой). Да, хозяин, может быть, мы теперь сможем напиться.

Он садится на стул возле Чака, наливает стакан и осушает его. Затем все сидят неподвижно, ожидая эффекта, как будто эта выпивка была решающая, и настолько поглощены предвкушением эффекта от неё, что не замечают, что происходит за столом Ларри.

Ларри (его глаза полны боли и жалости, шёпотом обращаясь к самому себе). Пусть электрический стул принесёт ему, наконец, покой, несчастный сукин сын!

Пэррит (наклоняется к нему — странным, тихим, настойчивым голосом). Да, но он не единственный, кому нужен покой, Ларри. Я не могу его жалеть. Ему повезло. Он со всем покончил. Для него всё разрешилось. Как бы я хотел, чтобы для меня тоже всё разрешилось. Мне всегда было трудно принимать решения. Даже, чтобы их предать, чтобы подать мне эту идею, понадобилась проститутка, которую ко мне подослало сыскное агентство. Ты знаешь мать, Ларри. Она принимает все решения. Она всегда решала, что я должен делать. Ей не нравится, когда кто-либо кроме неё свободен. (Он делает паузу, словно ожидая реакции Ларри, но Ларри не обращает на него внимания.) Ты, наверное, думаешь, что мне нужно было заставить этих полицейских забрать меня вместе с Хикки. Но как бы я это мотивировал? Они бы решили, что я рехнулся. Потому что она всё ещё жива. Ты — единственный, кто может оценить, насколько я виноват. Потому, что ты её знаешь и знаешь, что я с ней сделал. Ты знаешь, что я на самом деле гораздо более виноват, чем он. Ты знаешь, что то, что я сделал — это ещё более ужасное убийство. Потому что она мертва, и всё же ей приходится жить. Какое-то время. Но она не сможет долго прожить в тюрьме. Она слишком любит свободу. И я не могу, как Хикки, дурачить себя, что она нашла покой. Пока она жива, она никогда не сможет забыть, что я ей сделал, даже во сне. У неё никогда не будет ни секунды покоя. (Он делает паузу, затем взрывается.) Господи, Ларри, скажи что-нибудь!