Продавец льда грядёт - Страница 25

Хоуп уставился на него в замешательстве. Кора продолжает играть. На какой-то момент возникает пауза, которую нарушает Джимми Завтра, говорящий с жалкой пьяной сентиментальностью.

Джимми. Любимая песня Марджори была «Лох ломонд». Она была прекрасной и прекрасно играла на рояле, и у неё был прекрасный голос. (С нежной грустью.) Тебе повезло, Харри. Бэсси умерла. Есть более горькие страдания, чем когда смерть отбирает у тебя любимую женщину…

Хикки (подмигивая Хоупу; развлечён). Послушай, Джимми, нет нужды продолжать. Мы уже все слышали про то, как ты вернулся в Кейп-Таун и обнаружил её в постели со штабным офицером. Мы знаем, что тебе хочется верить, что это было именно то, отчего ты начал пить и погубил свою жизнь.

Джимми (заикается). Я — я разговариваю с Харри. Будь любезен не вмешиваться… (С жалким вызовом.) Моя жизнь не погублена!

Хикки (не обращая на это внимания; с шутливой ухмылкой). Но я готов поспорить, что когда ты признаешь правду, ты признаешься, что тебе страшно надоело, что она тебя ненавидела за пьянство. Спорю, что на самом деле ты почувствовал страшное облегчение, когда она предоставила тебе такой удобный предлог.

Джимми уставился на него. Хикки снова хлопает его по спине; с искренней симпатией.

Я знаю, каково это, Джимми. Я…

Он резко останавливается, и на какую-то долю секунды кажется, что он потерял свою самоуверенность и смутился.

Ларри (хватаясь за это; с мстительным удовольствием). Ага! Так вот что с тобой случилось, да? Твоя шутка о продавце льда вернулась к тебе бумерангом, так ведь? (Он издевательски ухмыляется.) Тебе следовало бы помнить о старом суеверии: кто чего боится, то с тем и случится!

Хикки (к нему возвращается присутствие духа — с насмешливой ухмылкой к Ларри). Ах вот как, Ларри? В таком случае тебе надо быть поосторожнее с тем, как ты накликаешь этот вечный сон!

Ларри вздрагивает и на секунду выглядит суеверно испуганным.

Хикки резко возвращается к своей шутливой шумной манере конферансье.

Ну, мальчики и девочки, чего мы ждём? Начинаем празднование! (Он кричит по направлению к бару.) Эй, Чак, Рокки! Несите большой сюрприз! Ты, хозяин, садись здесь, во главе стола.

Он усаживает Харри на стул в конце стола, справа. Обращаясь к Марджи и Перл.

Давайте, девушки, садитесь.

Они садятся рядом, справа от Джимми. Хикки торопливо устремляется к левому концу стола.

Я сяду здесь.

Он садится, Кора слева от него, а Джо слева от Коры. Чак и Рокки появляются из бара, каждый несёт большой поднос, нагруженный пивными кружками, полными шампанского, которые они начинают ставить перед каждым участником вечера.

Рокки (с неестественной весёлостью). Это настоящее шампанское, доходяги! Развеселитесь! Что это, похороны? Смесь шампанского и сивухи Харри собьёт вас с ног! Вам не угодишь!

Он и Чак заканчивают раздавать стаканы, хватают два оставшихся сами и садятся на свободные стулья у середины стола. В то время как они усаживаются, Хикки поднимается с кружкой в руке.

Хикки (стучит по столу для порядка, хотя стоит мёртвая тишина). Тихо! Тихо, дамы и господа!

Он перехватывает взгляд Ларри, направленный на кружку в его руке.

Да, Ларри, на этот раз я собираюсь выпить с вами. Чтобы доказать, что я не потому не пью, что боюсь выболтать мою тайну, как ты подозреваешь.

Ларри выглядит сконфуженным. Хикки усмехается и продолжает.

Нет. Я объяснил вам, как это всё просто. Мне больше не нужно ни спиртное, ни что-либо ещё. Но ради нашей дружбы я хочу предложить тост в честь нашего старого друга Харри и выпить за него вместе с вами.

Его взгляд падает на Хьюго, который снова в отключке, голова на тарелке — обращаясь к Чаку, сидящему слева от Хьюго.

Чак, разбуди нашего неистового бомбометателя. Нам не нужны трупы на нашем празднике.

Чак (встряхивает Хьюго). Эй, Хьюго, всплыви на секундочку! Посмотри, сколько тут шампанского!

Хьюго щурится по сторонам и глупо хихикает.

Хьюго. Мы будем есть праздничный торт и пить шампанское под ивой!

Он хватает свой стакан и жадно делает глоток — затем ставит его назад на стол с гримасой отвращения — надменным, пренебрежительным тоном, как если бы он делая выговор слуге.

Это вино не пригодно для питья. Оно не было надлежащим образом охлаждено.

Хикки (его это развлекло). Светского человека всегда можно распознать по его манерам, а, Хьюго? Боже упаси нас бедных, если ты когда-нибудь окажешься в положении нами командовать! Ты бы кровь нашу выпивал под своими ивами!

Он посмеивается. Хьюго сжимается на своём стуле, щурясь на Хикки, но тот уже поднял глаза на Хоупа. Он начинает свой тост, и по мере того, как он его произносит, он становится всё более растроганным и явно искренним.

Вот тост, дамы и господа! За Харри Хоупа, который был другом в нужде для каждого из нас! За нашего старого хозяина, самого лучшего, самого доброго и самого великодушного малого на свете! С пожеланиями всех возможных удач и долгой жизни и счастья! Все! За Харри! До дна!

Всем передалась его искренность. В полном энтузиазма хоре все поднимают свои стаканы: «Всего тебе лучшего, Харри!», «За Харри» и т. д., опустошая их наполовину. Хикки пьёт первым.

Хоуп (глубоко тронут; охрипшим голосом). Боже, спасибо вам всем. Боже, Хикки, старик, я тронут. Боже, и я ведь знаю, что ты правда так думаешь.

Хикки (тронут). Конечно, Харри, старый друг! И когда я говорю, что надеюсь, что сегодняшний день будет самым большим днём в твоей жизни и в жизни каждого из присутствующих, началом новой жизни покоя и удовлетворённости, в которой никакие гнилые мечты не смогут вас изводить, я это действительно думаю. Выпьем за это, Харри!

Он выпивает до дна оставшееся вино в своём стакане, но на этот раз он пьёт один, В одно мгновение настроение окружающих возвратилось к тревожной, подозрительной самозащите.

Рокки (ворчит). Ты, что, не можешь хоть на минуту забыть эту свою чушь?

Хикки (садясь — добродушно). Ты прав, Рокки, я слишком много говорю. Это Харри мы хотим послушать. Давай, Харри! (Он стучит своим стаканом по столу.) Речь! Речь!

Все пытаются возродить свой кратковременный энтузиазм, стуча стаканами по столу, крича «Речь», но в этом чувствуется какая-то фальшь. Хоуп неохотно поднимается. Он выдавливает из себя улыбку, в его манере начинает проскальзывать затаённое возмущение.

Хоуп (неуверенно). Боже, не умею я говорить речи. Всё, что я могу сказать, это спасибо всем, что вспомнили меня в мой день рождения. (Его ожесточенность прорывается наружу.) Только не думайте, что раз мне исполнилось шестьдесят, вам теперь станет ещё легче меня дурачить! Господи, нет уж! Как Хикки сказал, это будет новый день! Эта свалка должна быть организована так же, как и другие свалки, так, что-бы я мог что-то с нее иметь, а не просто сводить концы с концами. Все должны мне заплатить то, что они мне должны! У меня тут не детский дом для иждивенцев и мошенников! И не проститутская лавочка! И не дом престарелых для паршивых анархистских бродяг, которым место в тюрьме! Мне надоело, что все на мне ездят!