Проданный сон - Страница 79

— Я нашел мешок болезней. И не половина, а весь он — твой! — отвечал Кары.

Однажды Коушут-хан позвал к себе Кары и сказал!

— Ну, слепой, у меня к тебе есть вопрос. Ответишь ли ты на него?

— Постараюсь, хан-ага, — отвечал Кары.

— Если бы ты очутился на высоком минарете без лестницы, что стал бы ты делать, чтобы спуститься? — спросил Коушут-хан.

— Избавляйся в день по кирпичу, хан-ага, — отвечал Кары.

Коушут-хан пристрастился к наркотику и не знал, как от этого избавиться. Потому-то и был призван Кары и потому-то он и ответил так Коушут-хану.

Однажды Кары пришел в гости в один дом. В это время молодая хозяйка дома готовила жаркое. Женщина спрятала жаркое, которое готовила, и долго ждала, думая: «Вот Кары уйдет, тогда и поедим». А Кары все не уходил. Поняв, что жаркого ему не перепадет, он спросил:

— А гость, после того как поест жаркого, где ляжет спать?

— Кары-ага, — сказала хозяйка, — так ведь жаркое-то из мяса этой старой козы и в следующем месяце не будет готово!

А Кары отвечал:

— Так ведь гость, который не приходил, не приходил да пришел, не поевши мяса этой старой козы, и в следующем году не уйдет!

Так наконец Кары отведал жаркого

Когда Кемине был уже в средних летах, умерла его любимая первая жена, и он стал вдовцом.

Через некоторое время Кемине женился на немолодой, с желтыми зубами, женщине, у которой было пятеро или шестеро детей. Вечером, когда Кемине с женой ложились спать, жена спросила:

— Ты человек ученый, мулла. Теперь и я тоже стала эльти. [92]Скажи мне, как завтра я должна вести себя. Кому я могу показываться, а кому — нет? [93]

А женщину привели к Кемине уже под вечер, и он, не разглядев ее лица, отвечал:

— Ну, жена, потерпи пока, вот рассветет — там видно будет.

Наутро Кемине встал, поглядел на свою жену, а у той из глаз течет гной. Тогда Кемине сказал:

— Можешь показываться кому хочешь, но только не мне!

Поздравить Кемине пришли жители селения:

— Мы слыхали, что вы женились. Поздравляем, желаем счастья! Ну как, хорошую ли взяли жену? Есть ли между вами согласие?

— Да, слава богу! Моя жена — богобоязненное, мягкое, чувствительное существо, — отвечал Кемине и признался, что у его новой жены глаза красные и из них течет гной. А затем, обращаясь к людям, в назидание он добавил:

— «Не выбирай коня глазами пешего, не выбирай жену глазами вдовца!» [94]

Однажды Кемине пришел домой усталый и увидел, что его жены дома нет. Тогда он подошел к людям, сидевшим в тени соседней юрты, и сказал:

— Вот, говорят, что моя жена — гулящая. Пустая болтовня! Если бы она была гулящая, она заходила бы и в нашу юрту.

Однажды, когда уже стемнело, жена Кемине велела ему наколоть дров.

Кемине взял топор и стал рубить узловатые пни. И вот, когда он сильно размахнулся, топор соскочил с топорища и отлетел прочь. Кемине стал искать его, но никак не мог найти. Тогда он воскликнул: «Миску пшеницы на богоугодные дела!» — и продолжал шарить в темноте. Вдруг ему под руки попалась большая деревянная ложка, ручка которой была сломана.

— Ну и ну, — сказал тогда Кемине, — полюбуйтесь-ка на этого бога! Когда нужно дать, так его нет, а когда взять, то — уж двойную долю! Только узнал, что я жертвую миску пшеницы, как тут же подсунул свою посудину.

Однажды Кемине ругал свою вторую жену. Соседи его спросили:

— Мулла Кемине, в чем виновата бедняжка?

— О люди, — отвечал Кемине, — я браню эту женщину, чтобы завтра, когда она пойдет за водой, она не разбила кувшин. Потом может оказаться, что либо ее не будет дома, либо — меня. А сейчас мы вместе, и я как раз свободен. Потому и делаю ей внушение.

Как-то раз в пыльный ветреный день Кемине пришел в дом одного из своих родственников, весь покрытый пылью. А родственник этот был парень-остряк. Увидев Кемине, он спросил:

— Мулла-ага, что это с вами? Похоже, что вы вылезли из могилы!

— Верно, братец, — отвечал Кемине, — именно оттуда я и вылез. Но вот из другой могилы шел густой зеленый дым и раздавался отвратительный, мерзкий голос. Он показался мне знакомым, и я понял, что это могила твоего отца. Поспеши туда!

Парень очень смутился, раскаялся в своих словах и стал просить Кемине:

— Если ты никому об этом не скажешь, я подарю тебе халат.

— Что до твоего халата, то неси его сюда, — сказал Кемине, — а уж я — ладно: пока кого-нибудь не встречу, об этом никому не скажу.

Когда Кемине был еще сопи, он своими глазами видел, что его пир во имя веры обманывает народ, видел жадность и скупость пира. Поэтому Кемине своими резкими, беспощадными, искусными и замечательными остротами постоянно показывал людям пороки пира и ронял его авторитет.

Как-то раз в одном собрании Кемине, обращаясь к этому ишану, спросил:

— О мой пир, в каком году вы родились?

— Я родился в год мыши, [95]мулла Кемине, — отвечал пир.

— Вот как! Теперь понятно, почему вы так любите зерно, — сказал Кемине.

Постепенно пир стал ненавидеть правдивые, и независимые поступки Кемине.

Кемине жил в отдельной келье. [96]Когда настал праздник жертвоприношения, [97]Кемине раздобыл где-то барана и повел его к себе. Пир увидел, что Кемине идет с бараном, и сказал своим сопи:

— Ступайте и хитростью отнимите у него барана.

А сам, послав их, стал наблюдать. Сопи засели под мостом.

Когда Кемине, подгоняя барана, ступил на мост, сопи, натянув свои халаты на головы, выскочили и напугали барана. Испуганный баран вырвался у Кемине, и Кемине бросился за ним с криком:

— Ах ты погань!

Тогда пир сказал сопи:

— Оставьте барана, он сделал его нечистым!

Но в это время один из сопи поймал барана и воскликнул:

— А баран-то, оказывается, очень хорош!

Тогда пир, услыхав, что баран хорош, сказал:

— Ну, так, значит, он снова стал чистым, тащите его сюда!

Однажды Кемине пришел к пиру и сказал:

— О мой пир, ну и зрелище я видел!

— Что вы видели, мулла Кемине, расскажите, — попросил пир.

— Сегодня я видел, как огромная собака гналась за свиньей, — сказал Кемине.

— Ба, что ж тут удивительного! Ведь свинья — нечестивое создание. И что же, собака была далеко от свиньи? — спросил пир.

— Нет, высокочтимый, — отвечал Кемине, — не слишком далеко. К примеру, если вы — свинья, то расстояние между ними было, как от меня до вас.

Пир всегда говорил, наставляя собиравшихся вокруг него людей, так:

— Когда начинаете любое дело, произносите: «Бисмилла». Дело, начатое с «бисмилла», — богоугодное дело, а то, которое вы начинаете без «бисмилла», — сатанинское.