Проданный сон - Страница 60

У одного падишаха были две жены. От старшей жены у него был сын, а от младшей детей не было.

В один из дней старшая жена падишаха умерла. И вот со временем ее сыну исполнилось девять лет. Тогда падишах послал сына на берег моря пасти лошадей. В то время как мальчик пас лошадей, из моря появился морской конь и покрыл кобылицу. Через несколько месяцев кобылица родила прекрасного жеребенка.

Однажды падишах решил поручить своих коней другому пастуху, а сына послать учиться к мулле. Пришел падишах к сыну и сказал:

— Я хочу отдать тебя в мектеб. А за то, что ты пас коней, дарю тебе жеребенка. Выбирай какого хочешь!

Мальчик выбрал жеребенка, который родился от морского коня.

— Да ведь это плохой жеребенок, выбери получше, сынок, — сказал падишах.

— Э, не беда, — отвечал мальчик, — пусть плохой, а мне он нравится.

Шахзаде взял с собой жеребенка и вместе с падишахом вернулся домой. Пришел падишах домой, и оказалось, что его младшая жена тоже родила сына. Обрадовался падишах и устроил праздничный пир на семь дней и ночей.

Стал старший сын падишаха ходить к мулле. И каждый день, возвращаясь от муллы, шахзаде своим платком вытирал жеребенку морду. В один из дней вернулся мальчик с учения, подошел к жеребенку и увидел, что тот плачет. Шахзаде спросил:

— Почему ты плачешь?

— Твоя мачеха напекла тебе оладий с ядом. Не ешь их, — отвечал жеребенок.

Мальчик вошел в юрту и сказал:

— Матушка, дай мне лепешки, я голоден.

— Я напекла оладий, возьми да поешь, — отвечала мачеха.

— Нет, матушка, я хочу лепешку, — сказал шахзаде, взял лепешку и принялся есть.

На следующий день мальчик снова ушел к мулле. А мачеха рядом со скатертью, в которую была завернута лепешка, вырыла яму глубиной в три локтя, прикрыла ее сверху белой кошмой, что постилают на пол, а внутри ямы воткнула торчком четыре копья. Вернулся от муллы шахзаде, подошел к жеребенку, а тот снова плачет.

— Почему ты плачешь? — спросил шахзаде.

— Не подходи к скатерти, не бери лепешку, — отвечал жеребенок, — рядом с ней глубокая яма, а в яме — четыре копья, чтобы тебя убить.

Шахзаде заглянул в юрту и сказал:

— Матушка, дай лепешку, я голоден.

— Пойди да возьми в скатерти, — отвечала мачеха.

Тогда шахзаде, войдя в юрту, сказал своему брату — сыну мачехи:

— Братец, пойди и возьми мне в скатерти лепешку.

Сын мачехи, собираясь взять лепешку, приблизился к скатерти и тут же провалился в яму, вырытую его матерью. Копья вонзились ему в живот, и он умер.

На следующий день шахзаде снова пошел к мулле. А мачеха стала расспрашивать знающую старуху, есть ли способ извести своего пасынка. Старуха отвечала:

— Ты положи на то место, где спишь, камышу, сверху покрой его кошмой, потом снова положи камышу и прикрой его своим тюфяком. Ложись спать, а ночью повертись туда-сюда, камыш зашуршит, ты и воскликни: «Ох, мои косточки!» Падишах спросит: «Чем тебе помочь?» Тут ты направь его ко мне.

Жена падишаха легла спать, сделав все так, как советовала старуха. Падишах спросил ее:

— Что с тобой, жена? Чем помочь тебе?

И жена отправила его к той старухе.

Пришел падишах к старухе, рассказал ей, что его жена заболела, и спросил, не знает ли та какого-нибудь лекарства.

— О падишах, лекарство против болезни твоей жены — это сердце жеребенка с черным языком, — отвечала старуха.

Падишах вернулся к жене и сказал:

— Жена, где нам взять жеребенка с черным языком?

— Не знаю, — отвечала жена. — Правда, вон у порога стоит жеребенок твоего сына. Ну а если он не подойдет, поищи в табуне.

Падишах раскрыл рот жеребенку своего сына, а у того язык как раз и оказался черным. Тогда падишах сказал:

— Черный язык-то, оказывается, у жеребенка моего сына. Пусть он придет, и спросим его. Если сын согласится, зарежем жеребенка и сделаем из его сердца лекарство.

Вернулся шахзаде с учения, подошел к жеребенку, а тот снова стоит и плачет.

— Что случилось? — спросил шахзаде.

— Говорят, мое сердце — лекарство для твоей здоровой и лживой мачехи, — отвечал жеребенок. — Сейчас твой отец спросит твоего разрешения убить меня. Ты соглашайся, но только завтра, когда меня будут убивать и схватят за узду, я заржу в первый раз. Когда меня повалят на землю и свяжут, я заржу во второй раз. А когда к моему горлу приставят нож, я заржу в последний раз. Ты должен ко мне поспешить, иначе я погибну.

Мальчик вошел в юрту, и падишах спросил у сына разрешения убить жеребенка. Мальчик согласился. На следующий день он снова пошел к мулле. Вот слышит он — жеребенок заржал в первый раз. Шахзаде сказал:

— Мулла, отпусти меня!

А мулла его не отпускает. Вот жеребенок заржал во второй раз. Шахзаде снова сказал:

— Отпусти, мулла!

А мулла снова не отпускает. Тогда шахзаде ударил муллу доской по лбу, оглушил его и бросился бежать со всех ног домой. Прибежал он домой, смотрит — жеребенок еще жив. Тогда шахзаде сказал:

— Отец, пока ты не убил моего жеребенка, разреши мне сесть на него верхом, испробовать его. Я ведь еще даже не садился на него верхом.

— Хорошо, сынок, вот твой жеребенок, садись! А убить его мы еще успеем, — отвечал отец.

Мальчик оседлал жеребенка, перекинул ему на спину хурджин, надел свое оружие и проехал взад-вперед перед дверьми юрты.

— Ну как, отец, хорошо я выгляжу на этом жеребенке? — спросил шахзаде.

— Очень хорошо, сынок! А теперь слезай, — отвечал отец.

— Ну раз так, то и ладно, — проговорил шахзаде и ударил плетью жеребенка по крупу. Тот как птица взлетел к небу и скрылся с глаз.

Прибыл шахзаде на своем жеребенке в другой город и там поселился. А жена падишаха сказала:

— Верно говорят: «Дураку — по заслугам, а собачнику — собачьи плошки». Вот я и получила по заслугам.

Было ли не было, в старые времена жил один падишах.

Он приказал всех стариков и старух отводить в пустыню и бросать там. У одного из нукеров падишаха как раз был отец-старик. Вот однажды взвалил нукер своего старого отца себе на спину и отправился в пустыню, чтобы там его оставить. По дороге нукер устал и присел на пригорке отдохнуть. Вдруг его отец рассмеялся. Тогда сын спросил:

— О отец, я собираюсь бросить тебя в пустыне, а ты смеешься! Что это значит?

— Сын мой, — отвечал отец, — и я когда-то шел, чтобы оставить своего старого отца в пустыне, и тоже отдыхал на этом пригорке. Говорят: «Не радуйся беде соседа, она и к тебе придет». [77]Ты сел на то же самое место, где и я сидел, потому-то я и смеюсь, сынок.

— Значит, отец, когда я состарюсь, меня тоже бросят в пустыне? — спросил сын.

— Конечно, сын мой, когда ты состаришься, и тебя бросят в пустыне, — отвечал отец.

— Раз так, дорогой отец, то я не брошу тебя! — воскликнул сын, вновь взвалил отца на спину и вернулся домой.

Принес он отца домой, посадил его в сундук и запер там. Когда кругом никого не было, тайком от всех он выпускал отца из сундука, а когда вокруг были люди, снова прятал его в сундуке.

Как-то раз падишах созвал своих всадников и приказал им:

— Приготовьте все необходимое. Я собираюсь отправиться к источнику Земзем, чтобы испить из него воды! [78]

Юноша пришел домой, выпустил отца из сундука и сказал ему:

— Дорогой отец, наш падишах завтра собирается к источнику Земзем. Хочет испить из него воды.

— В таком случае, сынок, я кое-чему научу тебя, — сказал отец. — Если ты все исполнишь, то доберешься до источника Земзем.

— Лучше я посажу тебя в сундук и возьму с собой, — сказал юноша.

— Хорошо, — согласился отец, — только захвати еще с собой рыбу, быка и несколько фунтов арбузных семечек.

Сын взял с собой все, что было нужно, и отправился с падишахом в путь.