Прочитай меня. От бессознательных привычек к осознанной жизни - Страница 78

Стэн согласился на сражение. Друзья пытались отговорить его, но Стэн ответил: «Ведь он забрал себе Хитер!», и на возражения («Да ты вообще не знаешь, кто такая Хитер!») мог только сказать: «Да и ладно, и ладно. Я не могу это объяснить, но я должен это сделать».

Рекомендую найти эту серию и посмотреть – отличная иллюстрация вовлечения человека в события, к которым он был совершенно непричастен.

Точно также ты рождаешься, и на тебя кто-то сначала злится, потом кто-то другой объясняет тебе, с кем и за что нужно бороться – и вот ты уже во всём этом участвуешь с таким жаром, будто это про тебя.

Это не про тебя, тут все – жертвы. Спектакль суровый, все в нем несчастны и всем плохо. Хватит в него играть.

Если эти процессы происходят более резко, то человек замечает что произошло, говорит «Бараны» и дальше занимается своими делами – как на видео «спасай медвежонка и беги в шкаф». Но, к сожалению, у нас в обществе это происходит постепенно и альтернатив сходу не видно, поэтому многие люди всю свою жизнь стоят в шкафу с бананом во рту, телевизором и медведем в руках.

И вот эта наша индивидуальность, помимо «уникальных навыков, культуры и неповторимого опыта» несет с собой также набор нравственных правил, согласно которым нормальны те вещи, которые, вероятно, людям из будущего показались бы невообразимым ужасом и главным тормозом на пути к нашему счастью. Разве можно быть счастливым, если считаешь, что кого-то следует убивать и наказывать? Сама наша психика устроена так, что это невозможно; и как бы мы не пытались продать свое сердце ради сиюминутных страхов и выгод, сердце не обманешь. Хотя, конечно, обманешь, но тут вопрос к каждому конкретному человеку – хочет ли он быть счастливым или он родился доигрывать спектакль, который придуман не им и который обрекает его на страдания?

Наша нравственность, по большому счёту – это также отпечаток времени, в котором мы живём; взглядов, которые мы просто подобрали и продолжаем нести, лишь слегка смягчив.

«Год назад папу пригласили на конференцию в Австралийский Национальный Университет в Канберре, и он взял маму и Гарри с собой. И они все вместе ходили в Национальный Музей Австралии, потому что, как внезапно выяснилось, больше в Канберре делать было всё равно нечего. В стеклянных витринах демонстрировались пращи, сделанные австралийскими аборигенами – они выглядели как ложки для обуви, только очень кропотливо отполированные, украшенные резьбой и орнаментами. За 40 000 лет, с тех пор, как современный – с точки зрения анатомии – человек мигрировал в Австралию из Азии, никто не изобрел даже лука и стрел. Это позволяло по-настоящему ощутить, насколько неочевидной является идея прогресса. С чего кому-то задумываться, что изобретение – это очень важно, если все героические сказания его племени повествуют о великих воинах и защитниках, а не о Томасе Эдисоне? Как, тщательно вырезая пращу, можно было предположить, что однажды люди изобретут ракеты и атомную энергию?

На протяжении долгого периода времени человечество выживало всеми своими силами, живя впроголодь и страдая от несовершенства окружающей среды. Томас Гоббс предполагал, что общество долгое время находилось в состоянии «войны всех против всех», где каждый заботился о своих личных интересах вопреки интересам остальных; или, если хотите, об интересах своей семьиобщины вопреки интересам других встреченных семейобщин. Со временем это трансформировалось в «общественный договор», благодаря которому договорились частично ограничить свои права и свободы, создавая при этом «государство», которое должно следить за соблюдением остальных прав и справедливости.

То есть люди договорились «мы создадим орган более сильный, чем каждый из нас, и будем его кормить. Всем будет запрещено убивать и воровать – тот же, кто нарушит данные правила, будет наказан созданным нами государством». Это сработало, и мы до сих пор живём в подобном государстве. Это был необходимый шаг – ресурсов было мало и всегда был соблазн не зарабатывать блага самостоятельно, а просто силой подчинить соседа, отобрав всё его имущество и заставив на себя работать.

С тех пор люди воевали друг с другом тысячелетиями, отнимая друг у друга «хорошие поля», «красивые каменные дома», «запасы драгоценных металлов, мехов и вина». Те, кто воевали лучше всех, могли жить как короли – ничего не делать, страдать от подагры, жить внутри холодных вонючих замков и постоянно готовиться к заговорам, в которых кто-то другой их исподтишка убьёт, чтобы уже занять королевское место и, как король, ничего не делать, страдать от подагры и жить в этих холодных вонючих замках. Казалось бы, живи и радуйся – но как бы не так. Люди вместо того, чтобы ссориться и воевать, стали изучать природу и мир вокруг, и в итоге короли прежних эпох позавидовали бы тому, как живут нынешний «рабочий класс».

Но с ростом жизни «рабочего класса» выросла и жизнь «королей». Хоть отличия стали небольшими и жизнь всех людей сильно сравнялась, но это не повод прекращать старые стратегии по добыванию ресурсов. На протяжении тысячелетий один человек пытается подчинить другого, создать неравенство, найти себе место в механизме, где «платят побольше, а делать не нужно ничего». Таким образом, конечно, в образном смысле «порабощая» тех людей, которые честно работают.

Другой эффективный способ добыть побольше современных благ – это, конечно, испортить дела своему «конкуренту», чтобы он перестал оказывать услуги и все обращались к тебе. Совершенствуясь в борьбе, мы учимся захватывать всё больше и больше современных благ. Жалко, что это мешает прогрессу, ведь для прогресса нужно не желать современного – а стараться строить будущее. Но кому он нужен, этот прогресс? Кому нужны блага? Кому нужна свобода от болезней?

Тут хорошо. Сиди в огромном бетонном гробу со стеклянными перегородками; пользуйся для ведения хозяйства не автоматическими машинами, а живыми людьми, с которых будешь эмпатически заражаться страданием; начинай страдать от болезней в 35–40 лет и умирай в 90, потому что вместо науки и медицины собрал себе современных благ.

Борьба за владение чем-либо и кем-либо является стратегией, которая преследует нас тысячелетиями, и нам нужно найти способ ее преодолеть – потому что иначе, вместо прогресса, мы тратим свои силы на борьбу. В середине прошлого века ученые разных стран работали над одними и теми же изобретениями втайне друг от друга. Насколько больше было бы толка хотя бы если мы могли сложить их усилия и поставить их работать над разными аспектами одной задачи? Может быть, уже сейчас жили по 130 лет. Но нет, никому не нужно долго жить и прогресс – всем нужны современные стеклянные бусы, да побольше.

Я думаю, что противоядие от желания воевать за ресурсы – это понимание, насколько больше ресурсов мы получим, перестав воевать. Во-первых, тут пока что не за что драться, мы живём в зародыше технологий. Во-вторых, из-за драк и соревнований мы теряем ресурсы, потому что имеем в пять раз меньше исследований.

А настоящие наши враги – не другие люди. Наши настоящие враги – старость, болезнь и смерть; и это враги общие для каждого человека. Помимо этого, люди запутались, решив, что возможно счастье «вопреки другим» – но сама структура нашей психики и ее эмпатическое свойство позволяет только «общее счастье».