Пробуждение в Париже. Родиться заново или сойти с ума? - Страница 10

Еще я заметила, что мы не единственные постоянные клиенты. Многие изо дня в день приходили сюда с книгами, ноутбуками, друзьями или просто в одиночестве наслаждались кофе и могли так сидеть часами, не обращая внимания на то, что мест не хватает. Кто успел, тот и съел. Приспичило в кафе – постой в очереди. И ведь стояли.

Если бы в Америке образовалась такая длинная очередь, нас попросили бы побыстрее допить кофе и освободить столик. Здесь кофе наливали в порядке живой очереди, и каждый был сам за себя. Здесь ни о каком сострадании к ближнему и помину не было. Мне, которая всю жизнь страдала от чрезмерной отзывчивости, гиперопеки, гиперответственности и гиперчувствительности, следовало начать привыкать. Я решила, что приехала сюда по зову души, и поэтому все происходящее будет мне полезно, что более «себялюбивое» поведение могло бы преподать мне важный урок и помочь уравновесить нехватку «внутренней энергии» энергией внешней. Еще я заметила, что французские бариста никогда не торопятся с заказами, и поэтому очередь порой стоит до самых дверей. Хочешь кофе – расслабься и терпи. Все это знали, и никто не спорил. Из-за впитанного с молоком матери американского принципа «Работай давай, быстрее давай!» нам было трудно сбавить обороты и приноровиться к новому темпу и отношению к жизни.

Поначалу я тихо зверела. Стоило войти в кафе, как меня накрывал мой главный недуг – зуд нетерпения. Я заметила, что постукиваю пальцем по бедру, переминаюсь с ноги на ногу, звеню ключами, громко вздыхаю, подбегаю к стойке и снова встаю в очередь, тщетно пытаюсь поторопить персонал. Все напрасно. Здесь никто и никогда не спешит делать свое дело. Никто и никогда.

Наконец до меня дошло, что, если не уберу ногу с педали газа и не сбавлю обороты, то пожгу клапана. Пришлось подчиниться. Я поняла: хочешь получать от жизни удовольствие – будь добра или вставать на три часа раньше и все успевать или сократить список дел вдвое, расслабиться и вдохнуть аромат кофе.

Кафе «КБ» было местом встреч, где местные, особенно молодежь, засиживались часами. Они болтали и курили за столиками возле кафе. На улице было очень холодно, но их это не беспокоило. Казалось, холод их не берет. Разговаривали они так громко и эмоционально, что мне, привыкшей к дружескому подшучиванию у себя на родине, казалось, что с минуты на минуту вспыхнет драка.

Наш французский был вполне сносен, но все трещали, как пулеметы, и оттого мы не могли уловить ни тему разговоров, ни причин такого азартного общения. Мы лишь качали головами, чувствуя себя чужими, и понимали, как далеко нам пока до того, чтобы начать понимать парижан, не говоря уже о том, чтобы стать среди них своими.

– Bah, ouais![8] – передразнила Сабрина болтунов. Мы улыбнулись.

Прошло немало времени, прежде чем я поняла: поход за продуктами, – что на улице Мучеников, что вообще Париже – сродни священнодействию, спешка в котором недопустима. Но здесь крылась проблема. Дело в том, что мне никогда не приходилось покупать продукты. В годы замужества я была писателем, преподавателем, путешественником и консультантом, а Патрик сидел дома и готовил. Поваром он был превосходным, и практический каждый ужин становился праздником для желудка.

К счастью для меня, Сабрина унаследовала от отца талант и любовь к кулинарии и поэтому, когда речь шла о покупке и готовке, она вставала у руля. Я подмечала, наблюдала и училась, как у нее, так у других покупательниц. Этот новый мир творчества, который все эти годы я обходила стороной, приводил меня в восторг.

Мы быстро поняли, что лавочники признают только одну манеру общения с покупателем: усвой ее – и все пройдет без сучка и задоринки. Правила хорошего тона предписывают покупателю с порога приветствовать хозяина магазина вежливым «месье» или «мадам». И не дай Бог забыться – встретят таким ледяным взглядом, обольют таким презрением, что хоть беги. Этот урок я получила одним великолепным свежим утром, когда по глупости пыталась переделать тысячу дел до полудня, пока не началась работа. Не поздороваться – величайшая грубость, и, если невежа зашел в магазин, хозяин имеет полное право проявить к тому полное равнодушие.

В Америке не принято приветствовать ни хозяина, ни персонал – более того, вздумай вы с порога их поприветствовать, вас сочтут назойливым. В Америке куда больше «личного пространства», да Америка и сама больше. В Париже, где на счету каждый сантиметр, никто из лавочников не будет терять драгоценный сантиметр впустую, и поэтому парижская жизнь более скученная, тесная, если не сказать интимная.

Мы усвоили, что в Париже люди очень официальны. Здесь недостаточно дружеского, но небрежного «бонжура», как, допустим, «привета» в Америке. Один лишь «бонжур» – невежливость и бестактность, а то и грубость. Полагается сказать «бонжур, мадам», «бонжур, месье». Когда выходите из магазина, от вас ждут «до свидания», словно вы были в гостях. Впрочем, строго говоря, так оно и есть – хозяева живут этажом выше или в задних комнатах своей лавки.

Мне очень полюбился этот обмен учтивостями. Я всегда почитала приветливость и радушие обязательными условиями общения. Не в пример типам из в кафе «КБ», большинство лавочников добрели, когда их приветствовали, как принято. Так завязались некоторые из наших новых парижских знакомств.

Здесь-то и кроется разница между нами. В отличие от Америки, поход за покупками в Париже строится исключительно на личных отношениях. В Америке за продуктами часто ходят в огромные супермаркеты – скоренько выбрал товар, швырнул в тележку и тут же расплатился, а кто вокруг, что вокруг – не важно. Самообслуживание принято даже в таких больших городах, как Нью-Йорк, где жители отовариваются на ближайших продовольственных рынках: покупатель кладет товар на прилавок, спешно его оплачивает и бежит дальше – а как же иначе, ведь другие ждут.

Покупка продуктов на улице Мучеников – совсем другое дело. Во-первых, здешнему покупателю плевать на того, кто стоит за ним в очереди – стой хоть до ночи, ему все равно. Покупатель полностью завладевает вниманием продавца. Забыв о времени, он расспрашивает, пробует, заводит разговоры о погоде, справляется о здоровье семьи продавца… Другими словами, выбирает не спеша и со вкусом. Здесь царит культ еды, и люди не смеют оскорбить продавца излишней торопливостью. Покупают добросовестно и с оглядкой, выясняют всю подноготную товара. Откуда он? Да когда завезли? Да с какой фермы? Да из какого региона? Да какая семья владеет фермой? И соблюдают ли на ней семейные традиции или продали ферму, а если так, в рот никогда не возьмут ни их мяса, ни их рыбы. Когда я слушала эти разговоры, мне казалось, что покупательница – а большинство из них женщины – не продукты выбирают, а решают, кого бы им усыновить. Очередь терпеливо ждет. Потому что каждый знает, что стоит ему подойти к прилавку, как настанет его звездный час..

Впрочем, мы с Сабриной никогда не злоупотребляли своим правом. Во-первых, для этого мы были слишком не уверены в себе, а во-вторых просто не могли придумать столько вопросов. Зато действовали решительно. Мы тыкали пальцем в понравившийся нам товар и шли себе дальше, уверенные в том, что все купленное нами будет вкуснее и свежее того, что продают у нас на родине, пусть даже в магазинах здоровой еды. Дело то ли в обаянии рынка, то ли в свежести продуктов, доставленных этим утром прямиком с ферм или из моря. То ли в задушевных беседах… Кто знает? Однако все, что мы ели, было удивительно, неправдоподобно, необыкновенно, невозможно вкусно.

Во время курса молодого покупателя, пройденного на улице Мучеников, я заметила, что здесь не принято самообслуживание. Войдя в магазинчик, особенно овощной и фруктовый, следует дождаться хозяина, а не хватать, что понравилось Вот подойдет ваша очередь, тогда укажете на товар и примете его только из хозяйских рук.