Пробуждение - Страница 1

Остров был стар, очень стар. Даже Иилах, который лежал у входа во внутреннюю лагуну миллионы миллионов лет, не понимал, пока был еще жив, что это гребень первородного материка, восставшего над водами в первые дни творения.

Остров был длиной примерно в три мили и шириной в полторы мили в самом широком месте. Он судорожно изогнулся вокруг синей лагуны, подобно гигантскому человеку, пытающемуся дотянуться руками до пальцев ног. Сквозь оставшийся просвет в лагуну врывалось море.

Волнам было тесно в узком канале. С бесконечным упорством они пытались разрушить каменные стены, и рев прибоя был здесь особенно хриплым и яростным – символ вечной битвы между осажденной сушей и штурмующим ее океаном.

На самом стрежне под грохочущими волнами лежал Иилах, забытый временем и вселенной.

В начале 1941 года к острову пришли японские корабли и проникли через бурную стремнину канала в тихую лагуну. С палубы одного из кораблей пара любопытных глаз заметила странный предмет в русле неспокойных вод. Но обладатель этих глаз был на службе у правительства, которое строго пресекало всякую деятельность своих подданных, если она не имела прямого отношения к войне. Поэтому инженер Таку Онило ограничился тем, что отметил в своем отчете:

«В устье канала на дне находится массивное образование из блестящей, похожей на гранит породы, длиной около четырехсот футов при ширине в девяносто футов»

Маленькие желтокожие люди построили подземные резервуары для бензина и нефти и покинули остров.

Океан наступал и отступал, снова наступал и снова отступал. Так проходили дни и годы, а десница времени тяжела. Дождливые сезоны приходили в положенный срок, и вскоре ливни смыли все следы, оставленные человеком. Там, где машины обнажили землю, поднялись зеленые заросли. Окончилась война. Подземные резервуары слегка осели в своих каменных гнездах, и в главных нефтепроводах появились многочисленные трещины. Нефть медленно просачивалась наружу, и воды лагуны годами покрывала радужная пленка

В сотнях миль от острова вблизи атолла Бикини произвели один взрыв, затем другой, и перепутанные течения понесли радиоактивные воды неведомыми Путями. Первая волна потенциальной энергии достигла острова ранней осенью 1946 года.

Еще несколько лет спустя терпеливый чиновник, разбирая в Токио архив императорского военно-морского флота Японии, обнаружил документ о существовании тайного нефтехранилища. По прошествии должного срока, в 19… году, эскадренный миноносец «Коулсон» отправился в обычное для таких случаев инспекционное плавание.

Час апокалипсиса пробил.

Капитал-лейтенант Кент Мейнард угрюмо рассматривал остров в бинокль. Он был готов к неприятным неожиданностям, однако не ждал ничего сверхъестественного.

– Обычный подлесок, – пробормотал он. – Цепь холмов, хребет острова, деревья…

И тут он умолк.

На обращенном к ним склоне пальмовый лес прорезала широкая просека. Деревья на ней были глубоко вдавлены в гигантскую борозду, уже поросшую травой и молодым кустарником. Борозда шириной примерно в сотню футов тянулась от берега вверх по склону и обрывалась у длинного плоского утеса, лежавшего близ вершины холма.

Ничего не понимая, Мейнард уставился на фотографии острова, сделанные еще японцами. Машинально он обратился к своему заместителю лейтенанту Джерсону.

– Черт побери! – сказал он. – Как очутился здесь этот утес? Его нет ни на одной фотографии.

Едва успев закрыть рот, он уже пожалел о сказанном Джерсон взглянул на него с чуть прикрытой иронией и пожал плечами.

– Наверное, мы попали не на тот остров.

Мейнард счел за лучшее промолчать. Этот Джерсон был странным типом. На языке у него всегда вертелись какие-нибудь колкости.

– Пожалуй, эта штука весит миллиона два тонн, – продолжал лейтенант. – Может, японцы нарочно притащили ее сюда, чтобы сбить нас с толку?

Последние слова Джерсона еще больше уязвили его: как раз в это мгновение, глядя на утес, он и в самом деле подумал о японцах. Однако вес утеса, определенный лейтенантом довольно точно, заставил его отказаться от столь диких предположений. Если бы японцы могли сдвинуть с места утес, весящий два миллиона тонн, они бы выиграли войну.

Они вошли в лагуну без всяких происшествий. Проход оказался шире и глубже, чем предполагал Мейнард, судя по японской карте, и это облегчило задачу. Обедали они уже в лагуне под прикрытием береговой гряды. Мейнард заметил на воде нефтяные пятна и тотчас приказал следить, чтобы кто-нибудь не бросил за борт спичку. Посовещавшись с офицерами, он решил поджечь эту нефть, когда работа будет закончена и эсминец выйдет из лагуны.

Примерно в половине второго шлюпки были спущены на воду и быстро добрались до берега. Еще через час с помощью калек, снятых с японских планов, удалось отыскать все четыре замаскированных нефтехранилища. Понадобилось немного больше времени, чтобы определить их размеры и выяснить, что три из них пусты. Только четвертое, самое маленькое, оказалось совершенно целым и полным высокооктанового бензина примерно на семнадцать тысяч долларов. Это была слишком маленькая добыча для крупных танкеров, которые все еще выкачивали остатки горючего из американских и японских нефтехранилищ на островах. Мейнард подумал, что сюда надо было бы прислать за бензином лихтер, но это уже его не касалось.

Несмотря на то, что все было закончено довольно быстро, Мейнард с трудом поднялся на борт.

– Что, сэр, совсем выдохлись? – спросил Джерсон излишне громко.

Мейнард ощетинился и решил обследовать утес в тот же вечер. Сразу после ужина он вызвал добровольцев. Было уже совсем темно, когда Мейнард с командой из семи матросов и боцманом Юэллом высадились на песчаный пляж, окаймленный высоченными пальмами. Не теряя времени, они двинулись в глубь острова.

Луны не было, и лишь звезды мерцали среди разорванных облаков – последних примет только что закончившегося дождливого сезона. Они шли по дну гигантской борозды, инкрустированному поваленными деревьями. При слабом свете фонариков эти бесчисленные стволы, обугленные, впрессованные в землю какой то сверхъестественной силой, производили тягостное впечатление…

Мейнард услышал, как один из матросов пробормотал:

– Ну и тайфун же здесь был… Натворить такое!

«Не тайфун, – подумал Мейнард. – Всесокрушающий ураган, такой страшный, такой чудовищный, что…» И тут мысль его словно споткнулась. Он не мог себе представить ураган, способный протащить двухмиллионотонную глыбу четверть мили, да еще вверх по склону, на высоту четырехсот футов над уровнем моря. Вблизи поверхность утеса выглядела как обыкновенный гранит. В лучах фонариков он переливался бесчисленными розовыми искрами. Мейнард вел свою команду вдоль поверженного великана, подавленный его размерами в длину он насчитал четыреста шагов, и эта глыба нависала над людьми как гигантская мерцающая стена. Даже верхний конец утеса, глубоко зарывшийся в землю, возвышался над их головами футов на пятьдесят.

Ночь становилась все более жаркой, удушающе жаркой Мейнард обливался потом. Лишь мысль о том, что он выполняет свой долг в столь тяжелых условиях, приносила ему удовлетворение. Он постоял в нерешительности, мрачно наслаждаясь напряженным безмолвием первозданной ночи, потом наконец сказал:

– Отколите вот здесь и вот там несколько образцов! Эти розовые прожилки довольно любопытны.

Несколько секунд спустя нечеловеческий вопль разорвал ночную тишину. Вспыхнули фонарики. Они осветили матроса Хикса, который бился в корчах на земле рядом с утесом. В скрещении лучей все увидели его руку запястье казалось тлеющим черным початком кукурузы.

Он прикоснулся к Иилаху.

Мейнард сделал обезумевшему от боли матросу укол морфия и поспешил доставить его на корабль. Тотчас связались с базой. Дежурный хирург шаг за шагом давал по радио указания, как вести операцию. Было решено, что за пострадавшим прилетит санитарный самолет. В штабе, видимо, недоумевали, как могло все это случиться, потому что оттуда запросили «более подробные сведения» относительно «горячего» утеса, к утру там уже окрестили его метеоритом. Мейнард, который обычно никогда не спорил с начальством, на сей раз, услышав такое определение, насупился и позволил себе заметить, что этот «метеорит» весит два миллиона тонн и лежит на поверхности острова.