Пробуждение - Страница 17

Он заложил крутой вираж, лес и снег встали дыбом, небо опрокинулось, Сергей влетел в кабину, но тут же бросился к дверям, не обращая ни малейшего внимания на Колькины уговоры, продолжал стрелять по уходившему волку.

Тот рванул в просеку и уже замелькал среди кустарника и низких деревьев, менее заметный, чем на открытом снегу, да и Колькин вираж напутал дело.

И все же, сдерживая прыгающее ружье, резко переместив направление ствола, Сергей выстрелил, волк рванул в последнем отчаянном прыжке и зарылся головой в снег...

Петр смотрел на Сергея.

Вытирая шапкой мокрое лицо, он сидел у края открытых дверей, счастливый оттого, что все получилось.

...И в этот же солнечный, спокойный день.

Вертолет стоял в стороне от ледокола, огромного, с желтыми надстройками, ярко-красной полосой на борту.

Петр и молоденькая сестра делали матросам прививки в белейшей комнате лазарета.

Петр поглядывал в иллюминатор.

Внизу, на льду, играли в футбол.

Поле вокруг простиралось бесконечное, ледяное, но ворота были настоящие, с ледокола, даже сетка была.

Среди игравших в одной команде были и Сергей, и Колька.

Матросская очередь не кончалась. Они продвигались один за другим, крепкие, раздетые до пояса, рельефно напрягали перед медсестрой мышцы, храбро подставляли спины, относясь к этим шприцам, пузырькам и прочей аптеке со снисходительностью и привычкой все повидавших людей, готовых вынести - что там один! - сколько угодно уколов любой сложности и боли, и одновременно от страха округляли глаза и съеживали спины...

...Петр спускался с ледокола, а Колька уже кричал ему:

- К нам! Этот наш! Становись на край! - и Петр уже скидывал куртку.

Оранжевый мяч носился по снегу, взлетал, устремлялся далеко к торосам, отправленный чьим-то особо выдающимся ударом, а вообще игра шла веселая, много было падений, смеха, азарта, и снова Петр увидел Сергея, их командира, в каком-то новом качестве - он вдруг еще раз убедился, что Сергей, строгий, немногословный, даже не очень подвижный, казавшийся старше своих сорока лет, еще очень молод, как молод и Колька, забывший обо всем на свете, отдавшись игре, до конца, самый главный, вездесущий на поле, покрикивающий на всех, да и сам Петр - сколько ему? - 35? 16? - молодо было на этом поле, затерянном в океане, в яркий весенний день, такой солнечный и голубой, какие не так уж часто бывают здесь.

Нужно было сквитать счет (они проигрывали), и Коля звал команду вперед, но времени было мало.

Колокол с ледокола ударил раз, другой - звали к обеду, игра кончалась, - и Коля, в явном огорчении, еще с кем-то спорил, что-то доказывал, его добродушно утешал Сергей.

Коля изо всех сил ударил мяч в сторону ледокола, за мячом бросилась лайка, а они шли все вместе, обе команды, смешавшись, к ледоколу, взмокшие, разгоряченные игрой, в снегу...

Из тумана, мглы, хлопьев мокрого снега, летящих навстречу, льдина с людьми возникла неожиданно, исчезла тут же, снова внизу пошла темная вода в тумане, битый лед.

Командир с трудом удерживал машину. Льдина с людьми исчезла.

- ...Прием. Пытаемся снять людей... Почти безнадега... Ветер... прием...

Петр и Коля стояли в дверях, обвязанные веревками.

Вертолет раскачивался. Снег летел в раскрытую дверь. Внизу прыгала и перемещалась вода.

- Снимем? - крикнул Петр сквозь рев двигателей и ветра.

- Черт! Шапка улетела! - Коля стоял без шапки. Вертолет завис над льдиной.

Коля швырнул лестницу, ее закрутило.

Вертолет вдруг резко пошел вниз.

Петр свалился, привстал, его швырнуло к скамье, он удержался, сел на пол.

Коля сидел у противоположного борта, рядом с открытой дверью и, судя по бешеному лицу, отчаянно матерился.

- Ну как? - крикнул он.

- Снять невозможно, - командир продолжал говорить по радио, сбрасываем аварийные мешки!

Вертолет стремительно надвигался на льдину.

- Отсчет три! - кричал Колька Петру. - Бросай сразу!

Мешки один за другим исчезли в проеме дверей, понеслись вниз.

Они тяжело упали в волны метрах в пятнадцати от льдины, от рыбаков, и у них на глазах пропали.

На льдине от ветра с трудом можно было стоять.

Вертолет исчез в тумане.

В вертолете все видели.

И как мешки утонули - тоже видели.

Вертолет несся над водой. Выхода не было, но выход все-таки был. Чертыхаясь, Колька стянул меховую куртку, унты.

Петр сначала не понял его, а потом и сам стал раздеваться.

Оставшись в легком спортивном костюме, Коля пошел сменить командира, пока тот разденется.

Тюк из трех комплектов обмундирования получился солидный. Туда же были положены все имевшиеся на борту аварийные и неаварийные продукты, банки с консервами, лекарствами, фляжки со спиртом - только одну Коля оставил.

Вертолет раскачивало гораздо сильнее, чем при первых заходах.

- Приготовились! - Коля и Петр замерли в дверях с тюком. На Петре были легкие штаны, такая же рубашка.

- Следующая очередь - наша! - крикнул Петр. - Промажем - командир выкинет!

- Пошел! - скомандовал Колька, и они с силой швырнули тюк навстречу бегущим людям - вертолет шел теперь совсем рискованно, на малой высоте, и его в любой момент могло бросить на лед.

- Есть! - успел крикнуть Колька и полетел на Петра - вертолет рвануло, Петр и Коля оказались в хвосте, прижатые плотно к борту. Колька встал на четвереньки, вытер разбитые губы, что-то хотел сказать, но не успел - его отбросило в угол.

Сели уже в полной темноте, включив посадочные фары.

Выскочили в своей легкой летней одежде, в шерстяных носках на снег.

Ветер - страшный. Вокруг - сплошная темнота и снег, летящий в свете фар.

Крепили тросами вертолет.

Руки не слушались.

Трос обжигал холодом. Сдирал кожу с ладоней. Вырывался.

С трудом вбивали в землю стальные крюки, вязали тросы.

Вертолет, казалось, не выдержит напора ветра, сорвется, пропадет в темноте ночи.

Уже вбитый крюк взлетел, трос хлестанул в пустоту, рядом с Петром. Укрепили.

На трех тросах, натянутых, как струны, вертолет замер.

Они прижались к борту, где меньше заносило снегом.

Колька пустил фляжку со спиртом. Отпивали по глотку. Дышали тяжело.

Свет фар полоснул из темноты. От машины к вертолету шли люди.