Проблема Пушкина. Лит. наследство. Том 16/18 - Страница 6

перед чем Пушкин стоит в мучительной растерянности и о чем его раздумья. Не-русский

читатель этого не знает. Для него объединяющий смысл вынут из поэмы. Он видит только

ряд великолепных картин и весьма загадочно сформулированный конфликт между

фигурами, содержание которых ему неясно.

Совершенно другое дело почти одновременные произведения Гоголя. «Ревизор» или

«Мертвые души» не страдают от национальной ограниченности, потому что, изображая

русскую крепостную действительность с большей реалистической конкретностью, чем

Пушкин, Гоголь в то же время изображал ее гораздо более обобщенно, выбирая из нее то,

что было типично в широком историческом масштабе, давая одновременно и портрет

(«кривую рожу»), и обобщающий образ той крепостной действительности, в борьбе с

которой выросла русская революция. Такого обобщающего образа Пушкин никогда не мог,

да и не стремился дать. Гоголь дает обобщающее знание о крепостной России, Пушкин

предполагает его в своем читателе. Это и делает Пушкина национально ограниченным,

тогда как Гоголь этой ограниченности чужд.

Все это — осложняющие моменты в творчестве Пушкина. Главное не в этом. Главное в

том, что Пушкин создал для России то, что создано было для старших буржуазных наций их

классиками от Ренессанса до начала XIX в. В этом свете и должна итти главная линия

изучения Пушкина.

105

Три главные задачи стояли перед Пушкиным как перед поэтом раннебуржуазной русской

культуры, которой надо было догнать Запад: поднять поэзию до степени совершенного

искусства, располагающего достойным его оружием; дать субъективное выражение

буржуазной личности, стремящейся вырваться из феодальной тюрьмы и утвердить свое

право на личную жизнь как один из элементов буржуазной свободы; создать способы

объективного изображения конкретного — конкретной живой индивидуальности и

конкретной исторической действительности.

Говоря о Пушкине как об основоположнике русского реализма, не надо забывать, что

слово «реализм» имеет два различных смысла. Во-первых, это определенный литературный

стиль, возникший в борьбе с классицизмом и основанный на верном воспроизведении

конкретной действительности, в ее непосредственной видимости, независимо от более

глубокого понимания этой видимости. Совершенно другое дело реализм в энгельсовском

смысле, подразумевающем кроме «правдивости деталей» (признак реалистического стиля)

еще «верность передачи типичных характеров в типичных обстоятельствах», иначе сказать

— передачи действительного смысла изображений действительности, ибо типичность есть

прежде всего помещение явления в правильной исторической перспективе. Таким

реалистом в энгельсовском смысле был Гоголь. То, что у Гоголя было еще совершенно

наивно и бессознательно (вернее даже противосознательно), у следующего поколения

русских реалистов, воспитанного Белинским, сделалось сознательной установкой. Русский

реализм сознательно поставил себе задачу передачи типических характеров в типических

обстоятельствах. Нельзя сказать, чтобы Пушкин был вовсе чужд этой задачи. Но у него не

было цельного взгляда на русскую действительность — ни наивно-непосредственного, как у

Гоголя, ни сознательно продуманного, как у Тургенева или Щедрина. Взгляд Пушкина на

русскую действительность злободневен и субъективен и весь окрашен тем эгоцентризмом,

который в плане художественном мог претворяться в высокий лиризм, но в плане

житейском переходил в вульгарное приспособленчество.

Иллюстрация: ИЗ ИЛЛЮСТРАЦИЙ К „ЕВГЕНИЮ ОНЕГИНУ“

Рисунок тушью Н. Кузьмина

Издание „Academia“, 1933 г.

Крайне характерно в этом отношении изменение образа Татьяны на протяжении «Евгения

Онегина». В начале Татьяна дана как пробуждающаяся личность, противопоставленная, с

одной стороны, обывательской среде уездных помещиков, а с другой — зрелому Евгению.

Эта Татьяна теснейшим

106

образом связана с весной передового дворянства, певцом которой в эти годы был Пушкин.

Ко времени восьмой главы такая Татьяна становится не нужна Пушкину, и судьба ее

характера теперь определяется потребностями того приспособления к николаевской знати,

которая была для Пушкина очередной задачей. Татьяна восьмой главы, с одной стороны, —

апофеоз великосветской дамы — высшего выражения той знати, к которой Пушкин должен

был приспособиться, с другой — моральный образец верной жены для Натальи

Николаевны, которая, будучи «отдана» Пушкину, так же хладнокровно относилась к нему,

как Татьяна к своему генералу, но будущее супружеское поведение которой было

существенным элементом в приспособлении Пушкина к «высшему кругу». Надежды

Пушкина на нее как на средство такого приспособления и были сублимированы в высоком

лиризме восьмой главы. Образ Татьяны как целое оказался весь изменен новыми

«потребностями времени», изменен до такой степени, что первоначальный замысел был

совершенно заслонен от читательского сознания. Что и в этом окончательном образе есть

познавательная («типическая») ценность — гениально показал Белинский, истолковывая

весь образ в свете первоначального замысла и в свете с в о е г о знания русской

действительности. Но чтобы добраться до этого реалистического (в энгельсовском смысле)

образа Татьяны, надо преодолеть весь лиризм позднейшей части романа, то-есть всю

наиболее действенную ее сторону. В результате такой своеобразной «оперативности»

пушкинских точек зрения и силой лиризма Татьяна из живого человека дворянской России

оказалась превращена в своеобразную кривую политически-обусловленных настроений

своего создателя, и образ ее, показанный с принципиально разных точек зрения, оказался

разорван, как в кубистической картине.

Роль Пушкина в истории русского реализма определяется не «верной передачей»

типического в энгельсовском смысле, а огромным шагом в изображении конкретной

видимости. В изображении конкретного Пушкин достиг чрезвычайно многого и — тут

нельзя не согласиться с Благим — в чрезвычайно разнообразных формах. Первая глава

«Онегина», сцена в корчме у литовской границы, характер Савельича, совершенно

независимо от их истинной типичности, — шедевры реалистического стиля, совершенно не

похожие друг на друга.

Единственное общее во всех трех — их стилистическая свежесть. У Пушкина нет тех

«лишних подробностей», которые нагромождает позднейший реализм. Известная скупость

средств, дающая мало деталей, но дающая их с максимальной художественной

выразительностью, связывает реалистический стиль Пушкина с его ролью как «поэта-

художника». Методы пушкинского реалистического письма сравнительно не сложны и легко

различимы. Привлекательность их неоспорима. Что они доходчивей господствующих

методов — показал с удивительной остротой А. Архангельский. Его переложение отрывка

из «Капитанской дочки» манерой Валентина Катаева, Габриловича, Фадеева и Артема

Веселого лучше всяких рассуждений говорит о превосходстве пушкинского мастерства над

мастерством современных беллетристов. Факт этого превосходства бросается в глаза: проза

Пушкина, если ограничиваться короткими отрезками, несомненно доставляет советскому

читателю большее художественное наслаждение, чем проза советских писателей. Но

конкретный анализ и объяснение этого факта не так прост, а на нынешнем этапе нашей

литературоведческой мысли даже очень труден.

107

Иллюстрация: ИЗ ИЛЛЮСТРАЦИЙ К „ЕВГЕНИЮ ОНЕГИНУ“

Рисунок тушью Н. Кузьмина

Издание „Academia“, 1933 г.

Мастерство вовсе не есть простая линейная функция развития искусства. Маркс указал на

неравномерность развития искусства по отношению к материальной базе. Можно