Призраки и пулеметы (сборник) - Страница 5

– Я выждал час, – отвечал Хант. – Потом вошел внутрь, в кислородной маске для надежности. Проверил их всех. Ни один не шевелился и не дышал. Потом я…

– Вырезали из их тел то, что вам было нужно, верно?

Хант пронзил сыщика ненавидящим взглядом.

– Но что? Что? – наперебой закричали мы с Лестрейдом.

Запыхавшийся констебль Питкин, откозыряв, протянул Холмсу увесистый матерчатый мешочек.

– Изъяли, как вы приказали. Все по форме.

– Спасибо, Питкин, – сказал Шерлок Холмс, развязывая бечеву на горловине мешка. Хант, Лестрейд, Питкин и я смотрели вовсе глаза.

На узкую ладонь Холмса выкатилась из мешка черная жемчужина.

– Я полагаю, здесь все сто? – спросил Холмс.

Хант только кивнул. Вид жемчужины совершенно зачаровал его.

– Ну конечно же! – хлопнул я себя по лбу. – Первое, что приходит в голову при виде марсианина, – спрут! Осьминог! Моллюск! Но ведь они не мантийные моллюски, Холмс!

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы сейчас говорите, Ватсон, – отмахнулся Холмс. – Мыслите шире: где моллюски – там и жемчужины. Тем более, что это – разумные сухопутные моллюски с Марса. Вы в своих умозаключениях о происхождении жемчуга шли тем же путем, что и мой друг доктор, мистер Хант?

– Мне такое бы и в голову не пришло, – покачал головой преступник. – В один из визитов того марсианина-связника пришлось прятать от нежданно нагрянувшей инспекции. Я засунул его в досмотровую камеру с генератором рентгеновских лучей, а установка случайно включилась. Я сразу и смекнул, как мне рассчитаться с моими кредиторами. Бес попутал.

– Рентгеновские лучи… – Холмс выглядел почти не озадаченным. – Что ж, пусть так. Новое время… Но идемте же!

И он решительно зашагал к полуоткрытым воротам склада. Как ни упирался Хант, совместными усилиями мы сопроводили его к месту преступления.

При виде залитого кровью помещения у него вновь подогнулись колени.

– Но… Где же тела? – выдавил Хант.

– Вы счастливо избежали виселицы, мистер Хант, хотя вашей заслуги в этом нет, – сказал Холмс. – Вы не убийца. Но вам будет предъявлено обвинение в вивисекции, пособничестве нелегальной иммиграции и сокрытии ценностей от налогов. Питкин, уведите мистера Ханта.

– Но, черт возьми, Холмс – где же тела?! – в один голос рявкнули мы с Лестрейдом.

Несколькими часами позже Шерлок Холмс и я сидели в удобных креслах курительного салона «Королевы Марии», дирижабля класса «воздушная яхта». Дирижабль, подаренный нам Ее Величеством в знак особого расположения за успешное завершение дела с треножниками, приютил нас после того, как дом номер 221-в на Бейкер-стрит был дотла сожжен тепловым лучом, который направляла рука нашего злейшего врага. Теперь медная табличка с номером 221-в украшала пассажирскую гондолу «Королевы Марии».

– Мне сразу бросилось в глаза то, что крови в складе не так уж много, мой друг, и нет брызг на стенах, – рассказывал Холмс. – Выходит, они не сопротивлялись даже во сне – отсюда мысль об отравлении. По площади и глубине лужи я провел нужные расчеты, и вышло что-то около десяти галлонов. Вы видели сегодня типичного марсианина – подобная кровопотеря не убьет даже одного из них, не говоря уже о сотне. Учитывая то, что все жизненно важные органы скрыты у марсианина в брюхе, ранение в «затылок» тоже его не убьет. Значит, необходимо было отыскать иную причину их вероятной смерти. Но едва начав искать, я тут же убедился в том, что никаких смертей не было.

– Как вышло, что вы с самого начала были убеждены, что марсиане живы, Холмс? – спросил я.

– Я не могу представить себе силы, способной перетащить сотню подобных мастодонтов за половину часа и сбросить их всех в реку, Ватсон. Отсюда вывод – они не были мертвы и ушли сами, как только очнулись от своего сна.

– Но почему газ не убил их?

– Марсиане более приспособлены к кислородному голоданию, мой друг. Насыщенный углекислотой воздух склада не убил их, но сделал совершенно бесчувственными. Впрочем, через некоторое время они бы все равно умерли – если бы кто-то не открыл дверь и не проветрил помещение.

– Но кто, Холмс?

– Кто-то, решивший наказать зарвавшегося таможенника. Кто-то, держащий под контролем организованную преступность Лондона. Кто-то, хорошо нам знакомый, – ответил Холмс.

– Вы имеете в виду…?

– Посмотрите внимательнее на фото, – и Холмс протянул мне снимок, сделанный со стропил склада.

Я с недоумением всмотрелся в знакомую картину.

– Вы держите ее вверх ногами, – любезно подсказал Холмс.

Я был ошеломлен.

– М, – сказал я наконец. – М, а не W!

– Именно, мой друг, – кивнул Холмс и осушил бокал с шерри.

– Вы знали все с самого начала?! А как же версия с Рипперами?!..

– Просто использовал ситуацию во благо человечества, – пожал плечами Холмс.

– Вы дьявол, Шерлок!

Восхищению моему не было предела.

– Бросьте, Ватсон, – отмахнулся Холмс. – Просто не ангел. И потом, меня гораздо больше заботит судьба Королевы.

– Ее Величества Марии? – глупо переспросил я, сбитый с толку внезапной сменой темы.

– Я сейчас говорю о другой Королеве. Помните, что говорил Брайан, наш переводчик с марсианского? Семья марсиан всегда состоит из тридцати трех особей. Значит, две семьи – шестьдесят шесть марсиан, три – девяносто девять. Откуда и зачем появился сотый марсианин?

– Не имею понятия, Холмс, – вынужден был признаться я после напряженного раздумья.

– Я тоже понял не сразу. Пока не вспомнил, в какое возбуждение пришел посол в складе, и пока не ощутил, словно наяву, его запах. Феромоны, Ватсон. Потому он и кричал всю эту бессмыслицу про царицу и королеву. Только вот это не было бессмыслицей. Подскажу: три семьи иммигрантов – это почетный эскорт. Дальше – вы.

И Холмс скрестил на груди руки, совершенно довольный собой. Не выдержав моей растерянности, он подскочил в кресле, вскричав:

– Сотый марсианин, Ватсон! Матка! Королева улья! Теперь в Великобритании две Королевы, мой друг! Боже, храни их обеих!

И Шерлок Холмс впервые на моей памяти расхохотался от души.

– Мориарти бесчестен, Ватсон, – говорил Шерлок Холмс немного позже, когда были выкурены трубки, а рюмки с шерри в очередной раз опустели и были наполнены вновь. – Бесчестен и беспринципен. Им руководит сиюминутная выгода, и все его хитроумные комбинации на первый взгляд имеют очевидный ближний прицел. Он решителен, и в храбрости ему не откажешь. Это уже не тот романтический преступник-джентльмен, робингуд, благородный пират, от встреч с которым мы с вами получали действительное удовольствие в прошлом столетии. Нет! Современный преступник прежде всего прагматичен, как Мориарти. Он вступает в альянсы, чтобы предать своих компаньонов при первой же возможности, если это будет выгодно ему самому. Он безжалостно жертвует пешки, превращая человеческую жизнь в одноразовый товар. Смятение и страх – вот его орудия. Наскок, штурм, натиск он противопоставляет логике тщательного неспешного планирования. У него нет генерального плана, нет стержня, нет оси, на которую в осмысленном и значащем порядке нанизывались бы одно за другим его деяния. Мориарти безумен, Ватсон. Анализируя его деяния, я все чаще прихожу к этому удручающему выводу. Жаль. Он всегда казался мне достойным противником.

– Вы не слишком недооцениваете профессора, Холмс? – возразил я. – Вы сами говорили, что интеллект Мориарти равен по мощи вашему собственному – а возможно, и превосходит его.

– Выходит, я ошибался. Возможно, виной тому безжалостное течение времени, не щадящее рассудка тех, кто живет долго.

– Опомнитесь, друг мой! Не равняйте нас со стариками! Те метаморфозы, что претерпели мы с вами за время Войны и Вторжения…

– …и о которых мы предпочитаем тактично молчать даже в беседах друг с другом… – с улыбкой напомнил Холмс. Глаза его, даже ночью скрытые темным стеклом очков, смотрели прямо на меня, и я знал, что не найду в них улыбки, если он снимет эти очки.