Призраки - Страница 5

Первый грузчик (обращаясь к другому, который помогает ему тащить большой платяной шкаф). Так, еще немного… Осторожно… не зацепи… Хозяин, куда его поставить?

Паскуале (ободренный присутствием грузчиков, приходит в себя. Он измеряет ширину шкафа, измеряет стены и решает поставить его к стене слева). Сюда, сюда… Я думаю, что здесь ему самое место.

Грузчики ставят шкаф.

Первый грузчик. Знаете, четыре этажа… мы чуть не надорвались…

Из глубины сцены входит со свертками и чемоданами в руках Раффаэле.

Раффаэле. Вот и хозяйка!

Входит Мария.

Входите, входите! Добро пожаловать в ваш дом.

Мария (к Паскуале). Где спальня?

Паскуале (показывает первую комнату налево). Вот эта.

Мария подходит к двери, указаннойl Паскуале.

Тебе что-нибудь нужно?

Мария. Те вещи, что принес привратник. (Уходит в спальню.)

Паскуале (к Раффаэле). Дай сюда.

Раффаэле протягивает ему вещи.

(Грузчикам.) Можете идти. Завтра утром приходите за остальными деньгами.

Первый грузчик. Счастливо оставаться и будьте здоровы. (Уходит через входную дверь в сопровождении своего товарища.)

Раффаэле. Я могу идти?

Паскуале. Если понадобишься, я тебя позову. (Уходит в спальню.)

Раффаэле, оставшись один, оглядывается вокруг, затем направляется на балкон слева, снимает с гвоздя курицу и уносит ее. Сцена остается пустой. Вот — вот наступят сумерки. Сквозь стеклянную дверь балкона, находящегося слева, вся комната наполняется густым красноватым светом, и последний холодный луч заходящего солнца золотит шкаф, падая на самую его середину. Пауза, медленная игра света. Вдруг, словно по волшебству, дверцы шкафа медленно открываются, и появляется освещенная солнцем фигура мужчины лет тридцати шести. Он осторожно выходит из шкафа и вынимает оттуда большой букет! оглядываясь по сторонам, ставит цветы в вазу и пододвигает се на середину стола. Затем, все так же размеренно, как автомат, он извлекает из шкафа сверток, аккуратно перевязанный золотой тесемкой, не спеша развязывает и достает оттуда роскошную. жареную курицу, кладет ее на блюдо, которое случайно попалось ему тут же под руку, а затем ставит его па полку стоящего рядом буфета. Все так же медленно входит обратно в шкаф, закрывая за собой дверцы.

Паскуале (выходит слева, продолжая разговаривать с женой). Я сбегаю в лавку и куплю свечи… Если не сходить сейчас, то придется весь вечер просидеть в темноте. Электричество еще не подключили… (Направляется к входной двери. Замечает цветы и останавливается в удивлении. Обращается к жене.) Мари…

Голос Марии из комнаты: «Что тебе?»

Это ты принесла цветы?

Голос Марии из комнаты: «Цветы? Никаких цветов я не приносила!»

(Следуя ходу своей мысли.) Значит, они питают ко мне симпатию… Встречают меня цветами. Пойду куплю свечи. (Идет, потом возвращается, смотрит на балкон.) Хороший вечер… Ясный… Стало быть… (Берет зонтик и выходит через входную дверь.)

Дверцы шкафа раскрываются, на этот раз без нерешительности, резко. Молодой мужчина, которого мы уже видели, держась непринужденно, садится за стол, на котором стоит ваза с принесенным им букетом. Это Альфредо Марильяно. Его манера говорить, самый тембр его голоса могли бы сразу характеризовать его как человека экзальтированного, почти неврастеника. На самом жe деле он сентиментален и лишь любит подчеркнуть свое свободомыслие и независимость.

Мария (выходит из спальни, думая, что продолжает разговаривать с мужем). О каких цветах ты говоришь?

Альфредо (показывая их ей). Об этих.

Мария (немного удивленная, плохо скрывая свою радость). А где муж?

Альфредо. Он ушел… пошел за свечами.

Мари я. Как тебе удалось сюда проникнуть?

Альфредо. Я поднялся, как на лифте. Дал деньги грузчикам, и они внесли меня в этом шкафу.

Мария. Сумасшедший!

Альфредо. Разве ты не понимаешь, что я должен был тебя увидеть? Ведь мы не виделись целых два дня!

Mapия. С этим переездом…

Альфредо. Разве я не должен был принести тебе букетик цветов, чтобы хоть как-то поздравить тебя с новосельем?

Мария. Альфре, скажи, ты меня действительно любишь?

Альфредо. Зачем говорить? Разве ты не видишь сама?

Короткая пауза.

А почему я здесь? Столько риска, столько опасностей… Почему? Почему вот уже полтора года, как я оставил жену, детей…

Мария. А сколько раз я советовала тебе вернуться домой, к твоим…

Альфредо. Лишь для того, чтобы успокоить свою совесть, чтобы уберечься от греха… Потому что люди почитают за грех: следовать своему чувству, идти туда, куда влечет их сердце. И все же ты ведь пришла ко мне тайком, когда тебе это подсказало сердце? Ты желала, ты искала радости, а потом, чтобы избежать угрызений совести, ты пыталась заключить сделку с богом и сказала: «Альфре, нам лучше расстаться! Вернись домой, к своим детям…» Видишь ли, Мария, я уважаю твой образ мыслей, но тебе известен и мой… Ты ни в чем не виновата. Тебе говорили, тебе вбивали в голову, ты знала еще прежде, чем родилась, что такие вещи делаются тайком. Но намерении мои остаются прежними. Пусть правы тс, кто говорит, что невозможно изменить в одну минуту весь уклад общественной жизни, но я обещаю тебе, что уклад одного мирка, уклад нашей жизни, я сумею изменить. С женой я поговорил откровенно. У детей своя дорога, они уже большие… Я заплачу, заплачу неустойку за то, что нарушил брачный контракт, клочок бумаги, который, когда ты его подписал, становится твоим смертным приговором… сковывает тебя, словно цепь, в течение всей жизни… И что толку бить себя в грудь, причитая: «Я не могу больше так жить…» Этим ничего никому не докажешь! Ведь люди тебе ответят: «Это вы нам говорите?» — «Но ведь и моя жена не хочет больше жить со мной…» — «А нам-то что?..» — «Ну, а если я ее убью?..» — «Тем лучше. Мы сделаем из этого громкое судебное дело. Это будет великолепное зрелище в суде присяжных… Иначе к чему вся процедура уголовного процесса?..» — «А если сойду с ума?..» — «Пожалуйста, для этого есть дома для умалишенных, есть санитары; кто бунтует, не хочет подчиняться, для тех найдутся сторожа… о о и тоже должны жить…». Я за все заплачу, заплачу, и ты будешь моей!

Мария. А муж?

Альфредо. Твой муж! Ты мне говорила, что он хочет открыть пансион, основать движение хозяев меблированных комнат… Мы ему в этом поможем… Мы справим ему приданое! (Оглядывается вокруг.) Что ж, обстановка вполне подходящая. Из этой прихожей выйдет отличная гостиная… Можно поставить радиолу с богатым набором пластинок. Книжный шкаф, столики с журналами и газетами… Телефон… Телефон можно поставить здесь. (Показывает место на сцене.) Немного портит вид это окошечко сверху. Но если вынуть раму и поставить туда ящик с каким-нибудь растением с большими листьями… Да — да, это можно исправить. Одни постояльцы приезжают, другие уезжают, деньги текут рекой… и твой муж убеждается, что так для него лучше. Если же он никак не хочет с этим примириться и предпочитает стать жертвой собственного эгоизма, он может пустить себе пулю в лоб и положить конец своим мучениям… Иначе для чего же существуют кладбища? Ведь могильщики, гробовщики, хозяева похоронных бюро, факельщики тоже хотят жить!

Мария. И это должна ему сказать я?

Альфредо. Впрочем, не исключено, что он сам, когда настанет время, тебе скажет, что предпочитает пансион кладбищу.