Призрачный - Страница 3

В голове у Свистуна промелькнуло какое-то смутное воспоминание. Даже несмотря на то что морду медведя целиком разглядеть не удавалось, глодателю показалось, что она ему знакома. Волк на мгновение прикрыл глаза, стараясь вспомнить, где он мог видеть этого медведя.

Вдруг стены пещеры содрогнулись, каменный пол словно подпрыгнул, и Свистун взлетел в воздух. Кусочки слюды в темной пещере засверкали у него перед глазами, словно звезды на ночном небе. «Небесная лестница опускается, но я на нее не поднимусь. Ноги меня не слушаются! Скаарсгард, помоги мне! Помоги!» – взмолился волк.

А потом все покрыла тьма.

ЗАЛИВ, НЕКОГДА ПОКРЫТЫЙ РОВНОЙ КОРКОЙ, теперь представлял собой месиво из обломков льда, снега и воды. «Землетрясение разломало лед!» – подумал Фаолан, скользя лапами по большой льдине, куда успел спрыгнуть, упав с обрыва. Цепляясь когтями за лед, волк осмотрелся.

– Мхайри! Дэрли! – завыл он во весь голос, стараясь перекричать треск льда и неровный гул, доносившийся из глубины содрогавшейся в конвульсиях земли.

Берег исчез – по крайней мере тот берег, который он помнил. Все было разломано, распалось на тысячи обломков. Повсюду громоздились друг на друга льдины и камни. Дальние горы, некогда покрытые снежными шапками, тоже обрушились и развалились на куски.

– Мхайри! Дэрли! – снова позвал он.

Как разглядеть их в беспорядочной мешанине льда, снега, камней и земли?

Мимо проплывали только мертвые тела мелких животных, смытых ледяным потоком. Но вот в оглушающей какофонии послышался знакомый голос:

– Мы тонем! Тонем, Мхайри!

Фаолан завертелся волчком, пытаясь понять, откуда доносится крик.

– Дэрли! Дэрли! Где вы?!

– Фаолан! Мы тут!

Волку показалось, что среди вздыбившихся волн мелькает чей-то хвост. Приглядевшись, Фаолан понял, что это хвост мускусного быка, которого он нашел несколько дней тому назад, по пути к мысу Сломанного Когтя.

– Урскадамус! – медвежье проклятье вылетело из пасти будто само собой.

Сестры сидели на огромном теле, как на плоту. Но брюхо быка было разорвано, внутрь попадала вода, и он медленно погружался в волны.

– Придется плыть! – закричал Фаолан. – Плывите сюда! Быстрее!

– Волны очень высокие! – закричала в ответ Мхайри. – Мы не сможем выплыть! Захлебнемся!

– Да плывите же! – прорычал Фаолан.

В его голосе слышалась нешуточная угроза. Волчицы, не осмеливаясь спорить дальше, сильно оттолкнулись и спрыгнули с импровизированного плота. «Плот» тут же скрылся в волнах.

Они плюхнулись в воду неподалеку от льдины, где ждал их Фаолан. Тот протянул лапу и ухватился за шкуру Дэрли.

– Мхайри! Цепляйся за Дэрли! – крикнул серебристый волк, вдруг ощутив необыкновенный прилив сил.

Крепко держа Дэрли зубами за загривок, он протянул свободную лапу и обхватил морду Мхайри. Волчицы уже почти взобрались на льдину, когда их подкинуло на гребне очередной волны и едва не смыло обратно в море.

– Цепляйтесь что есть сил за лед! Когтями и зубами!

Сестры испуганно заскулили, но послушались и, собрав последние силы, все-таки вскарабкались на льдину. Мимо проплывали вырванные с корнями деревья; в их ветвях застряли какие-то металлические обломки – должно быть, вынесенные водой из мастерских сов-кузнецов. Казалось, что ледник столкнул в море целый мир со всеми его обитателями и вещами. Оглядываясь вокруг, сестры на некоторое время позабыли о собственном страхе, отчего Фаолану тоже стало немного спокойнее.

– А это что такое? – спросила Мхайри, мордой указав на какой-то мокрый сверток.

– Похоже на свиток. Совы называют его книгой. Они записывают свои истории на бумаге.

– Не на костях? – удивилась Дэрли.

– Да вроде нет.

– Как думаешь, мы не утонем? – прервала их Мхайри. Она явно волновалась.

– Это ведомо только Люпусу! Цепляйтесь за лед и держитесь крепче, изо всех сил, – ответил Фаолан. А что еще им оставалось делать?

Серебристый волк плыл на льдине не в первый раз.

По законам волчьих кланов малькадов при рождении относили в удаленные места, обрекая на верную смерть. Если щенок выживал и находил дорогу обратно, что случалось крайне редко, его принимали в стаю в качестве глодателя. Места, где оставляли малькадов, назывались тумфро, и относили несчастных малышей туда особые волчицы – обеи. Обеи хорошо знали подходящие места, где родившиеся с какими-либо недостатками щенки погибали быстро и без лишних страданий. Например, их часто оставляли на лосиных тропах, где малькады наверняка попали бы под копыта огромным животным.

Фаолан родился как раз на границе голодных лун и луны Трескучего льда. Обея отнесла его на берег реки и положила на лед. Это и был его тумфро. Когда вода в реке поднялась, льдина откололась и устремилась по бурному течению вниз. Несчастный щенок цеплялся за нее изо всех своих силенок, пока его не вынесло к берегу и не прижало к лапе медведицы-гризли по имени Гром-Сердце. Она стояла на берегу и оплакивала гибель своего последнего медвежонка, похищенного кугуаром. У нее все еще шло молоко, и поэтому она усыновила волчонка, став его второй Кормилицей.

А теперь Фаолан снова плыл на льдине, и, несмотря на то что с тех пор он стал большим и сильным, нынешнее положение казалось ему не менее опасным. Волк никак не мог приспособиться и постоянно соскальзывал. Сейчас он, похоже, цепляется за лед даже хуже, чем тогда, когда был щенком! Интересно, почему? Не может же он быть слабее новорожденного волчонка, у которого даже не раскрылись глаза!

– Фаолан! Посмотри на свою лапу!

От страшного предположения по позвоночнику прокатилась ледяная волна. Серебристый волк не сразу решился опустить взгляд вниз. «Неужели? – подумал он. – Неужели это в самом деле может быть?» Даже представить нельзя было, что все происходящее – правда.

Среди волчьих кланов ходило странное пророчество: когда разрушится Кольцо Священных Вулканов, все, что было изогнутым, распрямится, все, что было сломано, восстановится, все, что было безобразным, станет прекрасным. Фаолан наконец осмелился взглянуть на свою лапу – и она действительно оказалась прямой и красивой, а не кривой и подвернутой, как раньше. Мысли у него пошли кувырком, голова закружилась. Мир вокруг перевернулся вверх тормашками: отныне все было не таким, как раньше, все поменялось, в том числе и его лапа. Его про́клятая лапа. И сам он тоже больше не проклят.

Да, но как же к этому относиться? Как к дару свыше? Фаолану теперь было неудобно стоять. Он даже испытывал странное чувство, похожее на легкое сожаление… «Сожаление? – сам себе удивился Фаолан и тут вдруг понял: – Это же была часть меня самого. Я сам не такой, как раньше!» Как будто он из особенного животного вдруг превратился в ничем не примечательного, нормального, самого обыкновенного члена стаи и вместе с проклятьем избавился и от своей отличительной черты, от своей необычности.

Если уголь Хуула разрушен и Кольцо распалось, то волки Стражи отныне свободны от своих обязанностей. Это единственное объяснение, почему его кривая лапа выпрямилась. То же касается и остальных глодателей из страны Далеко-Далеко: изуродованные конечности выпрямились, отсутствующие уши и хвосты отросли, неправильные гортани стали совершенно нормальными. Пришло время Великого Исправления – но какой ценой! Ценой гибели прежнего мира!

– Держись! – только и успела крикнуть Дэрли, увидев, как Фаолан, шатаясь и оступаясь, скользит к самому краю льдины.

К СВИСТУНУ, В ЗАБЫТЬИ ЛЕЖАВШЕМУ в загадочной пещере на границе страны Далеко-Далеко и Крайней Дали, постепенно возвращалось сознание. Подземные толчки прекратились. Волк пошевелился, проверяя, не сломал ли лапу, – но, похоже, всё было в порядке. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел прямо у себя над головой на каменном выступе огромный булыжник и, едва снова не потеряв сознание от страха, вскочил на ноги и бросился к выходу.