Притчи суфийских дервишей - Страница 3

– Да будет так! – прогремел повелитель. – Но помни, человек получает ответ на свои вопросы в соответствии со своими способностями к пониманию и подготовкой.

– Истина есть истина, – сказал Юнус, – и я приму ее, какой бы она ни оказалась. Подари мне это благо.

Вскоре сын Адама, благодаря волшебству джинна, мчался в бестелесной форме обратно на землю, сопровождаемый небольшим отрядом из слуг джинна, которым их повелитель приказал применить свои особые силы, чтобы помочь этому человеческому существу в его поиске. В руке Юнус сжимал зеркальный камень, который, как научил его глава джиннов, нужно было направить на замок, чтобы увидеть незримую защиту.

С помощью этого камня сын Адама обнаружил, что замок защищен от нападения строем гигантов, невидимых, но грозных, поражавших всякого, кто приближался к замку. Те из джиннов, которые подходили для этой задачи, убрали гигантов. Затем он увидел, что весь замок окружен чем-то вроде невидимой паутины или сети. Эта преграда тоже была разрушена джиннами, обладавшими необходимой хитростью. Наконец, перед ним оказалась незримая каменная толща, ничем не выдававшая своего присутствия. Она заполняла все пространство от берега реки до самого острова. Преодолев и эту преграду, джинны отсалютовали Юнусу и быстрые, как свет, умчались в свое царство.

Юнус взглянул и увидел, что из речного берега сам собою появился мост, и он, даже не замочив подошв, прошел по нему прямо к замку.

Стражник у ворот тут же отвел его к принцессе, которая оказалась еще прекрасней, чем при своем появлении на башне, когда Юнус впервые увидел ее.

– Мы благодарны тебе за разрушение защиты, которая делала неприступной эту темницу – сказала принцесса. – Теперь я наконец-то смогу вернуться к отцу, но прежде мне бы хотелось вознаградить тебя за твои труды. Говори, и ты получишь все, что пожелаешь.

– Несравненная жемчужина, – начал Юнус, – лишь одного я ищу, и это есть Истина. Так как долг всех, обладающих Истиной, давать ее тем, кто может воспринять ее, заклинаю вас, о принцесса, дайте мне Истину, которую я жажду.

– Что ж, говори, и любая истина, по возможности, будет дана тебе.

– Прекрасно. Ваше высочество, скажите, как и в силу каких причин райской пище, чудесной халве, которую вы бросали каждый день, предопределено было попадать в мои руки таким образом?

– Юнус, сын Адама! – воскликнула принцесса. – Халву, как ты ее называешь, я бросала каждый день потому, что на самом деле это остаток косметических материалов, которыми я ежедневно натиралась после купания в ослином молоке.

– Наконец-то я узнал, – сказал Юнус, – что понимание человека обусловлено его способностью понимать. Для вас – это остатки ежедневного туалета, для меня – райская пища.

Лишь очень немногие из суфийских сказаний, согласно Халкави (автору «Райской пищи»), могут читаться любым человеком в любое время и, тем не менее, конструктивно воздействовать на его «внутреннее сознание».

«Почти все другие, – говорит он, – способны проявить свое действие в зависимости от того, где, когда и как они изучаются. Таким образом, большинство людей найдет в них только то, что они ожидают, – развлечение, загадку, аллегорию».

Юнус, сын Адама, был сирийцем и умер в 1670 году. Он обладал поразительными целительскими способностями и к тому же был изобретателем.

Однажды Хизр, учитель Моисея, обратился к человечеству с предостережением.

– Наступит такой день, – сказал он, – когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана, исчезнет. Затем ей на смену появится другая вода, и от нее люди сойдут с ума.

Лишь один человек вслушался в смысл этих слов. Он набрал воды, спрятал ее в надежном месте и стал ждать изменения водяной стихии.

В предсказанный день иссякли все реки, высохли колодцы, и человек, внявший посланию, удалился в свое убежище и стал пить специально собранную воду.

По прошествии какого-то времени человек этот в своем удаленном скиту увидел, что реки возобновили течение. Он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, и что произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнили об этом. Когда же он попытался заговорить с ними, то понял, что его принимают за сумасшедшего и выказывают к нему либо враждебность, либо сострадание, но никак не понимание.

Поначалу он совсем не притрагивался к новой воде и каждый день возвращался к своим запасам. Однако в конце концов он решил пить новую воду, так как его поведение и мышление, выделявшие его среди остальных, сделали для него жизнь невыносимо одинокой.

Как только он выпил новой воды и стал таким же, как все, он совсем позабыл о запасе иной воды, а окружающие стали смотреть на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия.

Устные предания то и дело связывают эту историю с Дхун-Нуном Египетским (умер в 860 г.). Именно ему и приписывается ее авторство, а самого его связывают по меньшей мере с одной из форм Вольного братства каменщиков. Во всяком случае, Дхун-Нун – самая ранняя фигура в истории дервишей ордена Маламатийа, который, как часто указывалось западными исследователями, имел поразительное сходство с братством масонов. Считают, что Дхун-Нун раскрыл значение египетских иероглифов.

Данный вариант рассказа приписывается сейиду Сабиру Али-Шаху святому из ордена Чиштийа, умершему в 1818 году.

Река, начав путь от источника в далеких горах и миновав все разновидности и ландшафты сельской местности, достигла наконец песков пустыни.

Подобно тому как она преодолевала все другие преграды, река попыталась одолеть и эту, но вскоре убедилась, что по мере продвижения в глубь песков воды в ней остается все меньше и меньше.

И хотя не было никакого сомнения, что путь ее лежит через пустыню, положение казалось безвыходным.

Но вдруг таинственный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал:

– Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем.

Река тут же возразила, что она мечется в песках и только впитывается, а ветер может летать, и именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.

– Тебе не перебраться через пески привычными, испытанными способами. Ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на волю ветра, и он доставит тебя к месту назначения.

– Но как это может произойти?

– Только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить себя.

Это предложение было неприемлемо для реки. В конце концов, никто и никогда не поглощал ее, да она и не собиралась терять свою индивидуальность. Ведь, потеряв однажды, как знать, вернешь ли ее когда-нибудь снова?

– Ветер, – шептал песок, – именно этим и занимается. Он подхватывает воду, проносит над пустыней и затем опускает ее на землю. Падая в виде дождя, вода снова становится рекой.

– Но как я могу проверить это?

– Это так, и если ты не веришь, то не сможешь стать ничем иным, кроме болота, но даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь быть болотом, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.

– А как мне остаться такой, какая я сегодня?

– Ни в том, ни в другом случае ты не сможешь остаться такой же, – отвечал шепот. – Переноситься и вновь становиться рекой – твоя суть. И даже то, чем ты сегодня называешься, не совсем твое, ты просто принимаешь это за саму себя, не ведая, что в тебе относится к твоему подлинному существу.

В ответ на эти слова какой-то отклик шевельнулся в мыслях у реки. Смутно припомнила она состояние, в котором она – а может быть, какая-то ее часть – уже находилась в объятиях ветра, и она также вспомнила – да и можно ли называть это воспоминанием? – что ей предлагается нечто вполне реальное, хотя и неочевидное.

И речка отдалась в дружелюбные объятия ветра, легко и нежно подхватившего ее и умчавшего вдаль за много-много миль, пока они не достигли горной вершины. Здесь он осторожно опустил ее вниз. А так как у реки все же были сомнения, она смогла более основательно запомнить и запечатлеть в своем уме подробности этого опыта.