Приспосабливаясь к реальности - Страница 6
Потом прошел в здание аэропорта, отыскал выстроившиеся в ряд стойки агентств проката автомобилей. На этот раз обратился в «Авис», конкурент «Хертца», и остановил свой выбор на «тойоте-камри», предъявив поддельную кредитную карточку и водительское удостоверение. Может, ему следовало сохранить верность «Хертцу» и взять другой «таурус»? Может, надо было всю операцию проводить на автомобилях одной марки? А может, наоборот, не стоило, и интуитивное осознание этого и привело его в «Авис»?
— Ты слишком много думаешь, — сказал он и сразу понял, что слова произнесены вслух.
Покачал головой, не столь раздраженный, как удивленный, а проехав несколько миль, вдруг понял, чего он хотел, чего желал всю дорогу: рядом не хватало человека, который бы не говорил с ним, а слушал.
У выезда на автостраду стоял юноша с дорожной сумкой — ловил попутку. И впервые за бог знает сколько лет у Келлера возникло желание остановиться. Конечно, мысль была мимолетной. Если бы нога стояла на педали газа, он бы лишь чуть ослабил нажим, прежде чем отогнал бы эту мысль и прибавил скорости. Но поскольку и «тойоту-камри» снабдили блоком круиз-контроля, его нога даже не шевельнулась, и юноша скоро исчез из зеркала заднего вида, не подозревая о том, что чудом остался жив.
Ведь Келлер посадил бы его в машину с одной только целью — выговориться, рассказать обо всем. А после того как рассказал бы, что ему оставалось?
Келлер мог представить себе юношу, который с широко раскрытыми глазами слушает все, что ему рассказывают. Он словно наяву видел и себя, облегчившего душу, благодарного молодому человеку за то, что тот его выслушал, но в силу обстоятельств вынужденного заметать следы. Он представил, как автомобиль останавливается… затем короткая борьба, после которой в придорожном кювете остается безжизненное тело, а «камри» продолжает катиться на запад со скоростью, ровно на три мили превышающей установленный законом максимум.
Мотель Келлер выбрал семейный. Располагался он в Темпе, другом пригороде Финикса. Келлер расплатился наличными, за неделю, и внес депозит в двадцать долларов на телефонные звонки. Звонить не собирался, но, если бы такая необходимость возникла, хотел, чтобы телефон работал.
Зарегистрировался он как Дейвид Миллер из Сан-Франциско, написать адрес и почтовый индекс труда не составило. На регистрационной карточке полагалось указывать и номер водительского удостоверения. Он изменил пару цифр в номере своего удостоверения, а вместо букв «A3» поставил «КА». Мог бы и не стараться, ни у кого и мысли не возникло бы заглядывать в регистрационную карточку, но у него вошло в привычку без необходимости не светиться.
Он всегда путешествовал налегке, брал с собой только маленький чемоданчик с чистой рубашкой, двумя или тремя сменами носков и белья. Тем самым создавалось впечатление, что ты летишь, а не едешь в автомобиле, где в твоем распоряжении целый багажник и заднее сиденье. По пути к Финиксу он израсходовал свой запас носков и нижнего белья, поэтому в торговом центре купил две упаковки трусов, по три штуки в каждой, и упаковку с шестью парами носков и уже искал урну, чтобы бросить туда грязное, когда увидел ящик для пожертвований «Гудуилл индастриз». На душе стало хорошо, когда он сунул в него грязные носки и трусы. То же чувство он испытывал, когда раздавал еду, приготовленную лучшими поварами Нью-Йорка пропахшим дымом рабочим-спасателям.
Вернувшись в мотель, он позвонил Дот по мобильнику, приобретенному на Двадцать третьей улице. За мобильник заплатил наличными.
При покупке у него даже не спросили фамилию, так что выйти на Келлера через этот сотовый телефон не представлялось возможным. В крайнем случае удалось бы установить, что некий разговор велся по аппарату, произведенному в Финляндии и проданному в одном из магазинов сети «Радио-шэк». Даже если бы вышли на конкретный магазин, что с того? Ничто не связывало мобильник ни с Келлером, ни с Финиксом.
С другой стороны, сотовая связь не обеспечивала никакой секретности. Твой разговор могли перехватить множество подслушивающих устройств, и все, что ты говоришь, слышали бы как минимум полдесятка водителей по своим радиоприемникам. Келлера это не волновало, поскольку он всегда исходил из того, что телефон прослушивается, и действовал соответственно.
Он позвонил Дот и оборвал связь через семь-восемь гудков. Решил, что она или отъехала, или в душе. А может, набрал неправильный номер? Такое всегда возможно, подумал он, и нажал кнопку повторного вызова, но сразу сообразил, что опять попадет не туда, если в первый раз набрал неправильно. Он набрал номер заново, на этот раз услышал короткие гудки: занято.
Следующая попытка тоже закончилась короткими гудками. Он выждал какое-то время, предпринял еще одну. Трубку сняли.
Едва раздался первый гудок, она рявкнула:
— Да? — В этом коротком слове в полной мере передала переполняющее ее раздражение.
— Это я.
— Какой сюрприз.
— Что-то не так?
— Кто-то позвонил в дверь, и свистел чайник, а когда я наконец добралась до телефона и сняла трубку, то услышала длинный гудок.
— Я звонил долго.
— Как мило с твоей стороны. Я положила трубку и только отвернулась, как раздался новый звонок. На этот раз я схватила трубку еще до того, как телефон замолчал, чтобы услышать короткие гудки.
Келлер объяснил, что нажал кнопку повторного вызова, а потом понял, что из этого ничего не выйдет.
— Да все бы вышло, потому что номер ты сразу набрал правильно. Я догадалась, что это ты, нажала звездочку, шесть, девять. Но уж не знаю, каким телефоном ты пользовался, но звездочка-шесть-девять не сработала. Механический голос сообщил мне, что обратные вызовы на твой телефон блокированы.
— Это мобильник.
— Больше ничего не говори. Привет. Где ты?
— Здесь. Ты говоришь «больше ничего не говори», и…
— Это я про связь. Скажи мне, что все в порядке и ты едешь домой.
— Я только что приехал сюда.
— Этого я и боялась. Как погода?
— Жарко.
— Не здесь. У нас обещают снег, но предупреждают, что его может и не быть. Ты звонишь, чтобы сообщить о приезде?
— Точно.
— Очень приятно слышать твой голос, и я люблю поболтать, но ты же говоришь по мобильнику.
— Совершенно верно.
— Звони в любое время. Твой звонок мне всегда в радость.
Келлер не знал, какова плотность населения в «Сандаунер эстейтс» в пересчете на один акр, хотя предполагал, что получить достаточно точный ответ труда не составит. Территория была достаточно большой, раз на ней разместилось поле для гольфа на восемнадцать лунок и количество частных домов, достаточное для того, чтобы оплачивать поддержание инфраструктуры на должном уровне.
Территорию огораживала стена из саманного кирпича высотой в десять футов. Келлер предположил, что продавать дома в поселке, или гольф-клубе, который называется «Сандаунер эстейтс», конечно же, проще, но смотрелось местечко как укрепленная крепость, которой, естественно, куда в большей степени подходило название «Форт-Апачи».
Он объехал гольф-клуб пару раз, убедился в наличии двух ворот, одних — на востоке, других — на юго-западе. Припарковался так, чтобы держать под наблюдением юго-западные ворота, но выяснил лишь одно: каждый автомобиль, въезжающий или выезжающий, останавливался, и водитель общался с одетым в униформу охранником. Может, ему показывали пропуск, может, он звонил, чтобы убедиться, ждут ли гостя, или у всех, кто сидел в автомобиле, снимали отпечатки пальцев, а у мужчин брали образцы спермы. Точно сказать Келлер не мог. Во всяком случае, точка, где он устроил наблюдательный пункт, такой возможности не предоставляла. Но в одном сомнений у него не осталось: просто так подъехать и убедить охранника пропустить его на территорию под надуманным предлогом не удастся. Люди, сознательно поселившиеся за толстой стеной, которая высотой чуть не вдвое превосходит их рост, рассчитывали на высокий уровень безопасности, и охранник, если не обеспечивал такой уровень, давно искал бы себе новую работу.