Пришлите FX-18 - Страница 23

Арабы с отвращением подняли руки, уставившись на направленные на них пистолеты, но ни один из них не ответил.

— Повторите вопрос, Хасан, — сказал Коплан. — Если никто не ответит, я стреляю.

Турок повторил, добавив угрозу.

Дверь напротив распахнулась от удара ногой. Стоя сбоку, тип, частично скрытый притолокой, наставил ствол автомата, приказывая своим соотечественникам пригнуться.

Пули выбили куски дерева и по меньшей мере одна настигла цель, потому что человек согнулся пополам, выронив оружие. Другая пуля ударила его уже в падении.

Усатый араб бросился в ноги Хасану. Ему удалось лишить турка равновесия и свалить его на пол. Коплан ударил носком ботинка по ребрам этого шутника, чтобы перебить ему дыхание. Два выстрела раздались почти одновременно. Один из сидевших за столом вытащил револьвер и выстрелил, целясь в Коплана, но Фабиани влепил ему пулю прямо в грудь.

— Спасибо, — торопливо произнес Коплан, почувствовавший, что пуля прошла возле уха.

Одновременно он бросился к напавшему на Хасана, схватил его за лодыжку, чтобы вывернуть ступню. Хасан, пытаясь подняться, сумел ударить своего противника в лицо. Сталь пистолета разбила арабу физиономию, и он страшно закричал от боли.

Третий бандит, находившийся под прицелом Фабиани, не шевелился. На его лбу выступили крупные капли пота.

Хасан вскочил на ноги: то, что Франсис захватил ноги нападавшего, совершенно парализовало того; он был прижат к полу так же надежно, как грузом в двести кило.

— Заставьте его говорить, — процедил Коплан сквозь зубы, обращаясь к турку.

Пока Хасан продолжил допрос человека, ногти которого царапали пол, Коплан усилил давление, грозя сломать ногу и совершенно изуродовать ее, если он будет продолжать молчать.

— В мансарде… в соседнем доме, — выговорил смертельно бледный араб.

После этих слов Коплан освободил его, поднял, как мешок, и поставил на ноги.

— Проводи нас, — рявкнул он, толкая его вперед так красноречиво, что переводчик не потребовался.

Фабиани приказал самому робкому из банды подняться и тоже пойти с ними. Но как только мужчина встал перед ним, он безжалостно оглушил его.

— Мертвый груз нам не нужен, — проворчал он, перешагивая через тело.

Группа прошла помещение подпольной радиостанции. На столе стоял передатчик японского производства, лампы горели, микрофон был включен.

Коплан, выругавшись, бросился к блоку питания, выключил контакт.

Хасан, не растерявшись, разбил микрофон рукояткой пистолета, вырвал из передатчика провод, соединявшийся с антенной, затем, схватив аппарат обеими руками, с силой швырнул его на пол.

Коплан пинком поторопил пленника. Тот неохотно подошел к шкафу. На самом деле это был проход в соседний дом.

Четверо мужчин ступили на лестницу, по которой араб начал подниматься, несмотря на боль в лодыжке. Пистолет, приставленный к спине, убеждал его не канителиться и не пытаться ускользнуть.

Хасан замыкал шествие, глядя назад, готовый стрелять в первую же голову, которая появится.

На последней площадке араб остановился и указал пальцем на закрытую дверь. Фабиани распахнул ее. Охранник с револьвером в руке смотрел прямо ему в глаза. Француз выстрелил, отправив его на пол без пустых разглагольствований.

Затем, войдя в комнату, он отодвинул огромный засов, потянул дверь на себя, она открылась.

Д'Эпенуа, Марта Ланже и Макс Фельдман смотрели на него выпученными глазами. Бледные, похудевшие, возбужденные, они были очень испуганы, ведь из них только д'Эпенуа знал руководителя организации в лицо.

Фабиани произнес:

— Целоваться будем после. Пора сматываться. Вы идете или остаетесь здесь?

Ошеломленные узники потратили еще секунду, чтобы возвратить своим мускулам способность двигаться. Потом они поспешили к открытой двери.

У Коплана округлились глаза, когда молодая женщина прошла мимо, не обратив на него внимания.

— Клодин? — проговорил он, изумленный.

Она обернулась, вдруг узнала его, поднесла руку ко рту.

— Ты? — выдохнула она и упала ему на руки, почти потеряв сознание.

— Ну, шевелитесь! — закричал Фабиани, чьи нервы были сжаты в комок. — Надо быстро уйти из этого дома!

Коплан отстранил Клодин и осторожно повел ее к лестнице.

Хасан взял на себя заботу об арабе, заставляя его спускаться первым.

— Даю тебе совет, — шепнул он ему. — Выбирай самую надежную дорогу, а если нам придется прокладывать путь револьверами, я пристрелю тебя первым.

Подойдя к месту, где два дома соединялись, пленник на мгновение заколебался. Рисковать своей шкурой в данных обстоятельствах он не собирался и искренне спрашивал себя, какой из двух путей более надежен. Думая о торговце, который подал сигнал тревоги, и его помощниках, возможно невредимых в подвале, он выбрал дом, в котором находился, и продолжил спускаться по той же лестнице.

Никто не помешал им.

Перед дверью, ведущей на улицу, Хасан прямым ударом, настолько же сильным, насколько и неожиданным, отправил араба в нокаут, и он, взмахнув руками тяжело упал на плиты пола.

Коплан остановил Фабиани, уже готового выйти.

— Подожди. Мы не знаем, что делается на улицах.

Он вынул из кармана пистолет, взятый у охранника, убитого Фабиани, отдал его Фельдману. Затем протянул д'Эпенуа свой собственный пистолет калибра семь шестьдесят пять. Наконец, он вытащил из кармана гранату величиной с мяч для гольфа и подкинул ее на ладони.

— Все мы сядем в мой «мерседес», он стоит в тридцати метрах отсюда. Действовать надо быстро. Любой, кто попытается преградить нам путь, должен быть ликвидирован: о переговорах не может быть и речи.

По общему одобрению своих товарищей он открыл дверь, бросил взгляд в одну сторону, в другую.

Толпа на противоположной стороне тротуара наблюдала за фасадом радиомагазина. Зеваки смотрели главным образом на окна третьего этажа, откуда несколько минут назад донеслись выстрелы.

Коплан сообщил друзьям:

— Любопытные толпятся на той стороне улицы. Будет лучше уходить двумя группами. Хасан, Клодин и Фабиани первыми, потом Фельдман, Эктор и я, с интервалом в две минуты. Идите спокойно, как будто ничего не слышали. Подразумевается, что мы не знаем, что это революция…

Турок, молодая женщина и Фабиани вышли на улицу, неторопливо направились к машине, делая вид, что разговаривают.

В приоткрытую дверь Коплан наблюдал за собравшимися иракцами.

На ладони у него была граната, мизинец просунут в запальное кольцо. Два или три пешехода скользнули равнодушным взглядом по удаляющемуся трио, потом опять стали глазеть по сторонам.

Инцидент, заинтересовавший их, не был единичным. Взрывы, короткие перестрелки вспыхивали в городе в течение получаса, и многие люди еще не понимали, что происходит.

Нигде не было ни одного полицейского, не было никаких манифестаций.

Подмигнув, Коплан дал понять д'Эпенуа и Фельдману, что пришла их очередь. Они вышли, держа руки в карманах, жестко контролируя себя, чтобы не идти слишком быстро.

Они дошли до «мерседеса», с трудом уместились в нем: Клодин между Франсисом и Хасаном на переднем сиденье, трое остальных сзади. Лимузин тронулся с места.

Коплан, опасавшийся ехать по центру, поднялся на умеренной скорости по Гази-стрит к Северному вокзалу.

Было семь часов десять минут. Прохожих становилось все больше.

Было видно, как они спорят, собираясь группами на углах улиц.

Словно по волшебству на стенах появились гневные надписи; земля была устлана листовками.

Им навстречу попалась машина, в которой молодые офицеры стоя размахивали фуражками, распевали во все горло. Чуть дальше шла группа разъяренных людей. Когда они заметили в «мерседесе» европейцев, они стали выкрикивать ругательства, размахивая кулаками.

В двухстах метрах от вокзала оратор, взобравшийся на крышу грузовика, что-то проповедовал сотне людей; неистово вопя, он потрясал обеими руками, чтобы победить апатию слушателей.