Пришельцы ниоткуда (сборник) - Страница 68

Мостовые и лестницы были из белого мрамора, лавы, гранита и порфира. На этом сверкающем спокойном фоне выделялись четкие линии балюстрад. Жюльен сначала направился в верхнюю часть города. Он достиг последнего ряда построек, тесно прижавшихся друг к другу. Двустворчатые двери были закрыты. Для чего предназначались эти помещения? Цеха, залы заседаний или магазины? Об этом он узнает позднее. А может быть, это были большие, бесшумные и безлюдные заводы, которые без помощи человека выпускали свою продукцию? На всех этажах, где он побывал, царил удивительный покой. Гуляющие прохаживались в одиночестве или небольшими группами. Мужчины, как правило, ходили с мужчинами, женщины — с женщинами. Но по мере того как наступал вечер, навстречу стали попадаться супружеские пары, некоторые с детьми. Все эти люди вели себя удивительно сдержанно, и это казалось вполне естественным. На девятом этаже (весь ансамбль состоял из двенадцати ярусов) помещались огромные кафе с бесчисленными креслами и круглыми столиками. Напитков подавалось мало, клиенты сидели маленькими группками. Большинство гуляющих предпочитало усесться, даже растянуться в креслах у балюстрад. Жюльен спрашивал себя, какие у этих людей могут быть мысли и заботы. Он тоже уселся на одной из балюстрад, свесив ноги. Никто им не интересовался. Только господин Зет исподволь наблюдал за его движениями.

Жюльен озирался по сторонам. Но вскоре его блуждающий взор стал более сосредоточенным. Он смотрел не на вспаханную равнину, не на горизонт, а на подъемы и спуски, образуемые многочисленными лестницами. Вскоре он заметил, что окружающие его люди тоже смотрят в этом направлении, внимательно разглядывают площадки, которые нарушают непрерывность лестниц и образуют тысячи уступов. Можно было ожидать (так по крайней мере казалось Жюльену), что на этих мраморных плитах, поражавших странной пустотой, вместо людей появятся статуи. Казалось, боги готовы были спуститься с небес, чтобы ступить на эти плиты своими не знающими боли ногами и расправить светящиеся плечи.

— Я брежу, — бормотал Жюльен. — Какие боги, какие боги могли бы сюда явиться?..

Двое мужчин, находившихся неподалеку, с ужасом посмотрели на него. Господина Зет охватила легкая дрожь. Спустя минуты три к Жюльену подошел молодой человек и резко сказал:

— Меня послали сообщить вам, что в этом городе запрещены разговоры о богах. Богов нет.

— А кто вас послал? — спросил Жюльен.

Молодой человек посмотрел на господина Зет, потом повернулся к Жюльену спиной.

«Однако, ничего не скажешь, — подумал Жюльен, — умеют держать язык за зубами в этой стране».

Послышался мелодичный колокольный звон. Он шел из глубины города, оттуда, где площади и бульвары были окаймлены разноцветными тротуарами и монументами разных геометрических форм, которые отбрасывали густую тень и заменяли деревья. Господин Зет махнул рукой в сторону нижней части города, заставив Жюльена обратить внимание на вереницу автобусов, растянувшихся вдоль одной из широких улиц. Следуя указаниям робота, Жюльен вместе с ним спустился по лестнице и подошел к стоянке. В автобусы спокойно рассаживалась толпа людей — мужчины и женщины отдельно. Жюльен занял свободное место. Нечего и говорить, что никакого водителя не было. Как только дверь закрылась, автобус медленно направился к круглой площади, оттуда выехал на дорогу и помчался стрелой.

Жюльен во все глаза глядел на поля. Перед ним мелькали большие участки, засаженные различными культурами: сахарным тростником, амариллисами и другими, незнакомыми растениями. Ни единого деревца. Никакой естественной растительности. Сбор урожая здесь проводился ускоренными методами. Спутники Жюльена смотрели на эту привычную для них картину с еще большим вниманием, чем он сам, и Жюльен стал за ними наблюдать с тем же любопытством, как недавно на террасе.

У всех этих людей были очень красивые глаза, но апатичный взгляд, свойственный таитянам и многим жителям тропических стран. В нем таилась неосознанная, извечная мысль, более древняя, чем сам мир. Но время от времени в их глазах вспыхивал живой, даже задорный огонек, как если бы они улавливали или пытались уловить что-либо скрытое в окружающей природе. Жюльен заметил, что все они разглядывали невозделанную землю красноватого цвета, где не было видно и мельчайших камешков и только изредка попадались чахлые ростки сорной травы. «Еще одна тайна», — подумал Жюльен. Автобус остановился на круглом пляже, покрытом белым песком.

Вокруг этого пляжа росло много деревьев, подстриженных и рассаженных равномерно, как в садах, разбитых Ленотром.[8] До самого берега тянулись аллеи четырехугольных эвкалиптов и хвойных деревьев с шарообразными кронами. Купальщики и купальщицы были здесь такие же, как и на всех пляжах мира. Прогулки, игры, отдых. Но в этой толпе не слышно было смеха, и во всех взглядах, которые ловил Жюльен, ощущалась какая-то странная пустота, словно эти люди чего-то искали и не могли найти. И только изредка в их зрачках вспыхивали живые огоньки. Ничего более значительного Жюльену не удалось подметить в эти вечерние часы. Он направился к кабинам и выкупался, как все остальные. Никто не сказал ему ни слова. Море было голубым и прозрачным. Чего еще можно желать? Уже наступили сумерки, когда Жюльен, по-прежнему в сопровождении робота, вернулся в город, нашел свой дом, каморку номер 5027, и заснул глубоким, беззаботным сном. Но порой до него доносился сквозь сон неприятный скрежет, какое-то подобие нестройного хора. Один раз он открыл глаза и в окно своей каморки увидел стаю железных птиц, носящихся взад и вперед на фоне вечернего звездного неба.

В последующие дни жизнь Жюльена шла без перемен. Им овладело удивительное спокойствие, и он с большим интересом осваивал часовое дело и мирно беседовал с соседями по столу о ближайшем сезоне дождей, о применении металлов и о нравах людей в других странахобо всем, что сообщалось в информационных бюллетенях. Ни о каких более далеких маршрутах, кроме прогулок и ежедневных купаний, Жюльен и не мечтал. Впрочем, он считал, что его любопытство будет удовлетворено, если он улучит благоприятный момент и не будет слишком поспешно задавать вопросы. Так прошел примерно месяц. Господин Зет продолжал неотступно наблюдать за всеми действиями Жюльена, но был так вежлив, что его присутствие казалось скорее дружеским, чем обременительным.

Однажды вечером Жюльен увидел Ирэн. Она спускалась по угловой лестнице. Жюльен смотрел издалека, как она направлялась к бульвару, скрытому длинной стеной. Вдоль этого бульвара вытянулась вереница пустых машин. Ирэн села в одну из них, и машина тут же тронулась с места. Жюльен подошел к одной из машин. Господин. Зет поспешил опередить его, чтобы открыть дверцу. Они уселись, дверца сама закрылась, но машина продолжала стоять. Тогда господин Зет указал Жюльену на кнопки, расположенные, как в обычном лифте. Под каждой кнопкой было указано место назначения: «Пляж номер I», «Пляж номер 2», «Деревня», «Гора»… Жюльен колебался, выбрать ли ему «Деревню» или «Гору». Он хотел бы пуститься вслед за Ирэн, но действовать приходилось наудачу. Жюльен нажал на кнопку «Гора», машина сразу пошла, быстро набирая скорость. Промелькнули поля. Начался подъем по крутому серпантину. Наконец машина остановилась на земляной площадке, уставленной бесчисленными креслами и круглыми столиками. За ними сидело не меньше сотни отдыхающих.

Отсюда с одной стороны открывался вид на город, а с другой — на скалы и горные леса. Это был крутой отдрг горного хребта на высоте примерно тысячи метров, тогда как высота всей горы была не менее двух тысяч. Сверху дул свежий, бодрящий ветерок.

Сначала Жюльен осмотрел панораму острова. Ничего нового для себя он не заметил. Вспаханные поля, пляжи, на юге — необыкновенно длинные строения, стоящие поодиночке, а к северу, возле моря, несколько с трудом различимых домов, похожих на европейские дачные постройки. Жюльен повернулся лицом к горе. Все гуляющие тоже смотрели на гору. В их взглядах светилась тоска.