Пришедшая с туманом - Страница 4

Судя по выражению лица, ему не нравилось то, что он видел.

Я села, прислушиваясь и понимая, что из объятий сна меня вырвал энергичный стук молотков. К нему примешивался лай собак, крики каких-то птиц и голоса людей. О чем они говорили, разобрать не получалось, но почему-то сочетание всех звуков заставляло нервничать.

– Что там? – спросила я, сверля Охотника взглядом. Сонливость как рукой сняло.

Он на мгновение обернулся ко мне, скривился и снова посмотрел в окошко.

– Ничего хорошего.

Блеск! Это я уже слышала еще накануне. Хотелось бы знать подробности, но спросить я не успела: зашуршал и загрохотал засов, дверь в сарай распахнулась. На пороге появились трое мужчин, все с большими угрожающего вида дубинками.

Охотник встрепенулся и сделал шаг ко мне, но один из пришедших одернул его:

– Стой, где стоишь, и тебе ничего не будет. Мы пришли за ведьмой.

Это была плохая новость, потому что я уже уяснила: ведьмой тут считали меня.

В подтверждение второй мужчина направился ко мне, двое других остались у дверей. Я торопливо поднялась на ноги и даже непроизвольно попятилась, хотя умом понимала, что отступать мне некуда. Мужчина схватил меня за плечо, потом подумал и стащил куртку Охотника, бросил ее на пол. Замер и уставился на меня, его взгляд скользнул вниз, на губах появилась плотоядная улыбка.

– А ты ничего такая, – хмыкнул он, внезапно привлек к себе, положил руку мне на грудь и резко больно сжал.

Я испуганно дернулась, но он держал крепко. Обернулся через плечо к своим товарищам, которые хоть и наблюдали за ним без одобрения, но не вмешивались.

– Что, время еще есть, может, ублажим даму напоследок?

Похоже, он меня ребенком не считал. Или детьми очень даже интересовался. Мне вдруг стало очень страшно, гораздо страшнее, чем было накануне в тумане рядом с чудовищами. Тогда я была слишком дезориентирована, чтобы всерьез бояться, а сейчас немного отошла и начала воспринимать чудовищную реальность как реальность, а не как кошмарный сон. В предложении мужчины меня одинаково сильно напугали слова «ублажим» и «напоследок».

Он снова повернулся ко мне, его рука скользнула ниже, но не успела добраться до бедра, когда Охотник неожиданно оказался рядом. Мужчины у дверей даже дернуться не успели, а его кулак уже стремительно влетел в физиономию того, кто меня держал. Рука, сжимающая мое плечо, разжалась, и я торопливо отскочила подальше.

Охотник успел ударить моего обидчика кулаком в живот и коленом в пах, от чего тот сложился пополам и рухнул на землю, поскуливая. Его очнувшиеся друзья подлетели к Охотнику, один ударил его дубинкой по спине, но он выстоял, повернулся и ударил кулаком. И тут же получил еще один удар от другого мужчины. Это оказалось слишком даже для него: он упал на колени, а двое местных, кажется, решили его добить.

Я не могла этого допустить, но что я могла сделать против троих мужчин с дубинками (тот, кто все начал, как раз тоже поднялся на ноги, держась рукой за ушибленное место), если даже могучий Охотник с ними не справился?

– Оставьте его в покое, а не то прокляну! – истерично выкрикнула я единственное, что пришло в голову.

Как ни странно, это подействовало. Мужчины тут же испуганно попятились, оставив Охотника приходить в себя. Кстати, он так и остался стоять на коленях, они не смогли повалить его на землю полностью. Я подбежала к нему, порывисто обнимая за плечи и пытаясь заглянуть в лицо. Его взгляд был немного расфокусирован, но серьезных повреждений я не заметила.

– Ладно, Мрок, оставь ее, – пробормотал один из мужчин. – А то и правда проклянет – и отсохнет у тебя что-нибудь нужное. Не настолько она хороша, чтобы рисковать. Надо сжечь ее поскорее.

Я даже не успела обидеться на заявление, что недостаточно хороша, и в ужасе посмотрела на мужчин.

Что-что? Сжечь?!

По наивности своей я подумала, что раз меня собрались сжечь, то решили убить. Охотник же сказал, что в этих краях тела мертвых предают огню. И только когда нас выволокли из сарая (обоих, а не только меня, как собирались изначально), заподозрила неладное.

Нас потащили к достаточно просторной площадке между домами. Накануне я ее не заметила, а сейчас тут был сколочен небольшой помост, посреди которого возвышался толстый деревянный столб. Помост заботливо обложили хворостом. Большим количеством хвороста.

Мужчина с суровым лицом, который разговаривал со мной накануне, стоял у помоста. Сегодня он выглядел даже мрачнее, чем вчера, хотя под большой широкополой шляпой лицо было видно не так хорошо. Но в том, как он заметно сутулился и скрещивал руки на груди, мне чудилось неприятие происходящего.

Он удивленно посмотрел на Охотника, перевел вопросительный взгляд на тех, кто нас волок. Тот из мужчин, кто остановил Мрока и больше других испугался моего проклятия, подошел к нему и что-то быстро заговорил. Говорил он долго и эмоционально, и к концу речи на суровом лице его собеседника появилось обреченное согласие. Он коротко кивнул в сторону столба, и нас потащили на помост.

– Что они… Они нас живьем сожгут, что ли? – в панике спросила я у Охотника.

– А ты как думала? – усмехнулся он, упираясь без особого успеха: его к помосту тащили уже четверо. – Ты же ведьма, тебя надо очистить огнем.

– А тебя-то зачем?

– Зачем-зачем… За компанию!

Нас поставили к столбу спиной к спине и принялись привязывать веревками. Я честно дергалась и вырывалась, но если уж они все-таки скрутили Охотника, то мое сопротивление им и вовсе казалось игрушечным.

– Знаешь, если ты действительно ведьма, то сейчас самое время колдануть, – заметил Охотник, когда веревки опутали нас так, что стало не пошевелиться. – Хорошо бы повторить тот фокус с молниями, но и обычный проливной дождь будет кстати.

– Да никакая я не ведьма! Не умею я колдовать!

Паника все еще владела мной, я не могла внятно соображать, только понимала, что уже вот-вот хворост под нашими ногами подожгут – и все, прощайте Незнакомка и Охотник, кем бы вы ни были. Пугала даже не сама перспектива смерти. Пугало то, что она будет медленной и мучительной. Какому психу вообще могла прийти в голову такая больная мысль: сжигать людей живьем?! Каким надо быть моральным уродом…

– Откуда ты знаешь? Ты же ничего не помнишь?

Вопрос Охотника сбил меня с мысли и заставил задуматься. Действительно, я ведь не помню, кто я. Если все так уверены, что я ведьма, то могу быть и ею. Вот только это ничем не могло мне помочь: даже если я действительно ведьма, то совершенно не помню, как колдовать.

– Но ты же помнишь, как ходить и разговаривать, – возразил Охотник, когда я поделилась с ним этим осознанием. – Это навыки, а не память. Попробуй сделать это, не задумываясь. В тебе ведь определенно что-то такое есть. Я видел: ты действительно заставила туманников уйти.

Я едва не зарычала от раздражения. Ну да, сделай то – не знаю что. Рациональное зерно тут определенно было: я действительно разговаривала, не задумываясь, помнила все слова и их значения, то есть меня нельзя было назвать совсем уж чистым листом. Но как я ни пыталась «не задумываться», никакого чуда не происходило.

Вокруг тем временем начали собираться люди. Мужчины и женщины всех возрастов, даже дети. Они обступали помост с разных сторон, собираясь посмотреть на то, как нас сожгут. Похоже, с развлечениями в этой деревеньке дела обстоят очень скверно. Я бы ни за что не пошла смотреть на такое.

Я крутила головой, отчаянно пытаясь найти в толпе хоть один сочувствующий взгляд. Куда там! Наименее довольным грядущим костром выглядел тот самый суровый мужчина, но судя по всему, он был вынужден пойти на поводу у толпы. А толпа жаждала наказать кого-то за случившееся с деревней несчастье. Неужели наша мучительная смерть действительно принесет им облегчение?

Взгляд остановился на уже хорошо знакомом мне Мроке: он держал в руках факел, который поджигал другой мужчина. На лице моего несостоявшегося насильника застыло особенно торжествующее выражение: он собирался не только сжечь ведьму, но и поквитаться за ушибленное мужское достоинство.