Приручение. 2. Исцелю тебя (СИ) - Страница 39

Герман импульсивно поднял меня на руки, закружив в тесной прихожей так быстро, что едва вклинился в дверной проем спальни.

— Стой, стой, — аккуратно похлопала его по плечу, призывая остановиться. — Мы разбудим Марка. Без тебя он стал плохо засыпать, а еще отказывается есть смесь, которую ему готовлю я, — намекнула без ревностного укола, что без Германа все шло из рук вон плохо. — Маленький предатель, — тихо рассмеялась в жадные губы Германа, которыми он то и дело тянулся за новыми поцелуями.

Понимая намек, он сменил направление, занося меня в другую комнату и в нетерпении опустил на диван. Подо мной зашуршало пышное облако. И я вспомнила, что оставила свадебное платье именно тут.

Наблюдая в полумраке спальни за тем, как Герман поспешно раздевался, я задумчиво водила ладошками по подолу платья, расшитому мелкой россыпью жемчуга.

— Твое предложение еще в силе? — игриво прикрыла бедра воздушной тканью. — Тут просто платье давно ждет моей примерки.

Он приблизился и опустился на колени. Сжал мои бедра ладонями, рывком потянул на себя и крепко обнял. Зарылся губами в волосы. Жадно втянул аромат моего тела. А потом прошептал:

— Ты его уже приняла…

Я безмолвно встречаю рассвет, наблюдая сквозь распахнутое окно, как первый луч света ползет по пышным кронам деревьев.

Наш дом стоит в отдалении от города, мы решили что детям нужно больше свежего воздуха. Да и господствующая здесь красота намного приятнее глазу, чем серые многоэтажки и постоянные пробки.

Мне конечно иногда приходится выезжать, и часами добираться до клиники. Но я сократил приемы до двух раз в неделю, правда провожу на работе около двенадцати часов, но оставшиеся пять дней в неделю посвящаю своей семье.

Дана осуществила свою давнюю мечту. В нашем саду установлено несколько теплиц, и моя жена выращивает самые редкие сорта всевозможных цветов. Придумывает композиции, которые напоминают произведение искусства. Цветочные магазины выстраиваются в очередь, чтобы заказать у нее, и мы осуществляем большие поставки в город. Я помогаю ей в саду, тоже проникшись в этот нелегкий, но приятный труд. На самом деле, мне все равно чем заниматься, главное с ней…

Обернувшись, наблюдаю как она спит. Безмятежное прекрасное лицо, пухлые красиво очерченные губы немного приоткрыты, и манят к ним прикоснуться.

Она стала моей женой пять лет назад. Надела то самое платье, и я в жизни не видел ничего прекраснее. Словно ангел сошел с небес на землю, чтобы осчастливить меня своим великолепным видом.

Мы, как и планировали, поженились в доме Феликса. Скромная церемония в кругу родных. Мой отец тогда смог улизнуть из больницы, чтобы посмотреть на мою избранницу. И одобрил ее в одночасье, потому что Дана просто не могла не нравится. А еще отец сильно изменился. Вероятно так близко столкнувшись с гибелью, он смог осознать, что не все в этом мире крутится вокруг власти, денег и постоянной наживы. Есть еще люди: любимые, семья. Вот, что важнее. И мне посчастливилось обрести свою семью на тридцать четвертом году жизни.

Приближаюсь к кровати. Ложусь с Даной рядом. Сжимаю кулаки, сдерживая дрожь в пальцах и желание к ней прикоснуться. Вглядываюсь в родные черты лица. За минувшие годы, Дана стала еще прекраснее. Я все еще не могу на нее насмотреться, да мне и жизни не хватит сделать это.

Ее волосы закрывают точеную скулу и я легким движением пальцев, невесомо смахиваю их с лица. Потом веду ладонью по ее груди, вниз к уже весьма округлившемуся животу. Дана начинает пробуждаться, а я прикладываю ухо, словно слушаю нашего неродившегося пока ребенка. Это будет девочка. На последнем УЗИ нам сообщили об этом.

— Что милая? Ооо, и тебе доброе утро, дорогая! — разговариваю с животом без тени улыбки на губах. — Как ты спала? Отлично? Да, мы тоже прекрасно спали! Ты наверное голодна? Сейчас мы накормим твою мамочку завтраком и все будет нормально! Что? Я лучший папа на свете? Ооо, я тоже тебя очень люблю!.. Подожди, Мая, кажется твоя мама проснулась.

Подняв взгляд, изображаю на лице удивление от того, что Богдана внимательно за мной наблюдает.

— Ты нас подслушивала? — с деланным возмущением интересуюсь я.

— Как ты ее назвал? — удивленно восклицает Дана. — Мая?

Пожимаю плечами. Это имя давно вертелось на кончике языка. А сейчас просто случайно вырвалось, правда мы еще это не обсуждали.

— А почему бы не Мая? — осыпаю нежными поцелуями животик Даны, немного приподняв сорочку. — Мы познакомились в мае… Но если тебе не нравится…

Она тихо вздыхает и вновь откидывается на подушку. Вижу, что тает от моих неторопливых поцелуев и всерьез раздумывает над предложенным именем.

— Я подумывала о том, что можно было назвать ее в честь моей матери… Или твоей родной матери. Они обе умерли, и многие считают, что в честь умерших называть нельзя… Наверное я с ними согласна. Пускай будет Мая. Мне нравится.

— Ты слышала, Мая? — обращаюсь к животику. — Мамочке нравится!

Смещаюсь с поцелуями к груди, ключице, шее, подбородку… Целую Дану в губы. Она обвивает руками мою шею, прижимаясь ко мне теснее. Углубляет поцелуй. Возбуждение пропитывает каждую часть моего тела…

— Мам! Пап! — наша дверь внезапно распахивается, и мы порывисто отпрянув друг от друга, тяжело дышим.

В комнату влетает пятилетний Марк, следом за ним трехлетний Адам. Оба сорванца запрыгивают на нашу кровать с ногами и начинают прыгать. Дана хохочет, выставляя руки вперед, закрывая живот и заодно страхуя маленького Адама. Он совсем недавно научился говорить, но правда теперь говорит весьма четко, ясно и всегда строго по делу.

— Мы хотим есть! — заявляет тот, в качестве поддержки глядя на Марка. — Хлопья закончились, мы проверили в ящике на кухне.

Я притягиваю обоих к себе. Марку взъерошиваю волосы, а Адама щекочу за пятку. Потом беру их на руки и встаю с кровати, а они цепляются за мою шею.

— Я перепрятал хлопья, — признаюсь обоим. Они с недовольством фыркают. — Пойдемте, приготовим что-нибудь получше. И маму заодно накормим.

Прежде чем покинуть комнату, и унести мальчишек на кухню, с теплом смотрю на свою любимую девочку. В ее животе созревает жизнь еще одной любимой девочки. Майи. Наверняка она будет копией Даны. Такой же красивой и сильной. Ее мама родила мне двух лучших в мире сыновей. Прошла через то, что многих сломило бы. Богдана, конечно утверждает, что без меня она бы не справилась. Но я считаю, что я был лишь пластырем, а раны исцелила она сама, потому что хотела этого. Хотела вновь стать счастливой. Хотела быть женщиной в руках любящего мужчины. Ведь без желания, ничего бы не получилось.

— Герман, — тихо окликает меня Дана, когда переступаю порог. Оборачиваюсь. — Я тебя люблю! — с мягкой улыбкой на губах произносит она, самые лучшие на свете слова. Я и сейчас их слышу, словно впервые. Мое сердце до сих пор переворачивается от этой по сути простой фразы.

— Я тебя люблю! — вторю ей, отпускаю с рук сыновей и они уносятся в кухню.

Топот босых ног затихает. А я еще долго стою на пороге спальни, потому что все еще не могу насмотреться на ту, которая сделала меня самым счастливым на свете. Я ее исцелил, как часто говорит мне она. Но на самом деле мы исцелили друг друга.