Принеси мне, Санта, антидепрессанты (СИ) - Страница 3

Не то что висеть в прихожей у одинокой женщины почти тридцати лет.

Я последний раз посмотрела на ответственный шарик, потянулась выключить свет — и тут раздался звонок в дверь.

Ой. Кто это?

Соседи? Заблудившиеся чужие гости? Продавцы картошки пытаются в последние часы года сделать план?

Я поднялась на цыпочки и заглянула в глазок.

На лестнице стоял… Дед Мороз!

Ходят ли маньяки в новогодний вечер по квартирам в костюме Деда Мороза, чтобы убивать одиноких доверчивых девушек? Может и ходят. Ну зато какой финал!

Поэтому я открыла дверь.

А Дед Мороз распахнул свою шубу со словами:

— Смотри, что Санта принес плохой девочке в этом году!

Я вдохнула и забыла выдохнуть.

Потому что под шубой ничего не было.

Нет, конечно, наоборот.

Под шубой было ВСЕ!

Мощные плечи, прокачанная грудь с маленькими темными сосками, идеальный пресс с восемью кубиками, свитые жгутами паховые мышцы, треугольником уходящие вниз, будто неоновыми стрелками указывая на охренительно крепко стоящий весьма нескромных размеров член!

С повязанным вокруг головки красным бантиком!

Ниже я увидеть не успела.

Застряла.

К тому же Санта-для-плохой-девочки наконец посмотрел мне в лицо и заорал:

— Бля!

Ну и запахнул всю красоту обратно.

— Я не Бля, я Нина, — обиделась я. — А вы, Максим Игоревич, могли бы быть повежливее с пациентками.

Потому что мой мозг, хоть и с некоторой объяснимой задержкой, но обработал входящую информацию, и я узнала своего гостя.

— Нина? — Санта Клаус присмотрелся ко мне, хмуря светлые брови, и еще раз заорал: — Твою же мать!

— Ну вы вообще… — пробормотала я. — Мама, конечно, против не будет, но…

— Нина Аверьянова. Депрессия, тревожное расстройство, подозрение на дистимию, пациентка Соколовой, — сообщил он скорее себе, чем мне. И зачем-то стянул с головы свою красную с белой опушкой шапку. Светлые волосы под ней торчали в разные стороны, как колючки ежа.

— Неловко вышло, — сказала я, переминаясь с ноги на ногу и стараясь смотреть ему в лицо, а не туда, где под красной шубой скрылись главные подарки.

Максим Игоревич, мой горячий психиатр, о котором я собиралась мечтать всю новогоднюю ночь, стоял передо мной во всей красе, и вид у него был потрясенный. Даже больше, чем у меня. Он перевел взгляд на дверь и внимательно изучил табличку с номером квартиры.

— Это же четвертый этаж? — С какой-то странной надеждой уточнил он.

— Пятый, — вздохнула я. — У нас в лифте нумерация дурацкая, с нуля начинается.

— Так это… я промахнулся?

— А жаль! — вырвалось у меня невольно.

Он замер. И вдруг посмотрел на меня таким… очень откровенным мужским взглядом. Оглядел с головы до ног, прикусив нижнюю губу. Долго, пристально, подробно.

Жарко. Как смотрят только мужчины, которые мысленно уже не только раздели женщину, но и прикинули несколько самых интересных поз.

Даже если на тебя так посмотрит коротышка с пузиком и носом-уточкой — и то в пот бросит. А когда вот такой Санта с загаром, и кубиками, и… прочими местами… Уф!

В общем, побочки от лекарств в виде пропажи либидо у меня теперь точно не было.

100%!

— Нина… — Максим Игоревич тяжело уперся ладонью в косяк двери и качнулся ко мне чуть ближе. — Ты ведь знаешь, что нельзя заигрывать со своим психиатром?

— Вы первый начали! — Тут же открестилась я.

— Я ошибся. Меня ждут этажом ниже. Но…

Глубоко-черные зрачки в небесной голубизне его глаз завораживающе пульсировали, растекаясь чернильными озерами.

Мне как-то перестало хватать воздуха. Он ведь умеет делать искусственное дыхание, он же врач?

— Что — но? — Спросила я, едва шевеля пересохшими губами.

— Но даже если бы не ждали, — вздохнул Максим Игоревич. — Отношения с пациентами — это не этично. И запрещено. Даже дружить не рекомендуется.

— Вообще никогда? — Удивилась я. — Жестоко как-то. Мало ли как оно в жизни сложится.

— Нет, есть срок.

— Какой?

Не то чтобы я верила, что мне что-то светит с этим охренительным мужчиной, но так, для общего развития интересно знать! Мало ли — как в жизни сложится, ага.

— После полного прекращения профессионального общения — два года, — сухо уведомил меня Максим Игоревич.

— У-у-у-у…

Стало немножко обидно.

Может же девушка помечтать, как через пару месяцев она, полностью излечившаяся, приходит в развевающемся платье и на каблуках в кабинет своего бывшего психиатра, садится на стол, закидывая ногу на ногу, и его небесный взгляд скользит все выше и выше к резинке чулка, край которого…

— Так что, Нина, желаю тебе интересного года! — Прервал мои эротические мечты бодрый голос Санта-Клауса. Или Деда Мороза.

Или подарочка от них обоих. Увы — не мне.

— Вряд ли в моем году будет что-то интереснее этого! — Искренне сказала я.

В небесных глазах заискрились смешливые снежинки.

— Так! — Сказал Максим Игоревич. — А ну не сметь грустить в праздник! Запрещаю как врач!

— Вы сейчас не врач, а Санта-Клаус! — заметила я.

— Хорошо, — подозрительно покладисто сказал он. — Я Санта-Клаус и я тебе принес…

Он оглянулся — позади на лестничной площадке стоял довольно увесистый красный мешок.

— Знаешь, что? — Сказал не мой Санта-Клаус. — Пожалуй, кое-что принес.

Он запахнул шубу покрепче и подтянул повыше штаны, специально приспущенные ради шоу. Эх, надо будет узнать, что у меня за соседка снизу, которой такие подарочки достаются.

Или не узнавать, чтобы потом не мучиться от комплексов всю оставшуюся жизнь?

Между тем, Максим Игоревич развязал мешок и нырнул в него, разгребая кучу шуршащих пакетов и разноцветных коробок.

— Так, смотри-ка… — сказал он, зажимая свою шапку под мышкой. — У меня тут с собой рекламные образцы того антидепрессанта, что я выписал. Вот тебе и подарок — начнешь принимать сегодня же!

Он протянул мне пакетик с яркой рекламой лекарства, в котором лежало несколько коробочек с таблетками.

— Вы очень специфический Санта, — сказала я, заглядывая в пакетик.

— Ага, специализированный психиатрический отряд Санта-Клаусов. Так… — он бросил взгляд в глубь квартиры. — Что-то, смотрю, у тебя невесело. Елку купила?

— Кончились! — развела я руками.

— Шампанское… — задумчиво проговорил он, снова заглядывая в мешок. — …Тебе нельзя. Фрукты, салаты — есть?

— Двести грамм оливье!

— Понятно.

Он вздохнул, снова полез в мешок и достал оттуда увесистый пакет с логотипом супермаркета. Порылся в нем, выудил бутылку шампанского и убрал ее обратно в мешок. Остальное же протянул мне. Пока я растерянно пыталась придумать, куда пристроить внезапный продуктовый заказ, он снова полез в свой бездонный мешок с подарками и достал оттуда… елку.

Маленькую, конечно. Белую.

Но он щелкнул выключателем в подставке — и на кончиках ее иголок зажглись разноцветные светодиоды и откуда-то заиграла «Джингл Беллс».

— Это тебе вместо нормальной елки.

Максим Игоревич внес елку в коридор и поставил на пол.

Повернулся ко мне и улыбнулся своей белоснежной голливудской улыбкой.

А потом взял и напялил на меня свою красную шапку. С помпоном.

— Все, Нина, — сказал он. — Бывай. Пошел я свою Снегурочку радовать. На этот раз надеюсь не промахнуться и не попасть к какой-нибудь бабушке со слабым сердцем.

— Постойте!

Ошарашенная, я стояла по колено в подарках и не знала, как выдавить самое простое «спасибо». Надо же ему тоже что-нибудь подарить! А то как-то неправильно.

Пометалась взглядом по прихожей — ну нет у меня ничего. Кроме… Мой взгляд упал на синий шарик. Ну, дружок, все-таки у тебя будет Новый Год повеселее.

— Вот, — сказала я, аккуратно снимая его и протягивая в ладонях. — Это тоже подарок. Вам.

Максим Игоревич нахмурился — наверное, решал задачу, этично ли принимать у пациентов подарки.