Принципы ведения войны - Страница 32

Это применимо к усилиям, к которым политическая цель побудит оба государства, и к цели, которая будет поставлена вооруженным силам. Иногда политическая цель может совпасть с военной, как, например, завоевание какой-нибудь провинции. Иногда сама политическая цель не подойдет для выражения цели военных действий; тогда в качестве военной цели должен быть выдвинут некий эквивалент намеченной политической цели, пригодный для обмена при заключении мира. Но при этом надо также иметь в виду индивидуальные особенности заинтересованных государств.

Случаются обстоятельства, при которых эквивалент должен быть гораздо больше, чем политическая уступка, чтобы обеспечить достижение последней. Политическая цель будет тем важнее для масштаба войны, чем более равнодушны к ней массы, чем менее натянуты отношения между народами враждующих стран. Бывают случаи, когда только политическая цель определяет степень обоюдных усилий.

Если цель военных действий должна быть эквивалентной политической цели, то первая будет снижаться по мере снижения политической цели и приобретать все больший вес по мере того, как повышается политическая цель. Этим объясняется, что война, не насилуя своей природы, может приобретать весьма различные по важности и интенсивности формы, от войны на уничтожение до простого использования армии наблюдения.

Могут ли военные действия быть приостановлены даже на мгновение, какими бы незначительными ни были взаимно выдвинутые политические цели, какой бы маленькой ни была цель, на которую направлены эти действия? Это вопрос, глубоко проникающий в сущность предмета.

Любое взаимодействие требует для своего осуществления некоторого времени, которое мы называем его длительностью. Она может быть дольше или короче, в зависимости от того, с какой скоростью действуют участники.

Об этом мы здесь беспокоиться не будем. Каждый работает по-своему; но медлительный человек затягивает дело не оттого, что хочет потратить на него больше времени, а оттого, что это свойственно его природе. Если он поторопится, то сделает дело хуже, чем мог бы. Следовательно, затраченное время зависит от субъективных причин, а его количество составляет продолжительность действия.

Если всякому военному действию предоставить свойственную ему продолжительность, мы будем вынуждены признать, что любая затрата времени сверх этой продолжительности, то есть приостановка военных действий, бессмысленна.

Если две стороны вооружились для борьбы, значит, к этому их подтолкнуло чувство враждебности, и оно продолжается, пока они не заключат мир. Оно может временно стихнуть у какой-либо из сторон при одном условии: эта сторона выжидает более благоприятного момента для действия. На первый взгляд кажется, что этот повод может быть только у одной стороны. Если одна сторона настроена на активные действия, то другая заинтересована в затяжке времени.

Полное равновесие сил никогда не может вызвать приостановку военных действий, потому что во время этой приостановки нападающий должен продолжать наступать. Наконец, если представить равновесие в том смысле, что тот, у кого политическая цель позитивная, а значит, есть более сильный мотив для наступления, но в то же время он обладает меньшими силами, то равновесие возникает из сочетания мотивов и сил, и тогда нужно сказать, что, если нет оснований ожидать перемен в состоянии равновесия, обеим сторонам следует заключить мир. Если же предвидится изменение состояния равновесия, то оно может быть благоприятным лишь для одной из сторон, а следовательно, должно побудить к действиям другую сторону. Мы видим, что понятие равновесия не объясняет приостановку военных действий, и в этом случае дело сводится к выжиданию более благоприятного момента.

Предположим, что одно из двух государств имеет позитивную цель, например завоевание одной из провинций противника, чтобы получить уступку при заключении мира. После этого завоевания его политическая цель выполнена, необходимость в военных действиях отпадает, и для активной стороны наступает пауза. Если противник довольствуется таким решением, он заключит мир; если нет, он будет действовать. Если же предположить, что через четыре недели он лучше подготовится к ответным действиям, тогда он имеет достаточное основание для отсрочки операций.

Казалось бы логичным, чтобы не допустить этого, немедленно начать военные действия со стороны победителя, сорвав таким образом подготовительные действия побежденного. Конечно, при таком ходе размышлений предполагается полное понимание обстоятельств обеими сторонами.

Если бы непрерывное продолжение операций друг против друга действительно имело место, то оно вновь толкало бы обе стороны к крайности. От таких действий, не знающих удержу и отдыха, чувства воспламенялись бы все сильнее, придавая борьбе еще большие страсть и стихийную силу. Благодаря непрерывности действий возникла бы более строгая последовательность, более прочная причинная связь, делающая более значительным, а значит, и более опасным каждое единичное действие.

Но мы знаем, что военные действия редко или почти никогда не бывают непрерывными и что было много войн, в которых действие занимало гораздо меньшую часть используемого времени, остальное же проводилось в бездействии. И все же такие войны нельзя считать аномалией. Паузы в военных действиях всегда возможны и не должны являться противоречием к природе войны. Сейчас мы покажем, что это именно так.

Поскольку мы подразумеваем, что интересы одного полководца всегда противоположны интересам другого, мы становимся на точку зрения истинной полярности.

Принцип полярности имеет силу только тогда, когда он мыслится по отношению к одному предмету, где позитив и его противоположность, негатив, полностью уничтожают друг друга. В битве обе стороны стремятся победить; это и есть настоящая полярность, потому что победа одной стороны уничтожает победу другой. Но когда мы говорим о двух различных предметах, имеющих между собой общую связь, лежащую вне их, то полярны не сами предметы, а их отношения.

Если бы существовала только одна форма войны, а именно наступление и никакой обороны, или, другим словами, если бы наступление отличалось от обороны только преследованием позитивной цели, которая есть у одной стороны и отсутствует у другой, а сама борьба всегда была бы одной и той же, тогда в такой борьбе любой успех одной стороны оборачивался бы неудачей другой и существовала бы настоящая полярность.

Но военные действия подразделяются на два вида, наступление и оборону, которые очень различны по своей природе и не равны по силе. Поэтому полярность заключается в их отношении к решающему моменту, то есть к бою, но не в самом наступлении или обороне.

Если один полководец хочет отсрочить решающий момент, то другой должен желать его ускорить, но лишь при условии, что он останется при той же самой форме ведения войны. Если в интересах А атаковать противника не сейчас, а четырьмя неделями позже, то в интересах Б быть атакованным не через четыре недели, а сейчас. Это прямой антагонизм интересов, но из этого никоим образом не следует, что в интересах Б атаковать А сейчас. Это, очевидно, явление иного порядка.