Принцип подлости (СИ) - Страница 20
– Алик, иди сюда, – стараясь оставаться невозмутимым, зову горца.
Он тяжело вздыхает и, виновато оглянувшись на Граса, неторопливо плетется ко мне.
– Вот возьми и пей, – протягиваю ему кружку, – а потом пойдешь и оденешься потеплее. Иначе мне придется рассказывать твоему сыну, что его отец по собственной глупости замерз совсем недалеко от дома.
– Какому сыну? – надменно дергает плечом Алик, – ты даже не знаешь, что у меня две дочки!
– Это ты еще не знаешь, что у тебя вчера родился сын! – жестко обрываю его.
– Что?!… ЧТО?!!!… Марта, ты ведь не шутишь? Но ей еще рано… еще две декады… нет, правда, сын?!
– Правда, правда, – сердито бурчу я, – немного преждевременно, тоже правда, а как ты хотел, когда бедная женщина так переживает. Но он здоровенький, и серенький, весь в тебя. Вот жена немножко нездорова, потому-то мы так и спешим, я даже все свои дела в Райхане бросила!
Ну, про дела я, положим, приврал, но все остальное чистая правда, сведения о событиях в Лакуте я получаю регулярно с тех пор, как объявил, что направляюсь туда.
Подходит приодевшийся Ориз и, получив свою кружку, жалостливо поглядывает на присевшего у скалы Алика. А тот, прикрывшись крылом, что-то тихонько причитает, раскачивая головой.
– Что ты с ним сделала? – зловеще спокойно интересуется незаметно подобравшийся ко мне со спины Грас.
Услышав его голос, Алексарио поднимает голову и, отирая кулаком щеки, просит, сияя счастливыми глазами:
– Можно я ему скажу? А, Марта? Можно?
– Ну, скажи, только потихоньку, – Вздыхаю я, и, прихватив Ориза, отхожу к животным, старательно не замечая зажатого в руке Граса кинжала.
Через несколько минут на площадке становится тесно от вновь прибывших путников, и я командую отправление. Возглавляет наш отряд Грас верхом на рогатом яке, как и прежде держа повод идущего за ним грузового животного. Следом выдвигаюсь я, за мной Ориз и замыкает строй Алик. С удовольствием замечаю, что горцы закутаны в просторные теплые плащи, из под которых выглядывают меховые сапожки.
Мы едем уже несколько часов, где-то позади остались две крохотные деревушки, примостившиеся на пологих склонах ущелий. Ветер все усиливается, начался мелкий противный дождик, который, как ни поворачивает дорога, почему-то все время бьет в лицо. Я надвинул на глаза шляпу и слежу за дорогой лишь по экрану сканера, удивляясь, как не сбивается с пути Грас в сумраке непогоды. Внезапно он останавливает яка и, спрыгнув с него, идет ко мне. Поднимаю непромокаемый шарф, с которого тут же струйкой стекает мне на лицо вода, и молча жду, не желая ему помогать расспросами.
– Марта, – тяжело начинает он разговор, не глядя мне в лицо, – ты правду сказала Алексарио, что мы едем в Лакуту?!
– А я всегда говорю правду и всегда выполняю свои обещания! – холодно чеканю в ответ, и, не удержавшись, подкалываю его, – в отличие от остальных!
– Тогда мы можем свернуть вот здесь в замок Китар, там нас пустят переночевать, а утром напрямик пойдем в Лакуту. – проглотив упрек, выдавливает он.
– А разве от Китар есть дорога?
– Через ущелье подвесной мост, потом тропа, я ходил. – Поясняет горец.
– Ну что ж, тебе виднее, если ты считаешь, что мы пройдем, то веди. – С показным равнодушием жму плечами и опускаю на лицо шарф, давая понять, что аудиенция окончена.
Массивное, приземистое здание замка Китар больше похоже на ангар. Грас долго колошматит в ворота тюремного вида, пока, наконец, в открывшееся зарешеченное окошко не выглядывает чья-то заспанная физиономия. Начавшиеся переговоры на местном сленге длятся так долго, что мне начинает казаться, нас в замок не пустят никогда. По раздосадованному взгляду хмурого Граса становится понятно, что и он ожидал совсем другого приема. Но вот за воротами появляется еще один представитель местной службы охраны, по-видимому, повыше рангом. Опустив шляпку, наблюдаю, как он, презрительно морщась, выслушивает доклад подчиненного. Так дворецкий богатого дома выслушивал бы известие о приезде бедной родни. В конце концов, нас все-таки впускают во двор. Однако ведут не в замок, а к сеннику. Побледневший Грас, скрипнув зубами, пытается в сотый раз что-то объяснить прислуге, но дворецкий, отмахнувшись от него, словно от надоедливой мухи, величественно удаляется в направлении замка. Привратник, открывая нам полупустой сенник, свысока окидывает взглядом мой наряд и холодно предупреждает, чтобы мы не брали на постель хорошее сено. Грас, вспыхнув как от плевка, отступает назад и стискивает кулаки, чтобы не схватится за кинжал.
– А ведь ваш хозяин по полторы декады гостил в моем замке, и всегда получал все самое лучшее, – с горьким упреком бросает не выдержавший оскорблений Алик.
– Так ведь и ты не был тогда рабом, вернувшимся со скалы! – мгновенно парирует наглый прислужник, и, довольный собой, важно разворачивается, чтобы уйти.
Ну, знаю я, что агент особого отдела помощи развивающимся планетам должен быть выдержанным и хладнокровным! Знаю! Только и сам не могу вспомнить, как оказалось, что привратник не утопал досыпать в свою теплую каморку, а повис на моей вытянутой руке перед моим же носом. Причем так перепугался, что не стал даже вырываться, а только скулил тихонько противным голоском, пока я ласково объяснял, с какой важной персоной ему повезло общаться. В моем лице, разумеется. После чего мои пальцы нечаянно разжались и негодяй, не удержавшись на ногах, шлепнулся задом в грязную лужу. Из лужи он выползал на карачках, и, только отползя на безопасное расстояние, решился встать на ноги. И тогда мы смогли оценить, как здорово умеют бегать слуги в замке Китар.
Не дожидаясь, пока привратник вернется с подмогой, разворачиваю своего яка в сторону ворот. Упрямое животное, целый день игнорировавшее все мои попытки руководить его движением, на этот раз кротко разворачивается от теплого нутра сенника навстречу секущим струям холодного дождя. Ни разу не оглянувшись, стиснув зубы, скачу к воротам. Почему-то в этот момент я даже на миг не засомневался, что мой маленький отряд последует за мной.
Горцы скачут молча, и даже Ориз не комментирует, как обычно, мои распоряжения. Наверное, сообразил, что, когда я в таком состоянии, ему лучше помолчать. Из дома выскочил дворецкий в сопровождении нескольких слуг и бросился следом, крича какие-то извинения. Поздно, голубчики! Сейчас уже никакие блага в мире не заставят меня вернуться в ваш гадюшник.
Когда замок Китар скрылся в сумрачной мороси, внезапно осознаю, что веду свою промокшую команду в неведомом направлении.
– Где этот ваш подвесной мост на Лакуту? – Обернувшись, мрачно спрашиваю притихших горцев.
– В той стороне! – Показывает Грас.
– Веди!
– Но Марта! Там ночью… – осторожно начинает горец, однако я упрямо перебиваю:
– Веди!
Через два часа, пройдя, где верхом, где пешком, а где и на карачках несколько километров по осыпающимся скользким камням, мы добрались до подвесного моста. За это время я прекрасно понял, от чего пытался предостеречь меня Грас. Ощутил, можно сказать, собственной шкурой. А также руками, ногами, боками и другими частями тела. Я даже пытался было отчитать себя за этот спонтанный марш-бросок под непрекращающимся дождем. Однако, представив себе возвращение в Китар, отчетливо понял, что никогда не променяю эту мокрую тропу на лживое лицемерие местного гостеприимства.
Переправа по скользким дощечкам подвесного мостика заняла еще два часа. Каждого яка приходилось переводить вдвоем. Впереди тащил животное Грас, крепко держа на коротком поводке, сзади страховал я, вцепившись одной рукой в мокрый мех, другой в такие же мокрые веревки перил. Когда мы переправили через мост последнего яка, даже у меня подгибались от усталости колени. Парни же в прямом смысле свалились без сил. Рухнув около яков, залегших под огромным обломком скалы, они даже не пытались хоть как-то укрыться от дождя. Да и некуда здесь было укрываться. Тяжело вздыхаю, вспомнив, что у меня в районе левой ягодицы в потайном кармане имеется прекрасная непромокаемая палатка с подогревом. Однако я сейчас не имею права достать ее. Появление такой вещицы не объяснишь никакими легендами.