Принцесса из провинции - Страница 8

Бобби окинул взглядом пейзаж вокруг дома. Пастбище, пасущиеся лошади, сколько-то миль до неба над головой. Неважно, какого размера его собственность, подумал он не без оттенка сладкой меланхолии. Это его дом, и он всегда чувствовал себя здесь на месте.

— Завтрак в твоем доме? — Джейн обернулась к нему, уголки полных губ поползли вверх. — Очень интимно. А я думала, мы будем продвигаться медленно.

Бобби только усмехнулся и поставил грузовик в розовую пыль перед своим домом. Меньше всего он хотел действовать с этой женщиной медленно. Но для его плана нельзя спешить, надо предоставить ей немного романтики. Проклятье, он даже не мог наслаждаться этим. Спрыгнув с водительского сиденья, он обошел грузовик и помог ей выйти из кабины.

— По-моему, мне лучше сразу признаться, — сказал он, удерживая ее руку. — Я привез тебя сюда не только ради завтрака.

— Шутишь! — Ее лицо выражало насмешливый испуг.

— Намекаешь, что я в некотором роде грубый ковбой? — весело спросил Бобби, когда они по выложенной каменными плитами дорожке обходили дом.

— Что ты! Даже бы и не рискнула.

— Но большую часть времени это правда, — засмеялся он, сдвинув на затылок свой «стетсон».

— Но не сегодня?

— Сегодня я привез тебя сюда, чтобы ты увидела, кто я. После прошлого вечера, мне кажется, у тебя нет ясной картины.

— Может быть, и нет, — упавшим голосом согласилась Джейн.

Он догадался: она не совсем доверяет ему. И правильно делает. Ясно, как вода в реке, что она смущена, не знает, что ему надо и что он собирается сделать потом.

ПРОКЛЯТЬЕ!

Каждый раз, когда он смотрел в эти темно-зеленые глаза, у него возникали одни и те же проблемы. Он должен оставаться холодным, держать себя и ситуацию под контролем, а главное — положить конец скандалу между Аль-Найалами и отцом.

— Вот. — Они подошли к загону. Он отпустил ее руку и показал на тренировочный круг. — Это то, что я есть. Вот почему я вцепился в эту землю и в ее прошлое. Здесь моя страсть, Джейн.

Бобби с любопытством наблюдал, как она оглядывала его ранчо. Потом проследил за ее взглядом. Трое детей, сидя верхом на лошадях, ждали, пока зеленоглазый здоровяк Абель поможет шестнадцатилетнему Эли Харрисону вылезти из инвалидного кресла-каталки и сесть на спину Милой Грейс, мирной серой кобылы. Эли смеялся и похлопывал кобылу по спине. Пока другие дети хлопали в ладоши и кричали, служащий ранчо прикрепил его ремнем к седлу.

Джейн глубоко вздохнула и перевела взгляд с загона на Бобби. Глаза ее сияли.

— Я бы хотела познакомиться с ними.

От удивления у Бобби что-то оборвалось внутри. Он вернул ей улыбку. Меньше всего он ожидал от нее таких слов. Когда обыкновенная женщина попадала на ранчо, она могла сказать, что это удивительное место или что он делает классную работу. Но как он и подозревал с первого вечера, когда они познакомились, Джейн Хефнер Аль-Найал очень далека от обыкновенной женщины.

— А как насчет завтрака? — спросил он, снова взяв ее руку. — А знакомство устроим после того, как у них кончится урок. Идет?

— Хорошо, — она сжала его руку.

Кивнув Абелю, Бобби увел Джейн от загона. Они снова шли по тропинке через двор. Когда они вошли в дом, древний пес Абеля, коричневая дворняга Дьякон, спавший на коврике в просторной кухне, едва поднял на них веки.

— Устраивайся поудобнее, а у меня есть работа. — Он подвинул к грубому деревянному столу стул так, чтобы она могла смотреть в окно.

— Разве это не ты хотел, чтобы женщина торчала на кухне и стряпала? — поддразнила его Джейн, садясь к столу с лукавой улыбкой.

— Я не совсем это говорил, ты же знаешь.

Поставив на стол локти и опершись подбородком на руки, она так уютно выглядела в его доме, за его кухонным столом.

— Помнится, ты говорил, что ценишь умение женщины готовить.

— Черт возьми, правильно. — Он повернулся к рабочему столику и разбил в миску несколько яиц, потом взял вилку. — Так же, как ты ценишь мужчину, который умеет готовить.

— Только если у него не сгорают тосты.

Он изобразил смущение. Она засмеялась.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Яичницу с беконом я могу сделать с закрытыми глазами.

Десять минут спустя они сидели за столом друг против друга, яичница и бекон между ними. Джейн вроде бы ела с удовольствием, но то и дело поглядывала в окно на двор и на загон вдали.

— Хорошо, должно быть, знать свое будущее.

Утверждение удивило Бобби, тост застрял у него во рту.

— Что ты имеешь в виду? — промычал он, удивленно улыбаясь.

— У тебя есть дом и ясная цель. — Она обвела рукой кухню. — Ты знаешь, кто ты, чего ты хочешь и где будешь через десять лет.

Бобби откусил обуглившийся тост. Он никогда не думал о себе как о человеке, устроившем свою жизнь так, что он уверен в своем будущем. Может быть, это потому, что он так одержим прошлым? Бобби поймал ее взгляд.

— А вот ты, Джейн… Разве ты не знаешь, чего хочешь?

— Думала, что знаю.

— Ты из королевской семьи. Наверное, можешь делать все, что пожелаешь.

— Если мы говорим о деньгах, то возможно. Но это не дает ни истинного счастья, ни даже удовлетворения.

Истинного счастья? Боже, он не знал истинного счастья. Не знал с тех пор, как еще мальчишкой кочевал со своей семьей. Тогда они собирались все вместе у вечернего костра и бывали счастливы. Сейчас Бобби не узнал бы истинного счастья, даже если бы оно маячило у него перед глазами. Он просто отмахнулся бы от него. Он не заслужил добрых чувств. Пока еще не заслужил.

— Беда в том, что деньги и положение не есть настоящая цель, — продолжала Джейн. — Цель приходит изнутри твоего существа. — Джейн положила на тарелку вилку и вздохнула. — Я мечтала открыть собственный ресторан. Это была моя цель, это для меня было все. Теперь я в растерянности. Что со мной произошло? Почему в Калифорнии я была так уверена в своем будущем? Собственный ресторан, семья, муж, дети… Это была моя страсть, она двигала мной. Вдруг приезжает незнакомый человек и говорит, что он мой брат. Ничего, да? Когда-то давно моя мать работала в политических структурах. На очень скромной должности. Познакомилась там с мужчиной, началась короткая связь. Вышло так, что этот мужчина стал моим отцом. А потом оказалось, что он — султан Эмонда…

— Как? — Бобби наблюдал, как она насупилась. Ее выражение лица занимало его больше, чем следовало бы. — Султан?

— Представь себе, — она пожала плечами. — И вот меня вроде как вбросили в чужую жизнь. Жизнь, от которой многие люди пришли бы в восторг. Эмонд — красивая страна, и люди там прекрасные. Я хочу ХОТЕТЬ быть их частью. Но там я нашла в себе лишь чувство потерянности. И потом еще чувство вины. Потому что братья дали мне все, предлагали мне все. Но если быть честной, в их жизни я чувствовала себя не на месте, испытывала неловкость. Знаешь, я никогда не стояла в первых рядах. Слава меня не привлекает. Я люблю простоту. Мне нравится быть за сценой.

— На кухне, — уточнил он, следуя за ее мыслью.

Шутка заставила обоих улыбнуться.

— Пойми меня правильно. Я рада, что узнала, откуда я родом. Теперь у меня есть братья. Это подарок. Но… странная вещь… моя жизнь перестала быть моей.

— Братья принимают за тебя решения? — спросил он, сопровождая вопрос неуверенной улыбкой.

— Нет, Бобби, не совсем так. — Большие миндалевидные глаза выражали понимание. — Они не заставляют меня делать то, чего я не хочу. Но я понимаю, что мой долг — попытаться быть Аль-Найал. Я поехала в Эмонд, чтобы впитать ту жизнь, понять их культуру, побольше узнать об отце и его семье. Впечатления удивительные. И все же я чувствовала себя точно туристка, которая хочет вернуться домой.

Бобби, не мигая, смотрел на нее. Даже когда родители были живы, таких разговоров у них за столом на кухне не бывало. Говорили больше о еде. Теперь он и Абель перебрасывались словами о знакомых вещах. Еда, ранчо, что случилось вчера, что надо сделать завтра. Никогда не упоминались чувства, надежды и прочая подобная чепуха.