Принцесса Анита и ее возлюбленный - Страница 79

Устроились в отдельном кабинете, стилизованном под старину. Стены из мореного дуба, деревянный стол, широкие деревянные скамьи, в углу икона Богородицы, покрытая рушником в красную клетку. Прислуживал рыжий детина в алой рубахе и синих плисовых штанах, подпоясанный бельевой веревкой. Взгляд у детины добродушно-вороватый.

— Ты вот что, голубчик, — распорядился Желудев. — Подай нам водочки, запивок разных, закусок на свое усмотрение… Только поскорее, милый, одна нога там…

При встрече, еще на дворе Желудев и Скороходов обнялись и, как принято, обменялись любезностями, но они ненавидели друг друга. Причина крылась не в бизнес-соперничестве и не в каких-то черточках характера, а была в полной мере мировоззренческой. Миллионер Желудев олицетворял собой как бы светлое будущее этой страны, с уклоном в мировую цивилизацию, а Скороходов, индюк надутый, старательно подражающий вальяжной повадке царевых слуг, — ее отвратительное прошлое. Разумеется, это не могло помешать им заключить деловой союз. От готовящейся сделки в случае ее успешного завершения обоим, вероятно, обломится по примерно равному куску.

Если бы кто-то наблюдал со стороны, как они беседуют, как они улыбаются друг другу, как чокаются рюмками, то, несомненно, пришел бы к выводу, что встретились два старинных приятеля и предаются сентиментальным воспоминаниям, но это было не так. Разговор все более густел от внутреннего напряжения и взаимного недоверия, хотя некоторые острые углы уже удалось сгладить.

— Риски, конечно, чрезмерные, — посетовал Желудев. — Начать с того, что мне даже неизвестны имена всех игроков. Естественно, я догадываюсь, но…

— Станислав Ильич, странно слышать это от вас. — В голосе чиновника зазвучали снисходительные нотки. — Где же подобные сделки обходятся без рисков? Уместнее, мне кажется, говорить о моральной ответственности, которую мы с вами одинаково разделяем. Как патриоты, мы в первую очередь должны думать о том, какую прибыль получит государство, не правда ли? В этом смысле проект исключительно перспективный. У отечественных минералов коммерческий потенциал ничуть не меньше, чем у нефти.

Желудев предпочел не заметить издевки, таившейся в демагогическом пассаже. Моральная ответственность! Сильно сказано. Не в бровь, а в глаз. Надо понимать, ее также разделяют с нами офшорные зоны на Кипре и Каймановых островах. Издевка его не задела. В сущности, в ней не было ничего личного. Буквально за последний год лексика, фразеология властей претерпела разительные изменения, обретя явный государственнический пафос. После многолетнего перерыва самые прожженные политические циники вроде Бори Немцова вдруг вновь со страдальческими гримасами заговорили о несчастном россиянском народе, о его непомерных тяготах и о том, что надо бы как-то ему немного подмогнуть. Чтобы не вымирал так поспешно. Новые веяния шли с самого верха — слава президенту!

— Моральная ответственность — это хорошо, это обнадеживает, — усмехнулся он. — Но скажу как патриот патриоту, если произойдет накладка, деньги повиснут на мне, на мне одном. А вы, Егор Антонович, не хуже меня знаете, какую небывалую активность нынче развила прокуратура. Понимаю, она действует выборочно, по команде «фас!», и ясно, кто и на кого ее науськивает, но все же не хотелось бы по неосмотрительности угодить в лагерь изгоев.

— Какие накладки вы имеете в виду?

Желудев не ответил, сунул в рот сигарету. Смотрел прямо в глаза собеседнику с насмешливой улыбкой, означавшей одно: стоит ли валять дурака, дружок, прекрасно понимаешь, о чем речь. Скороходов насупился.

— Что ж, если это вас так волнует… Могу пообещать, при любом раскладе наши люди заблокируют прокуратуру. Хотя, поверьте, это чистая перестраховка.

— Наши люди? Звучит не слишком убедительно. Кто они такие? Конкретно? Вы же знаете, сколько у меня врагов. Вдруг эти самые люди только и ждут, пока я суну руку в капкан.

Скороходов сделал вид, что несколько растерян, но на самом деле он был готов к подобным вопросам.

— Зачем называть лишние имена, Станислав Ильич. Разве мое присутствие здесь — недостаточная гарантия?

— Допустим. — Нейтральное слово Желудев произнес столь многозначительно, что у Скороходова екнуло в печенках. На мгновение мелькнула мысль, не сделал ли он ошибку, пойдя на поводу у жены. Нет, уж больно заманчивые перспективы. Как говорится, сразу и рыбку съесть — и все прочее.

— Допустим, я вам верю, — повторил Желудев, не верящий никому на свете. — Но объясните, пожалуйста, почему к этой акции привлекли именно меня? Мало ли других достойных. Мой бизнес, как известно, далек от сырьевых потоков. Не проще ли было обратиться к кому-нибудь вроде Черной Морды. Тем более что ему давно нечего терять.

— В этом все дело. — Желудеву показалось, собеседник вздохнул с облегчением, словно они проскочили опасный поворот. — Выбор пал на вас, многоуважаемый Станислав Ильич, потому что у вас безупречная репутация и вам есть что терять. Старая ельциновская гвардия так исподличалась, что многим в приличные страны визы не дают. Неизрасходованных ресурсов осталось не так уж много, если отдать и их на откуп проходимцам, потеряем Россию. Не говоря об этике, даже с практической стороны. Сколько же можно пилить сук, на котором мы все каким-то чудом пока сидим. Надеюсь, вы согласны со мной?

В этот момент ненависть, которую Желудев испытывал к сановнику, достигла одного из своих пиков, и понятно почему. Дремучее, самовлюбленное существо, бывший партаппаратчик, наживший миллионы, но ни разу ничем не рисковавший, занимавшийся исключительно коррупционным отсосом, читает ему лицемерные наставления! При этом все в нем лживо и подло — от алмазных запонок в манжетах накрахмаленной рубашки до глубокомысленно-дружеской улыбки.

— Правительство убаюкивает нас сказками об экономическом росте, — ничего не замечая, продолжал поучать Скороходов. — Кажется, оно само находится в плену иллюзий, как и, увы, наш блистательный президент. Но мы-то с вами практики, Станислав Ильич. Мы прекрасно понимаем, что после того, как обрушится цена на нефть, — а это непременно произойдет по той простой причине, что нынешние цены невыгодны Америке, — у нас останется совсем мало резервов, чтобы держаться на плаву. Земля, энергетика, рабочая сила — ну что еще? Ах да, минералы. Неисчерпаемые запасы. Понимаете, о чем я?

Чтобы не показать охватившей его злобы, Желудев склонился над рюмкой, откашлялся. Сделал глубокий вдох и медленный выдох.

— Что с вами, Станислав Ильич? — фальшиво обеспокоился Скороходов. — Никак поперхнулись?

— Ничего, ничего, пройдет… Значит так, Егор Антонович, в принципе, вы меня убедили, но есть два условия.

— Слушаю внимательно.

— Первое, один из экземпляров контракта вы подпишете лично. И второе, дальнейшее прохождение документации должно проходить под контролем одного из моих юристов. Без выполнения этих условий сделка не состоится.

Скороходов отреагировал спокойно, лишь ненадолго задумался, мелкими зубками обкусывая крупное розовобокое яблоко.

— Видите ли, дорогой Станислав Ильич, моя подпись противоречит протоколу заключения подобных соглашений. Она будет выглядеть по меньшей мере странно. И потом, даже из соображений деловой конспирации разумнее не засвечивать некоторых фигурантов. — Он гаденько хохотнул и добавил: — Исходя из вашей логики, можно потребовать прямого участия премьер-министра либо самого президента.

— Не потребую, — успокоил Желудев. — Экземпляр с вашей подписью нигде не будет фигурировать. Останется в моем сейфе.

— Хорошо, согласен, — кисло усмехнувшись, ответил Скороходов.

После встречи с сановником Станислав Ильич уже подъезжал к офису, когда, повинуясь невнятному толчку, приказал водителю развернуться и гнать на Симферопольское шоссе. Зачем ему понадобилось повидать мадам Софи, он сообразил по дороге. Заноза, запущенная в сознание беглецами, никуда не делась, саднила денно и нощно. Призрак Левы Кобрика, взыскующего свои миллионы, витал над головой. Станислав Ильич уже много дней находился в нервном, взвинченном состоянии, когда достаточно небольшого психологического нажима, чтобы начался необратимый распад мозговых клеток. Он понимал, что так и будет болтаться, как дерьмо в проруби, до тех пор, пока не увидит своими глазами труп оборзевшего вахлака, а теперь, похоже, вдобавок и бренные останки невесты, закусившей удила. Генерал Васюков по пять раз на дню клялся и божился, что принял все меры, подключил якобы Интерпол и другие международные организации, поднаторевшие в розыске преступников, включая знаменитое антитеррористическое подразделение Моссада, и со дня на день ждет благоприятных известий, но Желудев ему больше не верил. Своими чекистскими байками генерал явно водил его за нос. Желудев решил, что, как только эта подлая история закончится, рассчитается со стариком сполна.