Принцесса с дурными манерами - Страница 7

— Ты где была? — зло спросил король.- Твоя матушка разнервничалась.

— Прошу прощения, отец.

— Луиза, сколько можно? Сколько? Ответь мне, дочка, — в отчаяннее произнёс Чарльз. Король только в минуты отчаяннее забывал про свой статус и говорил как самый обычный человек.

— Иди в свою комнату, — махнув на дочь рукой, произнёс король.

Как только принцесса легла на кровать, то сразу же провалилась в сон, а может, и не в сон…

========== Глава 7 ==========

В своих покоях сидел принц Филипп.

«Что ж меня в ней зацепило? Никогда мне же не нравились своенравные девушки. Может, именно эта своенравность меня и зацепила? А может её неповторимость? Я не знаю… Черт, все очень запутано…» — размышлял вслух Филипп. Он не понимал, как такая странная принцесса, как Луиза смогла ему понравиться (а может он даже влюбился).

Принц встал и вышел из своих покоев. Он решил поговорить с принцессой. Только он сам не знал, о чем хочет поговорить. Наверное, о своих чувствах? Только какие могут быть чувства у этого самовлюблённого принца?! А если и могут быть, то надолго ли? Принц сам не знал ответ на все вопросы.

Проходя мимо тронного зала, принц услышал…

— Мы должны срочно отдать её замуж? — громко произнесла королева Англии.

— Ты права, моя дорогая супруга, — задумчиво кивнул ее супруг.

«Что?! Луизу собираться отдать замуж?!» — принц сильно от мысли что ЕГО (с каких это пор?) вредная принцесса будет женой другого.

— Только за кого? Прошлые смотрины были безрезультатны, — смотря на своего мужа спросила Софья.

— Не знаю, — король врал, он отлично знал, за кого выдаст свою дочку.

Филипп больше не хотел нечего слушать он просто пошёл в покои принцессы.

***

Принцесса, тем временем, читала стихи.

«I

Дитя, влюблённое и в карты, и в эстампы,

Чей взор вселенную так жадно обнимал, —

О, как наш мир велик при скудном свете лампы,

Как взорам прошлого он бесконечно мал!

Чуть утро — мы в пути; наш мозг сжигает пламя;

В душе злопамятной желаний яд острей,

Мы сочетаем ритм с широкими валами,

Предав безбрежность душ предельности морей.

Те с родиной своей, играя, сводят счёты,

Те в колыбель зыбей, дрожа, вперяют взгляд,

Те тонут взорами, как в небе звездочёты,

В глазах Цирцеи — пьют смертельный аромат.

Чтоб сохранить свой лик, они в экстазе славят

Пространства без конца и пьют лучи небес;

Их тело лёд грызёт, огни их тело плавят,

Чтоб поцелуев след с их бледных губ исчез.

Но странник истинный без цели и без срока

Идёт, чтобы идти, — и лёгок, будто мяч;

Он не противится всесильной воле Рока

И, говоря „Вперёд!“, не задаёт задач.

II

Увы! Мы носимся, вертясь как шар, и каждый

Танцует, как кубарь, но даже в наших снах

Мы полны нового неутолимой жаждой:

Так Демон бьёт бичом созвездья в небесах.

Пусть цели нет ни в чём, но мы — всегда у цели;

Проклятый жребий наш — твой жребий, человек, —

Пока ещё не все надежды отлетели,

В исканье отдыха лишь ускорять свой бег!

Мы — трехмачтовый бриг, в Икарию плывущий,

Где „Берегись!“ звучит на мачте, как призыв,

Где голос слышится, к безумию зовущий:

„О слава, о любовь!“, и вдруг — навстречу риф! …

Невольно вскрикнем мы тогда: о, ковы Ада!

Здесь каждый островок, где бродит часовой,

Судьбой обещанный, блаженный Эльдорадо,

В риф превращается, чуть свет блеснёт дневной.

В железо заковать и высадить на берег

Иль бросить в океан тебя, гуляка наш,

Любителя химер, искателя Америк,

Что горечь пропасти усилил сквозь мираж!

Задрав задорный нос, мечтающий бродяга

Вкруг видит райские, блестящие лучи,

И часто Капуей зовёт его отвага

Шалаш, что озарён мерцанием свечи.

III

В глазах у странников, глубоких словно море,

Где и эфир небес, и чистых звёзд венцы,

Прочтём мы длинный ряд возвышенных историй;

Раскройте ж памяти алмазные ларцы!

Лишь путешествуя без паруса и пара,

Тюрьмы уныние нам разогнать дано;

Пусть, горизонт обняв, видений ваших чара

Распишет наших душ живое полотно.

Так что ж вы видели?

IV

»…Мы видели светила,

Мы волны видели, мы видели пески;

Но вереница бурь в нас сердца не смутила —

Мы изнывали все от скуки и тоски.

Лик солнца славного, цвет волн нежней фиалки

И озлащённые закатом города

Безумной грёзою зажгли наш разум жалкий:

В небесных отблесках исчезнуть без следа.

Но чар таинственных в себе не заключали

Ни роскошь городов, ни ширина лугов:

В них тщетно жаждал взор, исполненный печали,

Схватить случайные узоры облаков.

От наслаждения желанье лишь крепчает,

Как полусгнивший ствол, обёрнутый корой,

Что солнца светлый лик вершиною встречает,

Стремя к его лучам ветвей широких строй.

Ужель ты будешь ввысь расти всегда, ужели

Ты можешь пережить высокий кипарис? …

Тогда в альбом друзей мы набросать успели

Эскизов ряд — они по вкусу всем пришлись! …

Мы зрели идолов, их хоботы кривые,

Их троны пышные, чей блеск — лучи планет,

Дворцы, горящие огнями феерии;

(Банкирам наших стран страшней химеры нет!)

И красочность одежд, пьянящих ясность взоров,

И блеск искусственный накрашенных ногтей,

И змей, ласкающих волшебников-жонглеров«.

V

А дальше что?

VI

„Дитя! среди пустых затей

Нам в душу врезалось одно неизгладимо:

То — образ лестницы, где на ступенях всех

Лишь скуки зрелище вовек неустранимо,

Где бесконечна ложь и где бессмертен грех;

Там всюду женщина без отвращенья дрожи,

Рабыня гнусная, любуется собой;

Мужчина осквернил везде развратом ложе,

Как раб рабыни — сток с нечистою водой;

Там те же крики жертв и палачей забавы,

Дым пиршества и кровь всё так же слиты там;

Всё так же деспоты исполнены отравы,

Всё так же чернь полна любви к своим хлыстам;

И там религии, похожие на нашу,

Хотят ворваться в Рай, и их святой восторг

Пьёт в истязаниях лишь наслажденья чашу

И сладострастие из всех гвоздей исторг;

Болтлив не меньше мир, и, в гений свой влюблённый,

Он богохульствует безумно каждый миг,

И каждый миг кричит к лазури, исступлённый:

‚Проклятие тебе, мой Бог и мой Двойник!‘

И лишь немногие, любовники Безумья,

Презрев стада людей, пасомые Судьбой,

В бездонный опиум ныряют без раздумья!

— Вот, мир, на каждый день позорный список твой!“»

В покои принцессы постучались. Луиза уже хотела проигнорировать стук, но постучали повторно. Луизе пришлось отложить книгу и идти открывать. Каково же было удивление принцессы, когда на пороге она узрела принца Филиппа. Луиза удивилась ещё больше, когда её щеки заалели, а сердце стало учащённо биться.

«Что это со мной? Неужели влюбилась?» — растерянно подумала принцесса.

— Зачем вы пришли? — смущённо (!)

— Соскучился, — совершенно серьёзно произнёс Филипп.

Луиза удивлённо посмотрела на него. Принц вместо ответа притянул ее к себе и поцеловал.

Принцесса в шоке отлетела от него и посмотрела на принца своим широко распахнутыми глазами.

— Что… Что… — принцесса не могла связать даже два слова. Её шоку не было придела. Она не возмущалась, не испугалась. Она была шокирована.

— Прости меня. Но я тебя… люблю, — слово «люблю» далось принцу не просто. А принцессу это просто убило. Она никогда не слышала слова «люблю» от парней.

— Вы.Вы.Вы… Ты смеёшься? — крикнула Луиза. Она уже была не принцесса, а обычная девушка, которой делают больно лживые (она так думает, что лживые) слова.

— Нет, я не лгу. Если ты не веришь, то я докажу. Ты будешь моей! — твёрдо и уверенно произнёс Филипп и вышел из покоев принцессы.