Принц криминальной империи - Страница 9

– Да, – коротко отзываюсь, чтобы просто отреагировать.

– И тебя видел. Ты не подошел.

– Он сам так хотел, – напоминаю Грому.

– Я помню. Но, подозреваю, ты приехал не о нем поговорить.

– Нет. Я решил занять его место. Стать преемником.

Алексей Валерьевич задумчиво смотрит на меня. Делает пару глотков виски и кладет руку на подлокотник. Двигает кистью, а льдинки в бокале приятно постукивают, разбавляя тишину.

– Тебе придется выйти из тени.

– Я знаю. Но проблема не в этом. Я не посоветоваться приехал, а с предложением.

– Я весь внимание, – произносит Гром, и я буквально чувствую, как накаляется атмосфера в кабинете.

– От армии отца откололась некоторая часть. Новое формирование возглавил Бабанов. Думаю, вы знаете, кто это. – Громов молча кивает, нахмурившись. – Он хочет все. В смысле, город целиком. Не только мои территории, но и ваши.

Челюсти Алексея Валерьевича сжимаются, и на них начинают играть желваки.

– Вот сука, – шипит он и делает еще глоток. Я тоже пью виски. Выдержанный, с ярко выраженным древесным привкусом.

– Я понимаю, что вам эта война сейчас совсем не с руки. И также знаю, что он начнет бить по самому слабому месту в вашей семье. Либо чтобы ослабить, либо чтобы все же втянуть в войну, но попутно истощить. Бабанов хороший стратег и не идиот в управлении армией. Не зря же он был советником отца. Вы знаете, отец всегда нанимал лучших. К тому же, Бабанов бывший силовик, как и мой отец. Так что мозги там заряженные. Именно поэтому он сразу будет метить не в вас лично, а в вашу семью. Детей и женщин.

– Я это понимаю. Без обид, Артур, но я в этом бизнесе подольше твоего.

– Я помню, – киваю.

– Я так понимаю, твое предложение заключается в том, чтобы территории остались с прежними границами.

– Вы начнете терять свои, – заявляю и жду реакцию.

– Потому что ты их решил забрать? – спрашивает он. Голос Грома становится ниже, и я вижу, что от него веет опасностью.

– Готов подхватить их для защиты.

Брови Громова на секунду взлетают вверх.

– Ты? – усмехается он. – Артур, ничего личного, но ты в этом бизнесе без году неделя, а я – всю жизнь.

– Я не пытаюсь с вами воевать. И пришел не ради того, чтобы угрожать. Выслушайте.

– Давай, – кивает он и откидывается в кресле. Смотрит на меня, как на маленького ребенка, который пытается ввязаться в кровопролитную войну с водяным пистолетом.

– Алексей Валерьевич, передела территорий не избежать. Вопрос в том, кто выйдет из этой войны победителем. У Бабанова есть только его армия. Мы с вами можем объединиться, и тогда по численности и силе наша армия будет в несколько раз превосходить бабановскую.

– Я вышел из игры, – говорит мне Гром. – Своих сыновей я туда не пущу. Мне хватит Ильи, – напоминает он о своем погибшем старшем сыне.

– Я и не говорю вам в это ввязываться. Я сделаю все сам. Вы только дайте ресурс и примите мое предложение.

– О том, чтобы отдать тебе мои территории? Артур, пойми, даже если я вне игры, это не говорит о том, что я готов отстегивать купюры за защиту кому бы то ни было. Тебе или кому-то другому. То, что принадлежит мне, я буду защищать. Слишком высокую цену я за все это заплатил.

– Мне не нужны деньги и ваши зоны влияния.

– А что ты хочешь?

– Хочу отблагодарить вас за защиту, которую вы мне давали. И сохранить территории с теми границами, в которых они находятся сейчас. А еще помочь защитить вашу семью. В идеале это можно решить объединением. Чтобы все оставалось в одних руках.

– Что-то у меня не вяжется, – произносит Громов, прищурившись. – Как ты себе это представляешь?

– Вы собрались выдавать Серафиму замуж. Выдайте за меня.

В кабинете повисает звенящая тишина. Брови Алексея Валерьевича съезжаются на переносице, и он сканирует меня тяжелым взглядом. Будь я чуть послабее характером, меня бы уже прижало им к земле, как бетонной плитой. Весь город знает, что Громову не обязательно доставать пушку, чтобы дать собеседнику понять, что в следующей секунду ему могут вынести мозги.

– Не торопитесь отказывать, – добавляю. – Я понимаю, что кажусь не лучшей партией для Серафимы. Но я все это делаю для объединения. Капиталов, территорий, сфер влияния. Такую стратегию использовали даже в средние века, ради сохранения мира заключая браки между королевствами.

– Я не собирался выдавать дочь замуж, – качает он головой, произнося слова тихо и спокойно. Обманчиво спокойно. – Я сказал так, чтобы она притормозила со своими гулянками. Даже если тебе показалось, что это намерение было серьезным, ты ошибся. Артур, я люблю свою дочь, ты это знаешь. И выдам ее замуж только по любви. Это с парнями я мог позволить себе экспериментировать. Симу такой расклад может сломать, а я этого не допущу.

– Поэтому я и предлагаю себя, – произношу и прочищаю горло. – Никто не будет относиться к Серафиме так, как я, – добавляю твердым, уверенным голосом. – И я готов сдохнуть ради ее полной безопасности.

– Не понял, – хмурясь, тянет Алексей Валерьевич. – Ты что, влюблен в мою дочь?

Серафима

Ненавижу! Ненавижу то, что до сих пор моя семья смотрит на меня, как на маленького ребенка! Особенно папа. Он опекает меня, как несмышленыша, не позволяя делать то, что я хочу. Я так старалась в течение учебного года, чтобы порадовать папу и показать ему, что могу вести себя как взрослая. И чем он мне отплатил? Не пускает меня на фестиваль, на который поедут все мои друзья. Когда представляю, как они там будут веселиться, а я прозябать дома все лето, внутри меня поднимается такой сумасшедший тайфун, который перекручивает внутренности как в блендере.

Упав на кровать, рычу в подушку. Хватаю ее пальцами. Ткань трещит, но это не помогает мне успокоиться. В этот момент мой телефон на прикроватном столике звонит. Поднимаю голову, тряхнув волосами, и хватаю гаджет со столешницы. Это моя подруга.

– Таша! – выкрикиваю в трубку. – Папа не пустил меня на фестиваль!

– Как это не пустил? Ты же сделала все для того, чтобы быть хорошей девочкой и поехать с нами на эту тусовку.

– Он не может простить мне выходки в ночном клубе, – мой голос срывается на истерику.

– Ты ничего такого не сделала! – восклицает подруга. – Все, кто тусуется в клубе, рано или поздно танцуют на столе.

– Да вот только не у всех папа баллотируется в мэры! Именно из-за того, что видосики попали в сеть, папа и лишил меня возможности поехать на фестиваль. Таша, – стону я и снова падаю на подушки. – Что мне делать? Вы там все будете веселиться, а я сидеть здесь в четырёх стенах и сходить с ума.

– Слушай, ну время ещё есть, может, он сжалится?

– Ты как будто не знаешь моих родителей.

– А что мама говорит? Она разве тебе не поможет?

– Мама самоустранилась. Она приняла позицию папы. Тоже считает, что я его подвела.

– Слушай, ну тогда у тебя остаётся только два варианта. Первый – это покориться отцу и остаться дома на всё лето.

– А второй?

– А второй – это сбежать с нами. Потом по возвращении будешь разгребать последствия. Зато в моменте можешь повеселиться с нами.

– Не знаю, – снова стону. Я ведь понимаю, что последствия могут быть какими угодно. Вплоть до… замужества. Содрогаюсь от одной мысли. – Боюсь сделать всё ещё хуже.

– Куда уж хуже, Сима? Хуже только если тебя запрут в подвале.

– Ладно, – вздыхаю тяжело. – Я подумаю и скажу тебе, какое решение приняла.

Попрощавшись с подругой, прикрываю глаза ладонью и пытаюсь успокоиться. Мое дыхание настолько рваное, а сердце так сильно колотится, что прийти в нормальное состояние кажется просто нереальным. Я не знаю, какое еще можно было бы придумать наказание за мою провинность. Разве только еще забрать у меня машину и действительно запереть в подвале на все лето.

Когда раздается стук в дверь, я вздрагиваю. Мама заглядывает в комнату и безошибочно находит меня на кровати. Она заходит, прикрывая за собой дверь. Сразу же садится на край кровати и поглаживает мое бедро.