Принц и пилигрим (сборник) - Страница 254

После венчания состоялась краткая служба, а затем, помолившись и возблагодарив Господа, новобрачные уселись за стол вместе с аббатом, герцогом и принцем Хлодовальдом в аббатской гостиной, в то время как во дворе люди герцога готовились к отъезду, назначенному на тот же день. Гостинник, правда, настоятельно отговаривал больного, но теперь герцогу не терпелось отбыть, так что он согласился путешествовать в Алисином паланкине. А сама девушка была только рада ехать верхом рядом со своим новообретенным супругом по дороге — ох, какой же бесконечно долгой дороге! — домой.

Бесконечно долгой, потому что решено было — почти что негласно, — что первую брачную ночь должно отложить до прибытия в Розовый замок. Для супружеских утех монастырь — место неподобающее, а постоялых дворов на пути встречалось немного, и все — не из лучших. Ехать, памятуя о здоровье Ансеруса, предстояло медленно, заночевав в пути по меньшей мере раз, и трудно было сказать наверняка, сколько миль проделает кавалькада, прежде чем герцогу потребуется остановка и отдых. Более того, Алиса искренне считала, что будущему лорду Розового замка должно назвать ее своею, а вместе с нею — и ее обожаемый дом, под кровом этого самого дома.

В замок загодя послали гонца с известием об их скором прибытии. И ничего более — ни слова о браке, ровно столько, сколько нужно, чтобы все вассалы и отчасти поселяне собрались в замке по обычаю своему, дабы приветствовать возвращение герцога. Им-то он и собирался тотчас же объявить о замужестве своей дочери, а затем явить людям их нового господина.

Хотя для графа Мадока все это должно было обернуться тяжким ударом, Ансерус никоим образом не считал, что весенний обмен письмами его к чему-то обязывает. Ни одна из сторон не связала себя словом, а то, что Мадок в заносчивости своей узурпировал хозяйскую власть, не оставляло места сомнениям, что обитатели имения, равно как и соседи, поддержат герцога и помогут ему избавиться от захватчика. Как бы ни был Мадок разочарован и зол, он мало что мог, находясь в замке на положении гостя, с жалкой горсточкой своих людей. Ансерус, который в жизни своей никого не боялся, не испытывал страха и перед молодым своим родичем. Не исключено, что завяжется словесная перепалка; возможно, зайдет речь и о нарушении обещания, но в-ответ прозвучит слово куда более опасное, «предательство», а после того что Мадоку останется? Лишь смириться с неизбежным, сообщить королеве Моргане о своей неудаче, а затем возвратиться в собственные края и там строить козни противу мирного королевства, прекрасно сознавая при этом, что и про интриги королевы, и про его собственные интриги знают и в любой момент могут доложить королю.

А что уж там подумает королева Моргана, обнаружив, что ее замыслы касательно Розового замка потерпели крах и виной тому — не кто иной, как Александр, игрушка в ее руках, помянутого молодого человека нисколечко не занимало. Соблазн утратил силу. Иная магия подчинила его себе. Поиски его почти завершены, и собственный Грааль завоеван.

И вот кавалькада тронулась по дороге на север, смеясь и ликуя и провидя впереди лишь счастливое будущее и исполнение всех желаний.

Погода стояла ясная, ехали путники мирно, без всяких происшествий — настоящее свадебное путешествие, радостно говорила Алиса, — и со временем поднялись на лесистый холм, откуда открывался вид на долину реки Иден.

Солнце как раз садилось, одетое текучей вуалью прозрачного, шафранного цвета облака. И столь же ослепительно сияли деревья и заливные луга — их пышное по летней поре убранство отливало зеленоватой бронзой и золотистой бронзой, и тут и там взгляд различал черный проблеск остролиста и ели, и все на свете — и лес, и изгородь, и каменную насыпь — заходящее солнце обвело четким контуром фиолетовых и темно-индиговых теней. И тут и там прохладным блеском вспыхивала река, что, изгибаясь, текла через луг и поросшие лесом, пышно вздымающиеся холмы.

— Розовый замок вон там, — указала Алиса.

Они с Александром ехали чуть впереди кавалькады.

— Далеко ли?

— Еще миль десять. Завтра еще до полудня доберемся. Славно, что сегодня так далеко доехали, — Девушка снова указала рукою. — Вон там, за буковой рощей, на дне долины, стоит небольшая обитель, где нас охотно приютят на ночь. Кстати, нас там ждут. Мы обещали завернуть туда на обратном пути, а час назад я отправила вперед Берина.

— Как, опять монастырь!

На сей раз в голосе его — а владел им юноша далеко не столь хорошо, как его дама, — отчетливо прозвучала досада нетерпеливого влюбленного, и на щеках Алисы заиграли ямочки.

— Да, так. В известном смысле, наш собственный, а теперь и твой тоже. Там похоронена моя мама.

— Прости меня.

— Нет нужды извиняться. Сюда я совершила первое в своей жизни паломничество — так мне рассказывали — в двухлетнем возрасте. Отец всегда сюда ездит по особым датам, — в годовщину их свадьбы, в день ее рождения, и в мой тоже, он же день ее смерти. Думается мне, что для него это — место, где они видятся и по сей день.

— Тогда я бы предположил, что герцог затворится здесь, рядом с твоей матушкой и ближе к дому, а не в какой-то там обители Святого Мартина.

— Это женский монастырь, — Встретив взгляд мужа, Алиса звонко рассмеялась. — Да, дорогой господин мой и лорд, боюсь, что вас и всех прочих даже на порог не пустят!

— А ты и твои прислужницы станут почивать в тепле, на мягких перинах! Ну что ж, примирюсь и с этим, — отчетливо произнес Александр, — но лишь на одну-единственную ночь. А после того, дражайшая моя супруга, ежели хоть кто-нибудь, аббат ли, монахиня или сам верховный король еще раз попытаются помешать мне уснуть в твоей постели…

— Никто и не дерзнет. А вон и монастырь, видишь? Ну разве не прекрасен этот розовый камень? Среди деревьев он точно в оправе. Вот и Розовый замок так же выстроен. Не вернуться ли нам назад, посмотреть, как там отец? Ох, и еще, Александр…

— Любовь моя?

— Когда мы доберемся до Розового замка, обещаю тебе, что перины там и впрямь мягкие!

Александр развернул коня и бок о бок с женой поскакал назад, к герцогским носилкам.

— Иного я и не ждал, — со смехом отозвался он и добавил, но уже не вслух: — Да только крепко уснуть мне вряд ли придется, ненаглядная моя Алиса!

Когда наконец вдали показался Розовый замок, обнаружилось, что граф Мадок, принарядившись, как и подобает хозяйскому родичу, дожидается у ворот. А при нем — отряд его людей, и все, как нетрудно заметить, в полном вооружении. Позади, во внутреннем дворе, у лестницы, ведущей к парадному входу, стоял управляющий замка Бельтран — выздоровевший, с ключами в руке, а вокруг него теснились обитатели замка. Толпа сошлась многолюднее, чем обычно, — тут и земледельцы-арендаторы со своими поденщиками, и работники усадьбы, и конюхи, и домашняя прислуга, — словно Бельтран, чуя недоброе, постарался собрать как можно больше герцогских подданных. А рядом с ним высился Джошуа, облаченный в подобающие его званию одежды (надо думать, женщины замка постарались!), вроде тех, что он носил в бытность свою управляющим при королеве Хродехильде.

Герцогский паланкин несли во главе процессии; по обе стороны от него ехали Алиса и Александр. Когда маленький отряд в полдень остановился подкрепиться, Ансерус принялся настаивать, чтобы последний отрезок пути проделать верхом; чтобы попусту не тревожить своих вассалов, сказал он, хотя Алиса про себя заподозрила, что отец не хочет выказывать никаких признаков слабости перед Мадоком. Но в конце концов герцог согласился-таки завершить путь так же, как и начал, — ведь путешествие и впрямь его утомило. Паланкин, правду сказать, походил скорее на парадный выезд венценосной особы, нежели на носилки больного. Герцог восседал среди подушек, с достоинством выпрямившись; занавеси предусмотрительно отдернуты, дабы все видели, что он полностью и даже великолепно одет, на груди переливается драгоценное ожерелье, а на руке соцветием мелких рубинов сверкает великолепное герцогское кольцо.