Приманка для мужчин - Страница 93

— Может, теперь он успокоится.

Элизабет оглянулась на голос: всего в нескольких метрах от нее стоял Дэн. Ветер трепал его волосы, глаза надежно скрывали зеркальные стекла очков, лицо было совершенно непроницаемым. Он стоял, сунув руки в карманы джинсов, в форменной рубашке хаки с аккуратно закатанными до локтя рукавами. О его собственной встрече с вечностью напоминали только две белоснежные повязки на правой руке да ортопедический аппарат на левом колене.

— Хотелось бы верить, — отозвалась Элизабет, ругая себя за то, что так жадно смотрит на него. Неужели у нее совсем нет гордости? Она засунула большие пальцы в карманы джинсов и снова повернулась лицом к погребальной процессии. — Он сделал много зла, но человек был не злой. Просто больной и одинокий.

Ей было страшно признать, что одиночество способно довести человека до преступления, как случилось с Аароном, но ведь это и было первопричиной его болезни. Одиночество и горе, злоба и ненависть копились, зрели и наконец свели его с ума.

— Так ты и напишешь у себя в газете? Что он был болен и одинок?

— На этой неделе газета не выйдет, — ответила она, наблюдая, как оставшийся внизу амманит взял лопату и начал закапывать могилу. — А на следующей это уже не будет новостью.

Она вспомнила о газете «Бюджет», которую читал Аарон. Интересно, появится ли сообщение о его смерти среди заметок о сельском хозяйстве и скандальных новостей об очередном отщепенце, нарушившем освященный веками порядок и купившем трактор.

— А на следующей неделе выйдет? — спросил Дэн. Он не стал бы винить ее, реши она уехать отсюда. За последнее время не произошло ровно ничего такого, что могло бы ее удержать. Как ни любил он сам эти места с их спокойной, неяркой красотой и честными, работящими обитателями, Элизабет заставила его взглянуть на все с другой, крайне непривлекательной точки зрения.

Она обернулась, посмотрела на него через плечо:

— Никуда я не уеду. Устала без конца рыскать, искать судьбу за ближним поворотом. Хорошо ли, плохо ли, мой дом уже здесь. Авось со временем я сживусь с этими людьми, так что им больше не захочется убивать меня или бить окна, чтобы я поскорее убралась отсюда.

— Редакцию «Клэрион» разгромил Рич, — сказал Дэн. — И в гараже у тебя тоже побывал он. Вчера в больнице он дал показания. Он искал книжку, а заодно хотел припугнуть тебя.

— Я слышала, он пришел в себя. Жаль. — Дэн удивленно поднял бровь, и она улыбнулась. — Женщины, как правило, мстительны и кровожадны. Тебе ведь это хорошо известно, разве не так?

— Приму к сведению, — заметил он. — Как думаешь, я крупно рискую, если предложу тебе пройтись?

— В данный момент я не вооружена. А тебе не вредно с этим ходить? — спросила она, кивнув на аппарат на его колене.

— Ерунда. Все равно на следующей неделе на прием к ортопеду.

— Ладно, давай, ломай мне распорядок дня. Дэн хотел ответить, но сдержался и начал спускаться с холма к реке. То, что он собирался сказать, не требовало ни звукового сопровождения отбойных молотков, ни вида на свежую могилу.

— Чем Фокс думал шантажировать Рича, если не книжкой? — спросила Элизабет, догоняя его. Ей хотелось оттянуть то, что предстояло. Что бы это ни было. Наверное, эффектная финальная сцена.

— Рич нашел Джералда, когда тот был уже мертв, и, вместо того, чтобы вызвать полицию, начал искать книжку, зная, что, если ее найдем мы, его карьере конец и ему уже не отмыться.

Дэн остановился у самой воды. У дальнего берега на мелководье мамаша-утка учила плавать с полдесятка своих пушистых, неловких отпрысков.

— Тут Фокс его и увидел. Как мне кажется, Керни решил, что это Рич убил тестя, но это, в общем, большого значения не имело. Его судьбу предрешило то, что он что-то видел.

Дэн сокрушенно качнул головой. Как странно: Рич Кэннон кого-то убил. Он знаком с Ричем всю жизнь, а оказывается, совсем не знал его.

— О том, что звонил тебе, он ничего не сказал, — продолжал он, переключив внимание на Элизабет.

— Он и не звонил, — ответила она. — Я по-прежнему думаю, что звонила Хелен, но вряд ли мы когда-то узнаем наверняка.

При свете дня и по сравнению со всем остальным, подумала она, это уже не казалось сколько-нибудь важным.

— Механизм правосудия уже запущен. Главный прокурор штата лично занимается делом о коррупции. Можешь не сомневаться, в правительстве штата скоро появятся вакансии. А «Клэрион» представят к награде.

Элизабет улыбнулась. Надо же, какая ирония судьбы: главный прокурор штата объявляет благодарность газете, которую отцы города хотели вообще закрыть. Чарли Уайлдера хватит удар.

— Им Джолин надо благодарить, — сказала она, срывая длинную, жесткую травинку, чтобы чем-то занять руки. — Книжку нашла она и чуть не заплатила за это жизнью. По-моему, она заслужила доброе слово.

— Игер говорит, у нее все нормально.

— О да. — Элизабет счастливо улыбнулась. У Джолин все было отлично. Впервые за долгое время жизнь баловала ее, и Элизабет бурно радовалась за подругу. И немного завидовала. И жалела себя… Еще две дурные привычки в придачу к тысяче других. И она снова подумала: что останется, откажись она от всех своих дурных привычек сразу? Наверно, ничего.

Дэн следил, как методично она отделяет от травинки длинные узкие полоски. Лицо у нее побледнело и немного осунулось. Ему хотелось снять с нее темные очки, посмотреть в глаза, которые всегда отражают все, что она чувствует, но сдержался. Точнее, как обычно, побоялся.

— А ты как?

— Я? Я что, я старый солдат. — Проклятье, подумала Элизабет, голос почему-то сел. Надо быть крепче. — Нет. Нет! — вдруг крикнула она. Гнев кипел внутри, и бороться с ним было трудно, да она и не хотела, потому что лучше уж выкричаться, чем молча терпеть такую боль. — Мне плохо. Два дня назад я убила человека. Во всем штате Миннесота не хватит пятновыводителя, чтобы отмыть пятна крови у меня в спальне. Я не могу спать в своей кровати, потому что до сих пор вижу, как он лежит на полу. А если бы и не видела, все равно не могу спать, потому что думаю только о тебе!

Ее руки сами собой сжались в кулаки, кровь бросилась в голову.

— Ты, сукин сын, сделал так, что я влюбилась! Хуже и Дюдлее этого нельзя было и придумать. Я хотела только покоя и тишины, хотела жить, как все нормальные люди. И вот приходишь ты…

Дэн схватил ее за руки, притянул к себе. Она забилась в его объятиях, пытаясь вырваться и ругаясь так, что покраснел бы и пьяный матрос.

— Замолчи! — скомандовал он, давясь от смеха. Гнев взыграл в Элизабет еще сильнее, и она начала вырываться еще энергичнее.

— Не замолчу! И не смей надо мной смеяться! Не люблю тебя, никогда не хотела тебя любить!

Она изловчилась и больно пнула его в щиколотку. Дэн зарычал, повалил ее на траву, подмяв под себя и раскинув ей руки над головой. Они лежали живот к животу, грудь к груди, а ее ноги он придерживал своими.

Он приподнялся, чтобы посмотреть ей в лицо. В потасовке с Элизабет слетели темные очки, и теперь она яростно таращилась на него воспаленными от недосыпания и опухшими от слез глазами. Она пыталась быть сильной, а на самом деле была такой беззащитной; у Дэна защемило сердце, и он ничего не мог с этим поделать. Элизабет смотрела на него, злая, как мокрая кошка.

— Помнишь, милая, как там у «Роллинг Стоунз», — задыхаясь, едва выговорил он. — Не всегда получаешь то, что хочешь.

— Ненавижу «Роллинг Стоунз», — сквозь зубы процедила она. — И тебя ненавижу. Ты подлый, как не знаю кто, и…

— Я тебя люблю.

— …даже хуже… — Вдруг она осеклась. — Что? — пробормотала она. — Что ты сказал?

— Я тебя люблю.

Она долго смотрела на него и молчала, затем высвободила правую руку, медленно потянулась к его лицу, сняла с него темные очки и отбросила в сторону.

— Скажи еще раз, — прошептала она. Ей надо было услышать эти слова, увидеть их в льдистой синеве его глаз.

— Я тебя люблю, — пробормотал он, — и, еслиэтотебя как-то утешит, я тоже совсем не хотел этого.