Приключения Винни-Пуха, или Когда софт спелый, его каждая свинья поюзает - Страница 9

Ночью Кролика внезапно что-то как будто дернуло, он проснулся, и в голову ему пришла мысль, что надо позвонить Пятачку срочно, пока кто-нибудь другой не скачал игрушку и не поделился ей с поросенком. Кролик, дрожа от ночного холода, проникавшего в его нору через отверстие выхода, нащупал телефон и также на ощупь набрал номер Пятачка. Поросенок ответил не сразу — нельзя сказать, конечно, что он был чем-то занят, просто все благопорядчные жители Леса завели себе странную привычку спать ночью.

— Але, — сказал Пятачок в трубку Очень Сонным Голосом, примерно после пятидесяти-пятидесяти пяти длинных гудков.

— П'гивет, Пятачок! — радостно завопил Кролик. — Это я, я — К'голик!

— Привет, — сказал Пятачок хмуро. — Фигли ночью-то...

— Я! У меня! Мы! Мне! У меня иггушка про по'госенка, котогый собигает желуди.

— Про поросенка? — малейшие признаки сна враз покинули Пятачка. — Новая, надеюсь?

— Новая, новая! Только что скачаная!

— Кто делал? Не Винни, случайно? Где он, кстати?

— Кто?

— Винни!

— Ну я-то откуда знаю! Может, в отпуск улетел... Пятачок жалобно хрюкнул — подобной подлости со стороны Винни Пуха он не ожидал. — Да ну его, твоего Пуха! — сказал Кролик. Пятачок опять насупился. — Я п'го иггушку... Кла-а-асная...

— Да? — Пятачок стал понемногу забывать обиду, тем более, что посмотреть игрушку, а также поиграть в нее хотелось все больше и больше. — Ты это... Я к тебе сейчас приеду...

— Не, не сейчас, — испугался Кролик. — Поздно уже... То-есть, 'гано... То-есть... В общем, ут'гом.

— Ну смотри, — сказал Пятачок зловеще, и от страха уши зашевелились на голове Кролика. — Если утром я...

— Понял! — сказал Кролик быстро. — Ну, пока, — и, чтобы не разозлить и не раздразнить поросенка окончательно, уронил трубку на рычаг и принялся так радостно потирать лапы, что через некотое время от них пошел легкий дымок и его пришлось гасить в умывальнике. Пятачок был у него, как говорится, в кармане. Но Кролик зря надеялся на спокойно проведенную ночь. Рано утром, даже, можно сказать, Очень Рано Утром, потому что было всего-то без пяти четыре утра, около норы Кролика раздалось зловещее тарахтение. Это Пятачок, перебирая копытцами, свисающими в отверстиях в днище старого «Запорожца», пробирался через лужи и кустарник и усердно тарахтел, чтобы никто из жителей Леса не вздумал, что его автомобиль (как громко всегда называл его Пятачок) приводится в действие мускульной силой.

— Кто бы это мог быть? — подумал Кролик вслух, подтягивая к себе с ночного столика очки. Очков на нем не было. «Вот еще мне забота», — подумал Кролик, пробираясь к выходу из норы и по дороге нащупывая очки, которых нигде не было, потому что, как помнит читатель, у которого еще не развился старческий склероз, очки Кролик оставил на собственном лбу (это у Кроликов где-то посередине между ушами), когда рассматривал свиней из игрушки под большим увеличением.

— Привет, Кролик! — сказал Пятачок довольно грубым голосом, привязывая свой «Запорожец» за веревочку к чему-то выступающему неизвестно откуда. Он один раз увидел такой способ парковки в каком-то вестерне (там, правда, таким образом бравые ковбои парковали лошадь), выяснил, что данный способ не противоречит действующим Правилам дорожного движения и с тех пор парковал свое транспортное средство исключительно так. — Где игрушка?

— К-к-какая иг'гушка? — заикаясь, прокартавил Кролик.

— Не запирайся, — сказал Пятачок, доставая из кармана кастет. Его он отлил только что, сразу после многообещающего разговора с Кроликом, посредством свинца, формочки для фигурных куличиков и газовой плиты (которую он, кстати говоря, кажется, оставил включе нной). — Давай, раскошеливайся... Где у тебя свиньи желуди собирают?

Вид кастета подействовал на перепуганного интеллигента очень удручающе.

— П'гиходите, бе'гите, что хотите, — прокартавил он обреченно, и уши его опустились и обвисли наподобие пары носков, вывешенных на сушение.

— Вот так-то, — сказал Пятачок самоутверждающе и проник внутрь норы Кролика. — Черт, у тебя тут темно-то как, — послышалось изнутри. — Ты бы хоть костер на полу разжег... — Послышалось звяканье разбиваемой посуды. — Где у тебя пиво? — спросил Пятачок через некоторое время.

— Пиво? В комоде, — сказал Кролик, которому уже было все равно. Он присел на травку напротив собственной норы и ждал, пока Пятачок закончит свои грязные дела. Послышался скрип открываемой дверцы комода, щелчок открытой банки пива и звуки, которые означали, что Пятачку пиво не понравилось, и он принялся основательно отплевываться. Впрочем, помима пива Пятачку не нравились также все прочие алкоголесодержащие напит ки, но в отсутствие Пуха он решил подражать во всем своему героическому другу, и поэтому пиво расходовать приходилось.

— Клевое пиво, — сказал Пятачок, почти таким же голосом, как говорил это Винни, вылив банку на пол. — Еще есть? — спросил он с надеждой, но надежда была скорее на то, что пива больше не окажется.

— Нету больше, — сказал Кролик, и поросенок вздохнул с облегчением.

— Показывай мою игрушку, — сказал Пятачок еще более самоутвердительно, чем ранее. Кролик вздохнул и пополз в нору. Пятачок, копытце за копытце, сидел на стуле напротив ЕС 1840, которая вопила во все горло «Юзер пришел!». Кролик не дал несчастному юзеру нас ладиться жизнью, ЕС принялась медленно и задумчиво перезагружаться.

— А чегой-та она так жужжит? — навострил уши Пятачок.

— Не знаю... У меня всегда жужжит. Сначала пожужжит, а потом не жужжит, — сказал Кролик. Ему тоже перестало нравиться жужжание.

— Это не спроста, как сказал бы Пух, — заявил Пятачок. — И, наверное, это как-то связано с Пчелами... — предположил он.

— Они ж вас не кусают, — подсказал Кролик.

— Кого — нас?

— Ну, вас, свиней...

— Но-но, без грубостей... Думаешь, у тебя такие уши, тебе можно оскорблять Самое Маленькое Безобидное Существо? Вот тебе! — и Самое Маленькое Безобидное Существо залепило Кролику Весьма Ощутимую Затрещину.

— А фигли они нас кусать будут — только жало об щетину обломают... — услышал Кролик через некоторое время, когда у него перестало гудеть в голове. Пятачок самодовольно ухмыльнулся и потребовал:

— Ну, ты мне клыки не заговаривай, показывай мою игрушку... Кролик пожал плечами и запустил FAT_PIG!'а. Увидев свинью на экране, Пятачок умилился:

— Клевая какая свинка... Прямо как я хотел... И желуди такие... Такие... Очень выразительно...

Кролик ухмыльнулся и отправился вглубь своей норы шарить в поисках очков.

— Ты ищешь чего-то? — поинтересовался отзывчивый поросенок, обеими лапами задавая свинье жару. Живой поросенок не смог бы выделывать такие винты копытцами, как это проделывала несчастная свинья на экране.

— Очки, — сообщил Кролик кратко.

— Очки... У тебя на лбу что-то, по-моему, блестело... — высказал предположение Пятачок. — Ты украшений не носишь?

— Ук'гашений? К-кажется, нет, — ответил сбитый с толку Кролик.

— Значит, это очки, — сказал Пятачок, и свинья на экране так дернулась за очередным желудем, что если бы она была бы живой, у нее наверняка был бы перелом позвоночника в шести местах, а также растяжение связок во всех копытцах.

— Ну что же, — сказал он наконец, — клевая игрушка... Забираю... И без глупостей мне, — сказал он и потянулся к карману, в котором держал кастет, потому что Кролик хотел что-то возразить.

Когда днем Кристофер Робин позвонил Пятачку, чтобы осторожно выяснить, не Пятачок ли спер у него зеленый воздушный шарик, автоответчик голосом поросенка сообщил, что хозяин играет в игрушку, а поскольку там надо обеими копытцами, ответить не может. «Что ж это за игрушка?» — подумал Кристофер Робин и позвонил Тигре.

— Хо-хо! — сказал Тигра в трубку. Это у него замещало обычное лесное «Але», а, как известно, кто больше всех ото всех отличается — это, конечно же, Тигры.

— Привет, Тигра, — сказал Кристофер Робин быстро, чтобы взять инициативу в разговоре в свои руки, потому что иначе с Тигрой разговаривать было нельзя. — Слушай, у Пятака новая игрушка, он с нее не слазит. Не знаешь, какая?