Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна I I I. (СИ) - Страница 35

Между тем бой в деревне закончился, и неведомые воины обратили внимание и на нас.

- Эй, выходите, крикнул нам один из них одетый в бойдану и шлем называемый мисюркой.

- А нам и тут не дует, - тут же откликнулся я.

- Стрелами посечем, - посулил он нам в ответ.

- Дурак что ли? Детей побьете.

Тут откуда не возьмись, выскочила давешняя бабка и коршуном накинулась на ведущего переговоры воина.

- Ополоумел Сеньша! Ишь чего выдумал, стрелами! А как и вправду детей посечете ироды?

Тут другой из воинов с окладистой бородой торчавшей из под личины шлема вступил в разговор.

- А ты Никитична, какого рожна детей не схоронила как велено? Вот ужо получишь!

- Охти мне Онфимушка, да не успела, уж больно эти разбойники борзо появились, вот ей-ей если бы не эти немцы побили бы супостаты детишек.

- Эй, вы, не бойтесь, выходите, не тронем.

- А чего нам бояться, вы там еще полайтесь, пожалуй, а мы и поедем своей дорогой.

- Э, нет, боярин, тут болота кругом, места гиблые, так просто не выберешься. Да выходите не бойтесь, за то что детишек помогли уберечь, земной поклон вам.

Переглянувшись, мы с Казимиром вышли, дети побежали впереди нас и только девочка спросившая не убьём ли мы их шла подле, держа меня за руку.

- Эва, диво какое, - удивленно протянул тот кого называли Онфимом, - сколько лет живу, а такого не видывал. Немец и литвин детей спасли от душегубства.

- Что же тут дивного, - возразил ему я, - в том, что люди пусть и чужие для вас себя как люди ведут, а не как звери дикие?

- Э, мил человек, сейчас такие времена лихие, что и свои себя хуже зверей ведут!

- "Бывали хуже времена, да не было подлей", - процитировал я слова будущего классика.

- Как ты сказал немец? Твоя, правда, не было подлее времен.

- А это что дымит? - обратил внимание на столб дыма за болотом ничего не упускающий Казимир.

- Вот беда-то! - скрипнул зубами Онфим, добрались-таки супостаты до усадьбы. - Эй, воинство, на конь! Вы с нами?

- Теперь видать да.

В окружающих болотах местные для своего удобства построили гати. Неприметные чужому глазу и хорошо известные местным они делали доступными самые отдаленные участки. По одной из таких гатей и доскакали мы до спрятанной в болотах боярской усадьбы. Как выяснилось позднее Иван Сусанин, то ли тот же самый, то ли полный тезка будущего спасителя Романовых, завел, как и предполагалось людей Березовского в трясину, а сам ускользнул одному ему ведомыми тропами. Литвины, полагая, что семья проводника будет достаточной гарантией лояльности, крупно просчитались. Но будучи людьми бывалыми сгинули далеко не все. Части удалось выбраться и как на грех попасть на спрятанную в болоте усадьбу. Небольшое количество защитников там было и какое-то время они держались, но пока подоспела подмога, литвины почти всех уничтожили. Когда воины Онфима с гиканьем ворвались в усадьбу, бой уже почти кончился. Немногих остававшихся врагов изрубили, остальные снова бежали в болота.

Кругом слышался плачь, стоны раненых, многие обитатели усадьбы оказывается успели попрятаться, а теперь вылезали из своих убежищ. Некоторые поглядывали на нас с Казимиром недоброжелательно, но большинство просто устало скользили глазами и шли дальше к своему горю. В основном пострадали защищавшиеся с оружием в руках, но были и другие жертвы. Неожиданно из терема выскочила какая-то растрёпанная девица и бросилась к небольшому открытому водоему рядом с усадьбой, можно сказать пруду. К моему удивлению никто не попытался остановить бедную девушку, лишь проводив ее глазами. Она же пробежав по дощатым мосткам с размаха бросилась в воду.

- Боярышню ссильничали ироды, топиться побежала, - прошелестело между людей, но снова никто не сделал ни шагу.

- Э-э-э, вы что творите, мать вашу? - закричал я и тронул каблуками бока своей лошади. Простучав копытами по настилу, где только что бежала боярышня, я прямо с седла бросился в воду. Мутная вода с жадным хлюпаньем приняла меня и сразу захлопнула свою жадную пасть. Неведомо как я нащупал в воде девушку и отчаянным рывком рванулся вверх. Достигнув поверхности попытался вдохнуть, но жадное болото маскирующееся под обычный пруд не хотело отпускать свою добычу. Мне казалось что уже конец, как вдруг я почувствовал чью-то помощь. Это Казимир обвязавшийся найденными здесь же вожжами кинулся мне на помощь. Я тащил утопленницу, Казимир меня, а его в свою очередь воины Онфима. Выбравшись на берег, я бросился к девушке. Увы, она уже не дышала. Часть окружавших нас смотрели на происходящее с какой-то тупой апатией и даже немного брезгливо, другие наоборот кинулись помочь, но убедившись, что девушка не дышит, отстали. Однако я не собирался сдаваться. Припомнив занятия по охране труда, которые когда-то посещал, я, перекинув девушку через колено, выгнал воду из ее легких. Потом положив на спину, стал делать искусственное дыхание. Эти мои действия уже привлекли какое-то внимание и люди стали собираться вокруг. Я же не обращая на них внимания, продолжал попытки реанимировать боярышню. Казалось все уже кончено, когда девушка, на которую все махнули рукой будто бы поперхнулась и, выплюнув изо рта остатки воды, задышала. Я обессилено опустился рядом с ней и, прижимая ее к себе, гладил по голове приговаривая: - "Ну, все, все".

Потом подняв глаза, я с удивлением посмотрел на окружавших меня людей. В их глазах плескался ужас.

- Оживил утопленницу! Колдун! - слышалось отовсюду.

Казимир, похоже, тоже был под впечатлением от реанимации, однако встал между нами и остальными людьми, положив руку на рукоять сабли.

- Стойте! - закричал местным Онфим, - ну ка назад!

Выйдя вперед, предводитель местных настороженно посмотрел на меня и проговорил.

- Я много чего в жизни видел, но вот чтобы так утопленниц оживляли не припомню. Ты кто немец?

Объяснять что-либо в такой ситуации было делом совершенно безнадежным, поэтому я вздохнув вышел вперед и объявил.

- Всякий природный государь есть помазанник божий и тем от простых людей отличается, что его господь пометил. Французский король одним прикосновением лечит золотуху. Германский Император взглядом кровь останавливает, ну а я вот всего лишь герцог и такого не могу, однако утопленниц иной раз возвращаю к жизни, если то господу бывает угодно. Нет в этом никакого колдовства или иной ворожбы, могу на том крест целовать.

- Ты что же это природный государь? - недоверчиво переспросил Онфим.

- Я великий герцог мекленбургский Иоганн III, по вашему великий князь. Род мой ведется от ободритского князя Никлота и в своей земле я все равно, что царь. Многие короли, во многих странах со мной в родстве состоят.

- Хорошо коли так, - усмехнулся Онфим, - а то я про "природного государя" услышав, решил, что ты нам скажешь, будто ты царь Дмитрий чудесно спасшийся. А ты вот просто князь в неметчине. Как же ты к нам такой красивый попал?

- Судьба, как видно, такая. Видать господь решил тебе жизнь сохранить воин. Боярин поди не похвалил бы тебя за то что дочь его не уберег?

- Не трави душу, немец. И так не уберег, ты хоть и оживил девку, а только с порушенной честью ей одна дорога в монастырь.

- С чего бы это, неужто она вам живая меньше мила, чем утоплая?

- Живая то живая, да кто ее замуж то теперь возьмет? Вот и выходит поруха чести боярской, а боярышне одна дорога в монастырь!

- Да что ты заладил, в монастырь, да в монастырь! Может там и нет никакого урона? После болота ляхи, прямо скажем, квелые были, а девку чести лишить еще постараться нужно.

- Чего? Как это нет урона, а чего же она топиться побежала?

- Чего побежала, а мало ли, перепугалась поди, на то она и девка. Вы вот что, найдите женщину бывалую, да вон хоть Никитичну. Она боярышню обмоет после болота, успокоит, да и поглядит чего и как. Вполне может быть, что и без монастыря дело обойдется и ты без опалы останешься.

Онфим, бывший как оказалось приказчиком у местного боярина, ухватился за возможность реабилитироваться. Послали за Никитичной, истопили баню. Боярышня ждала приговора судьбы тихонько плача. Когда появилась Сусанина, мы с Онфимом объяснили ей ее задачу. Старуха поохала, попричитала и резво взялась за дело. Но прежде чем она скрылась с боярышней в бане, я, улучшив момент, тихонько спросил есть ли в здешних лесах муравейники.