Приключения студентов [Том I] - Страница 25

Изменить размер шрифта:

В мастерскую то и дело заглядывали и входили посетители, рассматривали вещи, спорили, но Ян только мельком кидал на них взгляд и опять погружался в свое дело. Полный, благодушного вида, седовласый хозяин — Пиетро Бонавентури — стоял у дубового прилавка, навалясь на него, как обвал горы, и что–то объяснял нескольким синьорам.

Яну вдруг почудился свежий и звучный женский голос; он оглянулся и увидал, что хозяин показывает какие–то серебряный вещи молоденькой девушке и пожилой даме. Ян чуть не выронил молоток — девушка была та самая, что вместе с отцом уже дважды встречалась ему. Кровь начала приливать к щекам Яна; чтобы скрыть это, он еще ниже склонил над работой голову, молоток его застучал усерднее.

— Уж не знаю, что еще показать синьорите?.. — разведя руками, сказал Бонавентури. — Вам труднее угодить, чем святому Петру! Разве взглянем на то, что делает мой новый помощник… Вещь еще не готова, я говорю про замысел!..

Он подошел к Яну и взял у него из рук небольшой серебряный стакан с округленными боками и уже покрытый с одной стороны вычеканенными изображениями.

— А ведь хорошо!! — от души вырвалось у старого ювелира. Он приподнял в руке стакан и, видимо, стал любоваться им. — Есть талант!.. Эта вещь украсит любой стол!..

— Да… очень недурно!.. — согласились обе дамы, и Ян, негодуя на себя, почувствовал, что опять краснеет.

— Этот стакан я возьму!.. — заявила девушка. — Когда он будет готов?

— Я думаю, послезавтра, не раньше… — ответил Бона- вентури, взглянув на Яна.

— Завтра!.. — вырвалось у того.

Хозяин опять посмотрел на него.

— Завтра так завтра!.. — согласился он. — Если так, то он же и принесет его вам.

Гостьи простились и ушли, сопровождаемый слугами, ожидавшими их на улице.

Бонавентури проводил их до порога и обратился к Яну:

— Не хотел я говорить при синьорите Габриэлле… — заявил он, — а теперь скажу — тише, брат, едешь — дальше будешь!.. А рука у тебя верная и чутье есть, но в рисунке имеются промахи — видно, и тут торопился! Смотри, например, на эту руку, она чуть длинна; больше всматривайся в пропорции людей! А в общем, я доволен: оставляю тебя у себя в мастерской! Будешь усерден — станешь настоящим мастером… Ну, посмотрите и вы все, — продолжал Бонавентури, передавая стакан товарищам Яна.

Один из них — неприветливого вида, со сросшимися на переносье черными тонкими бровями — мельком взглянул на стакан и с недовольной гримасой отстранил его от себя рукою; трое остальных отнеслись к работе новичка с горячим одобрением.

К сумеркам работа в мастерской прекратилась; толстую наружную дверь заперли железным засовом; Ян, закрывавший ставнем окно, на минуту задержался у него. Улица уже опустела; в двух–трех местах на ней, будто выходцы из ада, куда–то спешили темные человеческие фигуры; лица их, озаренные раскаленными углями, лежавшими в глиняных чашках, казались огненными: обыватели, не подбросившие вовремя дров на очаг, бегали за огоньком к соседям.

С закрытием ставень домашняя жизнь резко отмежевывалась от уличной, становившейся совсем чуждой и даже враждебной.

По обычаю тех времен, подмастерья и хозяева обедали и ужинали вместе в кухне — самой обширной комнате в доме; освещалась она очагом, а иногда по вечерам и сальною свечкой, горевшей в огромном, как блюдо, медном подсвечнике. На темных стенах красовались ряды полок, тесно уставленных всевозможной посудой; прислуживала хорошенькая, румяная и черноглазая Моника, приходившаяся дальней родственницей бездетной хозяйской чете.

Старый Бонавентури любил поговорить и, если был в духе, то после ужина, за стаканом вина, часто заводил рассказы о разных интересных делах и приключениях и о чертовщине. Эти последние бывали так страшны, что подмастерья сидели с побледневшими вытянутыми лицами, а хорошенькая Моника застывала, где пришлось, с раскрытым ртом и побелевшими, как от инея, щеками.

Тогда вмешивалась жена Бонавентури — полная, седовласая приветливая старушка.,

— Полно тебе людей пугать… спать пора!! — заявляла она, подымаясь со стула. — Ишь, до чего доболтались — лиц ни на ком нет!

Все приходили в себя, старались улыбаться и казаться молодцами, но никто не решился бы один сделать хоть шаг в соседнюю темную комнату.

Спать подмастерья отправлялись всею гурьбой — обиталище их находилось на чердаке, где были расставлены деревянные кровати.

Долго не мог заснуть Ян в эту ночь. Его постель помещалась прямо против слухового окна и с густой синевы неба ему мигали и переливались небесные сигнальные огни. Глубокая тишина на улице однажды нарушилась топотом бежавших ног; через некоторое время мерно прошагали несколько человек и по карнизу противоположного дома красною мышью скользнул луч света: проходили с фонарем сбиры[6].

Что–то особенное и непонятное творилось в душе Яна. Он лежал, закинув руки за голову, что–то видел перед собою, чему–то улыбался. И мысль его вертелась на том, что завтра он увидит Габриэллу…

Бонавентури еще в постели заслышал стуки одиночного чекана и сперва удивился, затем улыбка забралась к нему под густые усы: новый помощник ему нравился.

К полудню стакан был готов; Ян наскоро похватал кое- чего из обеда, бережно завернул свою работу в чистую тряпочку и устремился по указанному ему пути.

На углу улицы он чуть не столкнулся с двумя богато одетыми молодыми людьми в маленьких черных шапочках; в каждую было воткнуто по орлиному перу; на боках висели длинные шпаги.

— Эй!.. — пустил ему вслед один из щеголей. — Если ты на виселицу торопишься, то еще успеешь — она свободна!

Ян, не ответив, пустился дальше. Несколько поворотов и перед ним открылась цель его стремлений — узкий, высокий дом, примыкавший к еще более высокой башне, несколько выдвинутой на улицу для обстрела ее по всему протяжению.

Дубовая дверь была закрыта.

Ян постучал молотком и услыхал гул, раскатившийся по комнатам: в приоткрывшуюся щелку выглянуло лицо молодого слуги.

— Что надо? — спросил последний.

— От Пьеро Бонавентури… — ответил Ян. — Нужно видеть синьориту Габриэллу Готье.

Слуга шире отворил дверь и Ян попал в полутемную обширную прихожую; из нее вела наверх деревянная коленчатая лестница; потолок опирался на четыре тонкие витые колонны; за ними у стен виднелись длинные сундуки; всюду висели шлемы, шпаги и арбалеты; в те времена оружие всегда держалось под рукою.

Яна повели по лестнице; за поворотом ее на него уставились узкие бойницы, черневшие за простором зала; у стен чередами высились тяжелые резные шкафы, обитые тисненой кожей диваны и кресла; все свободные места занимало отборное, дорогое оружие — зоркий глаз Яна сразу выделил два вороненых шлема, покрытых художественной чеканкой и вышедших из рук знаменитых миланских мастеров. Слева разевал огромную черную пасть камин. В стене с бойницами багровела низенькая дверь из толстого железа, ведшая в башню: попасть в третий этаж можно было только через нее.

Из соседней комнаты слева слышался разговор; Ян узнал голоса обеих синьор, бывших вчера в мастерской Бо- навентури; к ним примешивался густой бархатистый баритон.

Слуга доложил о приходе ювелира и позвал Яна.

С сильно забившимся сердцем молодой художник переступил через порог и увидал приветливо улыбавшееся лицо Габриэллы; она сидела за пяльцами; как в тумане различил он помещавшуюся за прялкой около нее пожилую даму и представительного человека в лиловой щегольской сутане епископа. Ян отвесил низкий поклон вставшей ему навстречу девушке и подал ей свое произведение.

— Какая прелесть!.. — громко воскликнула она. — Посмотрите, тетя!..

— Очень хорошо… отлично!.. — произнесла дама, мельком взглянув на стакан.

— Ничего… недурно!.. — снисходительно согласился епископ. Тут только Ян заметил, что епископ был бы красив, если бы его не портил нос таких размеров, что казался приставленным.

— Это твоя работа?.. — осведомился епископ.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com