Приключения поручика гвардии - Страница 10

Все офицеры, как бывшие на мостике, так и теснившиеся на шканцах, последовали его примеру.

Перед ними лежал бескрайний Тихий океан…

Однако и после выхода в Тихий океан буря, преследовавшая «Надежду» от мыса Горн, не утихала в течение многих дней, относя ее все дальше и дальше на запад. «Неву» в этом хаосе беснующихся волн они так и не обнаружили. Поэтому надеялись встретиться с ней у острова Пасхи, где было назначено рандеву обоих шлюпов. Но чтобы подойти к этому одинокому острову в юго-восточной части Тихого океана, Крузенштерну пришлось бы повернуть «Надежду» на восток и идти короткими галсами против ветра, теряя драгоценное время. Ведь длительная задержка в Дестеро ломала весь график плавания. А он, Крузенштерн, должен был в соответствии с утвержденным планом экспедиции зайти в Петропавловскую гавань на Камчатке, и уже осенью быть с торговой миссией в Японии.

Поэтому Крузенштерн принял решение идти прямо к острову Нукагива, где было оговорено с Лисянским запасное место встречи шлюпов.

Наконец-то жестокий шторм утих, и Григорий Иванович ожил. Он с большим удовольствием покинул свое убежище, и теперь друзья в свободное от вахт время могли спокойно и непринужденно вести с ним свои, давно ставшие традиционными, беседы. Они знали, – а как могли не знать вахтенные офицеры! – что шлюп направляется к острову Нукагива. Да это, собственно говоря, и не было тайной.

Об этом острове им было известно только лишь то, что он находится милях в восьмистах к югу от экватора. Расстояние, конечно, не малое, но только не для Тихого океана. Здесь все измерялось в тысячах миль. Однако он был первым островом в тропической зоне Тихого океана, который предстояло посетить русским морякам. Поэтому хотелось бы знать о нем побольше, но единственным доступным источником информации для них был только Григорий Иванович, обладавший энциклопедическими знаниями. Но и он был, к их сожалению, немногословен.

– Остров Нукагива входит в состав Маркизских островов. Был открыт всего тринадцать лет тому назад, в 1791 году, американским капитаном Ингрегэмом, который, посетив его, не оставил о нем почти никаких сведений. Это объясняется тем, что он командовал купеческим судном, в команде которого не было ни хорошо подготовленных офицеров, ни, тем более, ученых.

Поэтому Адмиралтейств-коллегия по просьбе Петербургской академии наук включила в маршрут экспедиции посещение этого острова для его всестороннего обследования.

Вот и вся информация. Не густо, конечно…

Спутники Крузенштерна много читали, да и слышали от бывалых английских моряков об экзотической красоте тропических тихоокеанских островов, но когда в начале мая подошли к берегам Нукагивы, увиденное превзошло все их ожидания. Весь остров был покрыт густой растительностью, которая, казалось, вся цвела и благоухала. Легкий бриз доносил нежные запахи цветущих растений, и все, находившиеся на верхней палубе, притихли, вдыхая их аромат. Только моряки, месяцами бродившие в открытом океане, вдали от берегов, могут оценить пленительный запах земли.

Крузенштерн повел «Надежду» к входу в бухту Анны-Марии, обозначенную на карте Ингрегэма, где их встретила лодка с туземцами, давно наблюдавшими за подошедшим к их берегам большим кораблем. Одним из них оказался европеец, представившийся Робертсом, бежавшим с английского корабля матросом. Он предложил свои услуги в качестве переводчика и лоцмана, которые были приняты Крузенштерном. И не зря. Фарватер входа в бухту на самом деле оказался сложным, пролегая между многочисленными островками и рифами, пройти который большому судну без помощи опытного лоцмана было делом затруднительным.

Робертс предупредил, что на острове уже лет пять находится еще один беглый матрос, француз Кабри. Он просил капитана остерегаться этого человека, который, по его убеждению, готов сделать любую пакость. «Конкуренция», – решил Крузенштерн, но не подал вида, что разгадал его замысел.

Начались взаимные визиты с вождем местного племени Тапегой, и Робертс все это время был занят в качестве переводчика. Однако Григорий Иванович был озабочен организацией, по его выражению, экспедиции для обследования острова. А без переводчика могли возникнуть большие трудности, так как на Нукагиве жили и другие племена туземцев. Поэтому он, с разрешения Крузенштерна, решил привлечь в качестве переводчика француза Кабри. Языкового барьера между ними не существовало, так как и он, Григорий Иванович, и его спутник Андрей Петрович свободно владели французским языком. И тот, к большому неудовольствию Робертса, с радостью согласился.

Экспедиция Григория Ивановича на баркасе, груженном продовольствием, различными инструментами и старыми железными обручами от бочек, которые, как они успели убедиться, пользовались большим спросом у туземцев, рано утром, сразу же после завтрака, вышла из бухты Анны-Марии. Она включала кроме, разумеется, самого Григория Ивановича верного его спутника Андрея Петровича, штурмана и десяток матросов во главе с боцманом. Им предстояло обследовать берега острова и точно нанести их на морскую карту, так как карта Ингрегэма была составлена очень приблизительно, на глазок. Кроме того, им было необходимо обследовать и сделать описание всего острова, а также, по возможности, определить и его происхождение.

– Ну что, Андрей Петрович, снова в путь? – глаза Григория Ивановича возбужденно блестели. – И времени у нас с вами ровно столько, сколько осталось до прихода «Невы» на Нукагиву. Так что придется поспешать.

– Успеем, ведь остров не так уж и велик, – прикинул Андрей Петрович, – при условии, конечно, что вас опять не потянет в горы, – улыбнулся он, по собственному опыту зная приверженность натуралиста к горным восхождениям. – Только учтите, что здесь не Тенерифе Канарских островов с его довольно скудной растительностью, а Нукагива, покрытая непроходимыми тропическими лесами.

– Вот именно, – мечтательно произнес тот, и Андрей Петрович со всей определенностью понял, что поход в глубь острова с восхождением на гору в его центре неизбежен.

Они медленно продвигались вдоль береговой линии, делая частые остановки, чтобы штурман нанес ее точные очертания на карту. Боцман с матросами замеряли глубины, а Григорий Иванович в это время собирал образцы растительности и грунта, скрупулезно отмечая их местонахождение на своей схеме. «Натуралист – он и есть натуралист», – добродушно усмехался Андрей Петрович, прекрасно зная, что тот еще долгими неделями будет обрабатывать полученные данные. «Если, конечно, не будет качки», – по-товарищески сочувственно уточнил он.

На третий день обнаружили залив, не отмеченный на карте. Он был больше бухты Анны-Марии и, как оказалось, глубже. По предложению штурмана его назвали именем Чичагова, знаменитого русского моряка и ученого. Берега, обрамляющие чудным кольцом с пышным тропическим лесом зеркальную гладь залива, представляли чарующее зрелище. Было ощущение, что они попали в райский уголок, достойный избранных. Однако деревня туземцев, видневшаяся в глубине залива, возвращала в мир реальных вещей.

Туземцы, вышедшие на лодках навстречу баркасу, дружелюбно приветствовали морских путешественников. Это несколько успокоило их, так как они уже знали от жителей деревни в бухте Анны-Марии, что несколько лет тому назад английский корабль разрушил эту деревню огнем корабельных пушек. Видимо, небольшой размер судна без пушек не вызывал у них опасений, да и флаг на нем был совсем не тот.

Удивил вид лодок туземцев. Параллельно длинному корпусу каждой из них было на некотором расстоянии прикреплено бревно.

– Для большей устойчивости лодок при волнении моря. Другими словами, предохраняют лодки от опрокидывания, или, если хотите, от перевертывания. На таких лодках можно совершать довольно дальние плавания, – пояснил штурман. – Этот тип лодок широко распространен во всей Полинезии, то есть в центральной части Тихого океана.