Приключения Обезьяны - Страница 2

Как хорошо, счастливо начался этот вечер, как весел и оживлен был Юрий Осипович, окруженный любящими его людьми, понимавшими истинные масштабы его таланта!

После того, как подняли первый тост - за новорожденного и второй - за непьющих, Юрий Осипович стал рассказывать забавные истории, вызывавшие дружный хохот. Тут надо сказать, что был он великий фантазер, именно фантазер, ибо в выдумки свои искренне верил. Поэтому, расска-зывая не единожды какой-нибудь эпизод из своей жизни, он всякий раз, от избытка неуемной творческой фантазии, подавал его по-новому. Так что у тех, кто будет писать воспоминания о Домбровском, рассказы эти, вероятно, будут различаться в деталях, зачастую - весьма колорит-ных.

Вот как Юрий Осипович рассказал в тот вечер одну из своих излюбленных историй, вошед-ших, по его словам, в книгу Александра Лесса "100 историй о писателях". Еще раз позволю привести услышанный мной вариант в прямой речи - так как он был записан по свежему следу.

- Жил я тогда, вскоре после освобождения, в Москве, у Колхозной. Является раз маленький пожилой еврей, до того плюгавый - Гитлер при виде такого пять дней от радости потирал бы руки. Тащит с собой корзинку. Вошел в кухню и спрашивает: "Кто здесь будет Домбровский?" "Ну, я, говорю, а что?" Он не верит, требует документ. А какие тогда у меня были документы? Только справка об освобождении. Бегу в комнату за справкой, даю ему, он спокойно так, неторопливо ее изучает - печати рассматривает, подписи. Потом вынимает из корзинки пуд бумаги и подает мне. Я обалдел: да это же мой роман "Обезьяна приходит за своим черепом"! Рукопись у меня в сорок девятом году при аресте изъяли, и я был уверен, что она сгинула без следа. А тут вдруг такое... "Понимаете, - говорит гость, - приехал я в Москву, повидать своего мальчика. А рукопись эту хранил у себя. Перелистал ее - так, ничего особенного. Мне не понравилось. Но вот, думаю, поеду в Москву, повидать своего мальчика, отвезу рукопись человеку, может быть, он за ней страдает."

- А кто вы? - спрашиваю.

- Понимаете, - говорит он, - я у них архивариусом работал. Стали они жечь бумаги, так я подумал: это же целая книга, зачем ее сжигать, может быть, человек за ней переживает. Вот поеду повидать своего мальчика, отвезу человеку книгу...

Я заметался, благодарю его, как сумасшедший, кинулся по соседям занимать деньги - у меня тогда в карманах ветер гулял, сую ему их.

А он мне, поводя указательным пальцем:

- Ну, нет. Вы думаете, одной еврейской башкой будет меньше, так что с того? Но она ж у меня единственная и пока что не надоела...

Рассказывал это Юрий Осипович артистически, так имитируя речь старика, что мы валились со стульев, но одновременно и восхищаясь отвагой и честностью маленького архивариуса.

С. Митина. "Где оскорбленному есть чувству уголок..." Отрывок.

* * *

Уважаемый Юрий Осипович!

Только что прочел Вашу "Обезьяну". Эта книга по-настоящему взволновала меня. Я перед этим читал "Триумф. арку" (Ремарка). Он "не дотягивает", хотя его у нас любит читатель.

У Вас настоящая страстная ненависть к фашизму во всех его современных проявлениях и влияниях...

Недавно я был на новом спектакле Назыма Хикмета. Плучек его хорошо поставил ("Дамоклов меч"). Но, хотя это и звучит активным предостережением людям, однако же это лишь внешнее и лобовое воздействие, агитационное, без глубины.

У Ремарка стоят вопросы морали, но удивительно индивидуалистично и "беспартийно". Вы же сделали через беспартийного героя (Ганса) глубоко партийный, страстный философско-этический роман, тесно связав вопросы этики с социальными вопросами, с вопросами философии истории. У Ремарка - врач, у Вас - юрист, журналист, но какая разница подачи, хотя герой тот же западный интеллигент!..

Ваша книга, как я ее ощутил, умна, талантлива и очень важна для нас и для всех других народов. Она сражается, а не декларирует. Мы чаще видим декларации...

Предатель и мещанин Ланэ, крыса Ланэ - это, увы, далеко не редкостный тип (во всех долготах и широтах). Этот тип, который, если и падает, то не в помойную яму, а в "пропасть"... Это здорово!..

Да что там - отдельные места! Книга Ваша сильна и талантлива во всей целостности, во всей совокупности художественных качеств, морально-психологической и философско-исторической глубины.

Сумчатые крысы живучи и плодовиты на удивление. И представить себе, что их разновиднос-ти с отрицанием "донкихотства" цветут и у нас!.. И, провозглашая якобы живое движение донки-хотством, они всегда ссылаются на то, что у "того" Дон Кихота было перед нами еще великое преимущество в виде Росинанта и цирульницкого тазика, защищающего голову от ударов... Ох, как они "уважают" и берегут свои головы!..

Как мало, как мало мы пишем книг с человеческой глубиной и страстью! Как мало и редко касаемся вопросов морали, как робки в этих вопросах (во всяком случае - в опубликованных вариациях книг).

Степан Злобин

В СЕКРЕТАРИАТ ССП

от члена Союза СП ДОМБРОВСКОГО Ю. О.

(членск. билет № 0275)

Заявление

Обращаюсь к секретариату с просьбой внести ясность в то совершенно непонятное положение, в котором я очутился неизвестно по каким обстоятельствам и по чьей инициативе. Дело идет о всем том, что творится вокруг переиздания моей книги "Обезьяна приходит за своим черепом". В течение трех лет, прошедших с момента выхода книги, редакция Русской прозы издательства, учитывая отзывы печати и требования книготорга, три раза ставила перед правлением издатель-ства "Советский писатель" вопрос о переиздании книги, и Правление неизменно отказывало редакции, ссылаяь на какое-то особое мнение каких-то членов секретариата, высказанное три года тому назад. В чем это мнение состоит конкретно, мне совершенно неизвестно. Знаю только, что главным мотивом отказа было то, что книга в то время только что появилась на свет и не вызвала еще ни одного печатного отзыва. "Давайте подождем рецензий", - предложил кто-то на обсужде-нии плана. Тем в то время дело и кончилось. Ныне книга вышла в Польше (издание ISCRY, 1962 г. Серия "Всемирная библиотека"); в Румынии (издательство Literatura Universala, 1961 г.); в Болга-рии ("Народна культура", 1961 г.); мне известно также о вышедшем немецком издании, которое, к сожалению, мне недоступно, и готовящемся чешском и венгерском. Появились и рецензии - те самые, которые так хотели прочитать в 1959 году члены Секретариата.

Привожу несколько заключительных оценок из тех статей, которые в настоящее время у меня под руками. (Кое-что я отдал в издательство при заявлении о переиздании. Их привести я не могу.)

"Лит. газета"

"Увлекательно написанный роман-памфлет Домбровского, беспощадно разоблачающий подлинное лицо распоясавшихся расистских реваншистов, вносит добрый и активный вклад в дело борьбы народов за мир".

(С. Павлов, "Прошлое против будущего", 7 апреля, 1960г.)

"Нева"

"Роман написан весьма увлекательно и густо насыщен психологизмом, буквально несколькими штрихами удается автору нарисовать образ несгибаемого борца Сопротивления. Эта глава напо-минает страницы Достоевского... Очень удачен и второй представитель Сопротивления... Ярко раскрыта в романе и омерзительная "философия" предательства. Роман написан против всех многообразных наследников фашизма, выпускающих из тюрьмы всевозможных гарднеров (одно из лиц романа). Он вышел весьма своевременно".

Михайлов, "Обезьяна приходит за своим черепом", № 9, 1960 г.

"Простор"

"Домбровский с глубокой психологической убедительностью и со всей беспощадностью, на которую только способен художник-антифашист, препарирует фашизм во всех разрезах... Потрясающа в своем реализме беседа сломленного пытками доктора Ганки с его товарищем по гестаповской камере, который в ожидании неминуемой казни остается последовательным оптимистом, твердо уверенным в том, что... Коммунистический город Солнца будет построен. Роман является ценным вкладом в дело мира. Он (по примеру Ю. Фучика) идет от дома к дому и будит тревогу не учебную, а боевую. Проникнутый ненавистью к фашизму, он призывает читателей: "Будьте бдительны, люди!".