Приключения на безумном чаепитии - Страница 1

Дождь обрушился с черного неба ревущим потоком, который слабо поблескивал в тусклом свете станционных фонарей. Только что отошедший поезд из Ямайки оставил на платформе высокого молодого человека, досадливо оглядывающегося по сторонам. Красные хвостовые огни состава потонули в пелене дождя. За мутным пятном света, в центре которого ежилась железнодорожная станция, начиналась кромешная тьма, полная невыносимой сырости. "Подобного ливня мне еще не приходилось видеть", – подумал дрожащий от холода приезжий. Навес над платформой, светло-коричневый демисезонный плащ не спасали. "Каким же надо быть дураком, чтобы поехать в глубь Лонг-Айленда в такую гнусную погоду?! – досадовал незадачливый путешественник. – И куда, будь все проклято, подавался Оуэн? Почему не встречает?”

Молодой человек стал было снова озираться по сторонам в надежде увидеть телефонную будку, поскольку малодушно решил возвращаться, предварительно позвонив необязательному Оуэну со станции. Но в этот момент из темноты, фыркая и разбрызгивая грязь, к станции выкатился приземистый лимузин. Из машины выскочил водитель в ливрее, кинулся под навес.

– Мистер Эллери Куин? – спросил он, задыхаясь и отряхивая кепку. Это был светловолосый молодой человек, румяный, с приятным прищуром.

– Он самый, – ответил Эллери, вздохнув без особого облегчения.

– Я Милан, шофер мистера Оуэна, сэр. Мистер Оуэн сожалеет, что не смог сам вас встретить. У нас гости… Прошу в машину, мистер Куин.

Шофер подхватил саквояж Эллери, и они побежали к автомобилю. Там Эллери обреченно откинулся на покрытое мохеровым покрывалом сиденье.

“Черт бы подрал этого Оуэна с его приглашением, – подумал он. – Ну кто он мне? Если разобраться – просто знакомый.

Вот так всегда. Меня приглашают, чтобы показывать гостям, словно дрессированного тюленя. Провинциалов медом не корми, дай послушать детективную историю. Да не как-нибудь, а непременно из первых уст. Они жаждут испытать острые ощущения, а ты чувствуешь себя клоуном в их потехе. Да пусть меня утопят, а потом четвертуют, – распалял себя Куин, – если на сей раз им удастся вытянуть из меня хоть слово о преступлениях. Хватит. Баста". Но через некоторое время течение мыслей его слегка изменило направление, потому что он кое-что вспомнил. А вспомнил он о том, ради чего и согласился ехать в этот богом забытый Лонг-Айленд. "Оуэн говорил, что у него на вечере будет сама Эмми Уиллоуз, с которой мне давно хотелось познакомиться. Поразительная женщина – дочь дипломата, увлекшегося театром и тем самым погубившего свою карьеру. Что ж, поглядим, какова эта звезда сцены вблизи. Еще Оуэн обещал показать мне свой домик. Извел всех рассказами о том, как приобрел его недавно. В самом ли деле он у него "классный", как он не устает утверждать. Ну и скотина же все-таки! Пригласил, а встретить самолично поленился".

Между тем колымага, ведомая тщетно порывающимся поболтать водителем, продолжала шлепать по воде.

Лучи фар буравили беспросветную завесу дождя, изредка упираясь в случайные деревья, заборы и дома вдоль дороги. Милан решительно прочистил горло:

– Гнилая погода, не так ли, сэр? Весна хуже не придумаешь. Я имею в виду этот дождь…

“Ох уж эти разговорчивые шоферы!" – простонал про себя Эллери, но сказал смиренно:

– Нужно молиться за тех, кто в море в такую ночь.

– Xa-xa! – невпопад оживился Милан. Но тут же взял соответствующий тон: – Что да, то да… – И поскольку дальше не знал, как ему продолжить, заявил: – А вы немного припозднились, сэр. Вы ведь должны были быть здесь в 9.20, а приехали в 11.15…

– Задержался, – выдавил Эллери неприязненно.

– Было дело, а, мистер Куин? – с живостью спросил Милан, понимающе вращая слегка раскосыми глазами.

"О господи! И этот туда же…”

– Ничего криминального. Просто у отца, дорогой Милан, случился очередной приступ слоновой болезни. Бедный папа чуть не отдал богу душу.

Шофер замер. Озадаченный, он снова сосредоточился на разбухшей от дождя дороге. Эллери, облегченно вздохнув, прикрыл глаза. Однако Милан, видимо, отличался завидной настойчивостью. Не прошло и минуты, как он многозначительно ухмыльнулся:

– Сегодня вечером у Оуэнов много хлопот. Хозяин Джонатан, знаете ли…

– А? – вздрогнул Эллери. – Хозяин Джонатан?

Эллери припомнил хмурого проказника лет семи-десяти, обладавшего дьявольской способностью выводить взрослых из равновесия. Хозяин Джонатан… Он и забыл про это чудовище. Эллери передернулся от нехорошего предчувствия.

– Да, сэр, завтра день рождения Джонатана. Кажется, девять лет исполняется. На сей раз хозяин и хозяйка приготовили нечто необычное, – Милан загадочно ухмыльнулся. – Вы уж поверьте, будет нечто действительно из ряда вон… необычное. Но мы это держим в секрете. Малыш еще ничего не знает. Вот будет рад!

– Не сомневаюсь в этом, Милан, – пробормотал Эллери и погрузился в сумрачное безмолвие, из которого его больше не смогла вывести несносная болтовня шофера.

"Классный" домик Ричарда Оуэна оказался огромной, бестолковой постройкой с множеством фронтонов и других архитектурных излишеств: раскрашенных камней и ярких ставен. Помещался он поодаль от петляющей дороги, по сторонам которой стояли статные деревья.

Дом сиял огнями, парадная дверь была распахнута.

– Ну вот и приехали, сэр! – бодро воскликнул Милан и, выскочив из машины, широко распахнул дверцу. – Скорее на крыльцо, сэр, чтоб не промокнуть!

Эллери выбрался из машины и с покорной торопливостью взбежал на крыльцо. Милан подхватил его саквояж и гулко затопал по ступенькам.

– Двери настежь, все понятно! Не иначе, идет представление.

– Представление? – выдохнул Эллери, ощутив приступ тошноты.

– Входите, входите, мистер Куин. Сейчас я позову мистера Оуэна. Они, понимаете, репетируют. Так поздно, потому что пришлось ждать, пока уснет Джонатан, при нем же нельзя. Но он, кажется, уже и так кое-что заподозрил.

– И в это я охотно верю, – пробормотал Эллери.

“Черт бы побрал этого Джонатана и все его племя!”

Он прошел в маленькое фойе, ведущее в большую, яркую и уютную гостиную.

"Значит, они ставят пьесу… Ну и ну!”

– Не беспокойтесь, Милан, теперь я управлюсь сам и подожду, пока закончится репетиция. Кто я такой, чтобы из-за меня останавливалось колесо драмы?

– Слушаю, сэр, – с оттенком разочарования сказал Милан. Поставив саквояж, он прикоснулся рукой к фуражке и исчез в темноте за дверями.

Эллери брезгливо стянул с себя мокрую шляпу и сырой плащ, аккуратно повесил их в фойе, запихнул саквояж в угол и проследовал в гостиную погреть руки у камина. Там он замер у огня, купаясь в тепле и почти не воспринимая доносящихся из соседней комнаты звуков. Между тем женский голос произнес капризным детским тоном:

– Нет, пожалуйста, продолжайте, я больше не перебью вас. – Эмми! – очнулся Эллери, сразу заинтересовавшись происходящим в соседнем помещении.

Он подошел к двери и прислонился к косяку. Увиденное поначалу озадачило его. Большая, уставленная книгами комната, судя по всему, служила библиотекой. Дальнюю ее часть отделял самодельный занавес. Занавес был открыт, на импровизированной сцене стоял длинный стол, покрытый белой скатертью, на столе чашки, блюдца – все для чаепития. Во главе стола в кресле сидела Эмми Уиллоуз, похожая в своем детском фартучке на капризную девочку; каштановые волосы с золотым отливом вольно струились по спине, на стройных открытых ногах, обтянутых белыми чулочками, были черные туфли на низком каблуке. Рядом с ней помещалось не иначе как привидение – кроликообразное существо величиной с человека, огромные уши торчком, невероятных размеров галстук на шерстистой шее. Существо издавало членораздельные звуки, при этом его рот карикатурно распахивался и захлопывался. Следующий персонаж с дружелюбной мордочкой грызуна двигался медленно и сонно. Позади Сони располагался самый примечательный из всего квартета персонаж: забавное создание с косматыми бровями, в викторианском сюртуке, галстуке в горошек и немыслимой высокой матерчатой шляпе с нелепой аппликацией. Зрительская аудитория состояла из двух человек: седой пожилой леди с подчеркнуто сладким выражением лица и очаровательной молодой женщины, полногрудой, рыжей и зеленоглазой.