Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов) - Страница 14

За короткое время Савелий Кузьмич вырыл две траншеи.

— Перерыв! — остановил его дядя Володя. — Мы отправляемся обедать.

— Ну и идите себе, я сам закончу.

— Оставить кого-нибудь в помощники?

— Да зачем мне помощник?.. Если только хлопчика вашего, чтобы скучно не было. Занятный хлопчик, так — нет? Хочешь ко мне в кабину, сынок?

Хочу ли я в кабину! Можно и не спрашивать!

Так я остался с Савелием Кузьмичом. В кабине было тряско, нож вгрызался в землю, бульдозер весь дрожал от натуги. А когда он взбирался на гору песка, становилось даже немножко страшно: не опрокинется?

Понемногу я привык, освоился, даже сам несколько раз брался за рычаги; Савелий Кузьмич разрешил.

Закончили мы с ним третью, последнюю, траншею, и он спросил:

— Вам надолго хватит? На неделю? Больше?

Я не знал, но сказал на всякий случай:

Может, и больше.

— Знаешь что, — предложил он, — пока они едят, давай еще нароем, сколько успеется. Хороший человек Владимир Антонович, для него и лишнее сделать не жалко, так — нет?

— А мне еще рычаги дадите?

— Почему не дать — можно!..

Когда вернулся дядя Володя, ряды траншей с большими кучами земли на одном конце тянулись чуть ли не до самой совхозной конторы. Дядя Володя присвистнул от удивления:

— Ничего наработали! Зачем столько?

— Ну, прибыток не убыток, — откашливался в кулак бульдозерист. — Так — нет?

— Вот моя траншея, дядя Володя, — доложил я с гордостью. — Я сам всю ее выкопал, Савелий Кузьмич только чуть-чуть помог.

— Так что если еще копать потребуется — прямо его и садите на бульдозер, — улыбался Савелий Кузьмич; стоя рядом со мной, он вытирал тряпкой замасленные руки — пришлось слазить в мотор. — А я приму работу.

— Спасибо вам большое, Савелий Кузьмич. Теперь дело за нашими героическими лопатчиками…

Обедать в лагерь я тащиться не стал. Деньги у меня были с собой, и я поел тут же, в совхозной столовой. И правильно сделал. Потому что, когда я возвращался обратно на раскопки, то услышал торжествующий крик:

— Владимир Антонович! Горшок! Горшок!

Кричал Слава, и так громко, что его, наверное, было слышно во всех Малых Катках.

И пошло! Дядя Володя не успевал бегать от одной ямы к другой. Даже я раскопал горшок. Маленький, кривобокий, но мне казалось, что он какой-то особенный, не такой, как у всех. И я то и дело носился к дяде Володе с открытиями:

— Посмотрите, здесь дырка какая-то высверлена…

— А вот здесь точки и черточки. Может, у них была своя первобытная азбука Морзе?..

Копали до самой темноты, жалко было бросать. Домой шли и пели:

— Едут, едут по Берлину наши казаки…

Я тоже пел и крепко прижимал к груди мой горшочек.

Завтра попрошу Мишу сфотографировать меня с ним. А после каникул буду показывать в классе. Интересно, поверят ли, что этому горшочку столько тысяч лет?

Не поверят — позову дядю Володю, пусть он скажет.

Ему то уж поверят!

На следующий день опять собралась уйма народу— в деревне узнали про наши новые находки. Прибежал и Сашка.

— Где вчера был? Знаешь, как я на бульдозере раскатывал? Мог бы и тебя посадить. Помощником.

Он горевал недолго. Мы вместе с ним натянули веревки, стали гонять ребятишек, чтобы не обсыпали края траншей и не мешали студентам работать,

Чуть позднее прикатил на своей «Волге» директор совхоза.

— Отгораживаетесь от масс, археологи. — Он полез под веревку. — Говорят, находки у вас.

— Опять, горшки, — сказал дядя Володя.

— Горшки я уже видел. Если что интересное будет — сообщите, ладно? Ну, ни пуху вам, ни пера.

— Так охотникам говорят.

— А археологам как?

— Дай вам бог богатую могилу, — рассмеялся дядя Володя.

— Тьфу! — сплюнул директор.

Мы с Сашкой сбегали к колодцу за водой, потом прилегли отдохнуть в тени. Сашка, лежа на спине, сосредоточенно грыз травинку.

— Послезавтра дядя в город едет, — сообщил он.

— Ну и что?

— Нам можно будет пойти.

— Куда?

Спросил и сразу вспомнил. На курган, конечно.

Я подумал о кладбище рядом с курганом. Хоть бы там не было кладбища!.. Я представил себе: ночь, темнотища, ветер шевелит кусты. А мы вдвоем с Сашкой. И привидение… Какое оно? Как скелет, наверное. И череп с пустыми глазницами.

Ерунда! Нет никаких привидений!

— Череп с пустыми глазницами, — спокойно сказал Сашка.

Вот когда я по-настоящему испугался. Он прочитал мои мысли!

— Откуда… Откуда ты знаешь? — пролепетал я.

— Вон, — он кивнул в сторону траншей.

Возле одной из ям стоял Боря и держал в руках череп. Вокруг него толпились студенты. Шел громкий спор.

— Айда!

Я вскочил, побежал, Сашка за мной.

Боря наткнулся на не совсем обычное погребение. У выкопанного им скелета не было ног. Все на месте, а ног нет. Куда же они подевались?

Все сошлись на том, что человек потерял их еще при жизни. Один Боря не соглашался. Не спорил, даже говорить ничего не стал, но по тому, как он молча взял лопату, надел перчатки и стал снова капать, было ясно видно, что он не согласен и надеется еще доказать что-то свое.

Слава весело подмигнул нам:

— Боря решил, что ногам надоело лежать, они встали и пошли прогуляться.

— Он правильно делает. — Дядя Володя смотрел на Борю с уважением. — Самое легкое объяснение не всегда самое верное. Наука любит сюрпризы.

Все стояли и, пошучивая, ждали, что у Бори получится. Он выкладывал одну лопату за другой, ворошил руками землю. Нет ног! Ничего нет!

Наконец надоело смотреть. Разошлись по своим ямам. Боря все копал.

— Перекур! — объявил Слава; он был старший по раскопкам.

— Отдохни, Борька! — кричали девушки. — Успеешь, не уйдут ноги от тебя никуда.

— Я не устал.

Подоспело время обеда. Боря оставил свою яму с явным сожалением. Шел к лагерю и все оглядывался назад.

— Вот чудак! — мне было смешно.

— Увидишь, он найдет, — говорил Сашка.

— Ноги?

— Не знаю, ноги или еще что. Но найдет обязательно…

Боря и отдыхать после обеда не стал, вернулся на раскопки. Мы пришли через два часа — он свою яму во все стороны разворотил и копает вглубь.

Дядя Володя к нему подошел:

— В самом деле, Боря, не хватит ли?

— Владимир Антонович, ну как вы не видите? Здесь же пятно! Вниз идет.

— Верно! И большое! — Дядя Володя присел на корточки. — Может, берлога была какого-нибудь крупного зверя?

— Вот я и хочу выяснить… — И через несколько минут произнес хрипло: — Кости!

— Ну и Боря! Ну и Боря! — заладил дядя Володя в восторге.

Опять все сбежались к яме.

Да, это были кости ног. Но только совсем другого человека. Рядом с ним не нашли ни одного горшка. Зато в могиле лежало другое: оружие, украшения всякие…

И большой золотой браслет.

Я увидел его первым:

— Какая-то щепка желтая.

— Нет, не щепка.

Дядя Володя расчистил щеточкой землю. Мы увидели браслет. Массивный, большой — ну что за ручищи были у этого модника! А на концах браслета — головки зверей, не то львы, не то собаки.

— Так называемые львиные грифоны, — пояснил дядя Володя. — Мифические чудовища, излюбленный сюжет художников Передней и Средней Азии начала нашей эры. И не браслет это, а гривна. Ее носили не на руке, а на шее.

Могилу расчистили, сфотографировали. Стали осторожно извлекать находки. Тут были и кинжал, и стрелы. Но все мы, конечно, толпились возле гривны.

— Такая же, как у нас в музее, — сказал Слава, разглядывая ее. — Видите, Владимир Антонович?

— Да, очень похожа, — подтвердил дядя Володя. — То же время, да и мастер, вероятно, один. Только та из бронзы. Она была вся зеленая, когда мы ее извлекли из земли.

— Странно! У одного пропали ноги. У другого оказалась гривна совсем иного, гораздо более позднего времени. Как все объяснить? Что за загадки? — недоумевал Слава.

Дядя Володя сказал:

— Теперь уже ясно, никаких загадок. Здесь, на древнем кладбище, даже не зная о его существовании, на две тысячи лет позднее похоронили какого-то знатного воина-кочевника. Скорее всего, он был убит где-нибудь поблизости, в бою, неудачном для его соплеменников. Хоронили спешно, ночью, и сами не заметили, как разрыли другую могилу, более старую. Вот так и лишился тот древний скелет своих ног… Молодец, Боря! Мы бы ничего не нашли, если бы не его настойчивость.