Приключения богатыря Шовшура, прозванного Лотосом (с илл.) - Страница 11

Смельчаки, по спешите, молю!

Араку оцените мою:                                     

Голод от нас удаляет она,

Жаждущих утоляет она!

Не стали мальчики слушать ее сладких песен, а пустили вперед золотисто-солового Шарга, на котором сидел Улан. Но красавица преградила путь коню, поклонилась его четырем копытам, потом взглянула на рыжеволосого Улана и запела:

Много всяких зелий у меня,

А в глазах веселье у меня!

Жажду и  голод утолите вы,

Думу-заботу удалите вы!

Крикнул Улан:

— Говори, девушка: хочешь ты мира или хочешь войны? Цели хочешь мира — сойди с дороги по своей воле, если хочешь войны   сойдешь с дороги по моей воле!

Расстегнула девушка свой шелковый бешмет цвета неувяды­травы, и под ним оказалось девять других бешметов. В самом последнем бешмете был потайной карман. Вынула девушка из потайного кармана стальной ключик, взмахнула им три раза — и выросли в степи крепостная стена, сработанная из черной стали. Оказалось потом, что имела та стена триста тысяч верст в ширину и триста тысяч верст в вышину.

 Отпустил тогда Улан поводья золотисто-солового коня. Взвился золотисто-соловый конь Шарга в небо, поднялся на двести тысяч верст вверх, прыгнул вниз, вонзился на двести тысяч верст в глубь земли, подпрыгнул до неба, взвился на триста тысяч верст вверх и перескочил через стальную крепо­стную стену. Два других коня проделали то же самое, будто заранее они сговорились. Обрадовались мальчики: послушались мудрого старца Алтана Цеджи — преодолели и третью пре­граду!

КАК ТРИ МАЛЬЧИКА ВСТУПИЛИ

В СТРАНУ МАНГНА-ХАНА

Поскакали дальше гривастые резвые кони и вскоре достиг­ли безлюдной пустыни. Вдруг свалился буланый Улман возле невысокого холма. Спешились три мальчика, обняли дорогого коня за шею, заплакали:

— Что с тобой стало, священногривый конь, жемчужнохво­стый конь, милый наш Улман? Где твоя быстрая резвость? Где твоя выносливая сила? Йах! Почему ты свалился на полпути, здесь, на границе двух земель?

Не желая расстаться с драгоценным богатырским конем, покинуть его на произвол судьбы, мальчики, томясь от жажды и голода, причитали над ним семь дней и семь ночей, но без­молвным оставался буланый Улман.

Тогда подошел к нему рыжий конь Аранзал, улегся рядом, обнюхал его, и соединили кони свои скорбные шеи. Тут поднял­ся буланый  Улман  и  молвил:

— Во время недавних праздничных скачек, устроенных в честь возвращения Джангара и Хонгора из подземного мира, имел я несчастье прийти к цели первым, опередив Аранзала на расстояние длиною в аркан. Рассердился богатырь Джангар на то, что я, а не его Аранзал, пришел первым, и тяжелым моло­том размозжил щиколотки моих передних ног. Разбил бы он и мои задние ноги, да Аранзал не пустил. Зажили мои щико­лотки — не зажила моя обида. Вот и хотел я отомстить богаты­рю   Джангару — бросить   вас,  дети,   в   безлюдной   степи.   Но встаю теперь из благодарности к Аранзалу, из уважения к вам, защитникам  Бумбы.

Поднялся буланый Улман, сели обрадованные мальчики на ретивых своих коней и помчались дальше. Миновали безвод­ную, бестравную пустыню, прискакали к высокой горе. Упира­лась она своей лысиной в синее небо.

На вершине горы сидела самка кречета, смотрела зоркими глазами на восток, в сторону Бумбы, а на каждом ее крыло было по птенцу. Взобрались мальчики на вершину горы, подъ­ехали к самке кречета, поклонились, пожелали здоровья ей и птенцам ее, И сказала им самка кречета в ответ:

Мир  вам, всадники! Это страна

Криволобого хана Мангна.

Здесь птенцы погибали мои,

Здесь птенцы умирали мои —

Умирали и полуденный зной,

Умирали от стуши ночной,

Умирали от бури степной,

От стрелы умирали стальной.

Но орлицы поведали мне

О  таинственной Бумбе-стране:

Все живое — священно там,

Все живое — нетленно там.

Смерти не было там никогда.

Я теперь пробираюсь туда,

Где не будет бури степной,

Где не будет стужи ночной,

Раскаленной жары дневной,

Запиленной  стрелы  стальной.

Сказал Шовшур:

Лети в богатырский край

С птенцом на каждом крыле.

Народу всему передай:

Уже мы стоим на земле,

Где ханствует великан,

Завистливый Мангна-хан...

Полетела мать со своими птенцами, а мальчуганы помча­лись дальше. Вдруг появилась на пути девушка с высоким кув­шином на смуглом прекрасном плече. Поняли мальчики по ее одежде, что она из селения бедняков. Поклонился ей Шовшур, сказал:

— Мир тебе, сестрица!

Поклонилась и девушка, зашевелились ее сложенные сер­дечком губы, но слова не могла вымолвить красавица: язык с гортанью крепко связала немота.

Спешился Шовшур, снял подушку с узорчатого своего сед­ла, усадил на нее девушку. Рукояткой богатырской нагайки разнял он губы красавицы и заглянул ей в горло. Увидел он восемь иголок, поставленных поперек гортани. Извлек Шовшур указательным пальцем эти иголки, набил свою трубку табаком, предложил девушке затянуться и спросил:

—  Чья вы дочь? Откуда вы родом? Да будут ваши слова правдивы и ясны!

—  Вот вам слово правдивое и ясное, — отвечала девуш­ка. — Была я рабыней ханши Нинмар, жены криволобого Мангна-хана. Однажды, когда я поливала воду на руки своей госпожи, вошел в ее покой криволобый Мангна-хан и сказал: «Скоро другая служанка будет тебе поливать воду на руки». — «Кто же это?» — спросила ханша Нинмар. «Прекрасноликая Шавдал, дочь ученейшего Гюши-Замба-хана, жена великого богатыря Джангара, будет поливать воду тебе на руки», — был ответ. «Страшитесь оскорблять Джангара! — воскликнула ханша. — Лишит он вас владений ваших, присоединит ваш на­род к благодатной Бумбе!» Засмеялся муж: «Пока я, криволо­бый Мангна-хан, владею кривым волшебным мечом, не стра­шен мне ни один богатырь земли!» Вдруг Мангна-хан взглянул на меня и сразу понял, что я владею отныне его тайной. Тогда он поставил поперек моей гортани восемь иголок, и я онемела. Решила я про себя: «Пойду по широкой степи, встречу доброго человека, вытащит он восемь иголок из моей гортани, доберусь я тогда до страны Бумбы, передам великому богатырю Джан­гару слова Мангна-хана и свое счастье найду, ибо так говорят о стране Бумбе:

Обетованная эта страна,

Сорокаханная эта страна,

Смерть никогда не вступала туда.

Люди не ведали там никогда

Лютых  морозов,  чтоб  холодать, Летнего зноя, чтоб увядать,

И, ничего не деля на «мое» и «твое»,

Славят в напевах радостное бытиё.

Отвечал ей Шовшур:

Поспеши в богатырский край

И народу всему передай,

Что уже мы стоим на земле,

Где  свирепый  живет  великан, 

Недруг Бумбы-страны — Мангна-хан!  

Простились трехгодовалые богатыри с девушкой, помчались дальше и на другое утро 

Спешился  Шовшур,   снял   подушку   с    узорчатого    своего    седла, усадил на нее девушку.