Приключения 1972—1973 (Сборник приключенческих повестей и рассказов) - Страница 33

И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что называл «сопливым идеализмом». В конце концов, он, Хор, сходит со сцены, а на смену ему приходят люди типа Майка Брауна. И что из того, что парень немного сентиментален — с годами это проходит.

— Прибыл майор Лео, сэр! — доложил с порога один из наемников.

— Точно! — пробасил и сам майор Лео, отстраняя солдата со своего пути.

Он вошел тяжелым, усталым шагом, прислонился к стене у самой двери, кивнул Хору и обвел тяжелым взглядом холл.

— Однако вы здесь неплохо устроились! — хмыкнул он. — Со стаканом у камина…

Пестрая куртка его была изорвана, закатанные рукава обнажали тяжелые, поросшие рыжей шерстью руки. Он был высок, широкоплеч, и лишь рост скрадывал тяжелую полноту.

Лео вытер мясистое лицо о свою волосатую руку, перевел дух.

— Почему Сарыч приказал нам пробиваться к тебе? — спросил он Хора, направляясь к столу.

— У меня здесь пока тихо, — пожал плечами немец. — Место удобное для высадки. Мы сами не знали, что высадимся здесь, потому не знали об этом месте и черномазые…

Он внезапно вспомнил об Аде, спокойно стоявшем за спинкой его кресла.

— Сержант! Идите и примите под свое командование людей майора Лео!

— Слушаюсь, сэр!

Аде вышел, печатая шаг, и Хор с удовольствием проводил его взглядом. Лео перехватил его взгляд, усмехнулся.

— Все играешь в солдатики?

Он налил себе стакан виски, понюхал жидкость, посмотрел на свет.

— Везет тебе! Хор махнул рукой.

— Как всегда. У меня тут кое-что есть про запас. Не поверишь — сам министр экономики Гвено!

— Ого!

Лео выпил, с интересом посмотрел на Хора, шутливо погрозил ему мясистым пальцем.

— Ах ты, старый лис! Думаешь, габеронцы согласятся выпустить тебя из мышеловки в обмен на неиспорченное здоровье его превосходительства? Или ты уже начал торговаться за свою шкуру?

Хор пропустил это замечание мимо ушей.

— Если все идет по плану, вторжение в долину реки Кири уже началось, — сказал он сухо. — Армия Боганы будет скована, там ведь наступают танки. А с милицией и горсткой бродяг Кэндала мы тут управимся. Главное для нас — удержать плацдарм.

— А стоит ли?

Лео поднял мохнатые рыжие брови, напряжение, до сих пор не сходившее с его лица, ослабло.

— Дай-ка мне виски. Дьявол, ногу мою они все-таки зацепили.

Хор засопел, стиснул зубы и сунул руку в карман.

— Выпьем за удачу!

— Выпьем! — охотно согласился Лео.

Он повернулся к столу, и почти в то же мгновение что-то тупое и горячее гулко ударило ему в спину, разрывая, раскалывая его могучее тело. Бельгиец рухнул лицом в тарелки, в предсмертных судорогах цепляясь за стол.

Хор твердо знал, что одного его габеронцы охотнее обменяют на жизнь двух заложников, чем вместе с его другом Лео.

Гараж, в котором по приказанию Хора заперли Корнева и Гвено, охранял Джимо. Добродушный проповедник меланхолично шлепал по теплым лужам, оставленным ливнем на плотном, хорошо утрамбованном и посыпанном гравием дворе.

За воротами гаража горел яркий свет: мощная лампа под плоским железным абажуром освещала голые стены, верстак.

Мануэль Гвено сидел на старой шине, которую они выкатили из-под верстака на середину гаража. Корнев молча ходил взад и вперед от задней стены гаража к воротам и обратно, кружил вдоль стен, не останавливаясь ни на мгновенье.

Он думал о сыне, о том, как все произошло случайно и нелепо. Он горько усмехнулся: а так ли уж все это было случайно и нелепо?

Ведь он, Корнев, в сущности, знал, что вторжение вот-вот начнется. Об этом знала вся страна. Наемники скапливались на границах, португальцы проводили маневры на побережье, их военные суда то и дело появлялись в прибрежных водах республики. Речь шла только о сроках. А когда республиканское правительство объявило, что конфискует контрольные пакеты акций иностранных банков, стало ясно, что вторжение начнется в ближайшие недели. Габерон чувствовал, что на него надвигается гроза, и готовился к ней.

И Корнев сначала твердо решил написать Жене, чтобы этим летом он не приезжал. Потом передумал. У парня были последние каникулы, и он так любил Африку! Но где-то в глубине души была и другая мысль — сыну пора становиться настоящим мужчиной. А если ему придется понюхать пороху, что ж, это пойдет только на пользу.

Не было для него случайностью и участие сына в побеге Мангакиса и Елены. Да, советник поднялся наверх не затем, чтобы бежать: он был готов к побегу морально, разговоры в холле сделали свое дело. Но Корнев был уверен, что организовал побег его сын — не таков он был, чтобы не попытаться чего-нибудь предпринять, чтобы молча сидеть и ждать сложа руки своей участи.

Слишком хорошо знал Корнев характер своего сына! Он сглотнул комок, подступивший к горлу. Что там, в холле? Что задумал Хор? Что с Евгением? Корнев не верил, не хотел верить, что с сыном может случиться что-нибудь…

Гвено встал и подошел к нему, видно, хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал.

Неожиданно ворота скрипнули и приоткрылись. В широкой щели появилась добродушная физиономия Джимо.

— Пардон, маета… — сказал он робко, протискиваясь в гараж. — Свет… можно мне свет?

Он говорил на ломаном английском языке и был явно смущен.

— Я не закрывать дверь? О'кэй, маста?

Джимо обращался к Корневу: белый человек был для него хозяином на всю жизнь, что бы ни случилось вокруг.

Корнев безразлично пожал плечами.

— Танкью, маста, — расплылось в широкой улыбке лицо Джимо. — Танкью…

Он попятился и скрылся, оставив ворота приоткрытыми. Гвено осторожно подошел к воротам и выглянул наружу. Затем он обернулся, прижал палец к губам и кивнул Корневу. Тот, стараясь не шуметь, подошел к нему.

Снаружи, присев на корточки, расположился Джимо. Он держал в полосе света перед собою — почти на вытянутых руках — тонкую книжечку в твердой обложке из прозрачного пластика. Толстые губы его шевелились, он старательно морщил лоб, неуклюже выговаривая вполголоса английские слова.

Автомат его мирно лежал рядом, на земле. Рядом с ним стоял маленький транзисторный приемник с выдвинутой антенной.

— Эй, — негромко окликнул солдата Гвено.

Джимо вскинул голову, прищурился, стараясь разглядеть лицо Гвено, из-за спины которого бил яркий свет.

— Дай нам приемник!

Гвено сказал это властно, на местном языке, и Джимо поспешно выполнил его приказ. Он встал и протянул приемник Гвено, и в тот же момент сильный рывок втянул его в гараж.

Рванув солдата за кисть, Гвено отпрянул в сторону и выставил вперед ногу. Джимо перелетел через нее и рухнул лицом вниз, на цементный пол гаража. Гвено рванулся вперед, подхватил автомат наемника.

— Ворота! — хрипло крикнул он Корневу. — Закройте ворота на засов…

Он стоял с автоматом у ворот, не сводя глаз с Джимо, сидевшего на полу и державшегося обеими руками за голову. Засова на воротах не было.

Корнев схватил лом, старый и ржавый, забытый, вероятно, здесь много лет назад. К счастью, на створках ворот были приварены скобы, которыми пользовались как ручками. Корнев поспешно сунул туда лом.

Джимо обалдело крутил головой, все еще не понимая, что случилось. Гвено решительно подошел к нему и отцепил от широкого брезентового пояса противотанковые гранаты, кинжал. Джимо сунул руку во внутренний карман и сам протянул ему пистолет.

— Парабеллум, — сказал он с уважением к оружию.

— Все? — строго спросил его Гвено.

— Да, маста…

Джимо вскочил на ноги и вытянулся.

— Ладно! — прикрикнул на него Гвено, — Садись в угол и читай свою книжку.

Он поднял радиоприемник, щелкнул кнопкой.

— …дром в руках солдат революции, — говорил голос с португальским акцентом. — Войска освобождения наступают из долины реки Кири. Генеральный штаб войск свергнутого режима сдался в полном составе. Революционное правительство, не желающее дальнейшего кровопролития, еще раз предлагает солдатам и милиционерам бывшей республики прекратить бесполезное сопротивление и сдать оружие. Вы слушаете радиостанцию «Голос Габерона».