Приключение на даче - Страница 4
— Куда вы? куда вы?
Но она ничего не слышала, она себя не помня побѣжала въ садъ, перелѣзла черезъ изгородь и пустилась къ станціи.
Анна Павловна въ недоумѣніи осталась на балконѣ.
«Но вѣдь этого быть не можетъ, — думала она, — да гдѣ же Рачинскій, онъ объяснилъ бы по крайней мѣрѣ»… Рачинскій стоялъ передъ нею, а она чувствовала какъ дрожитъ и теряется…
— Объясните, ради Бога, что все это значитъ? — выговорила она наконецъ.
— Сударыня, — началъ Рачинскій отчаяннымъ голосомъ, — я пережилъ бурную молодость… роковая страсть къ картамъ меня разорила… Я потерялъ все… Я былъ неспособенъ къ тяжелому труду и сталъ искать средствъ для легкой наживы… я заглушилъ въ себѣ совѣсть… Остальное вамъ извѣстно…
— Оставьте эти глупыя шутки! — не зная куда дѣваться прошептала Анна Павловна.
— Шутки! — продолжалъ Рачпискій тѣмъ же тономъ. — О! если бы это была шутка! Часто по ночамъ мнѣ грезятся дни моего счастливаго дѣтства; дни моей невинности — и я вскакиваю, покрытый холоднымъ потомъ, и рву себѣ волосы въ безсильномъ отчаяніи… Но каковы бы ни были мои заблужденія, въ одномъ чиста моя совѣсть — я еще не пролилъ человѣческой крови!
Онъ игралъ свою роль съ такимъ искусствомъ, что бѣдная Анна Павловна начинала дрожать все больше и больше.
— Зачѣмъ же вы сегодня не вспомнили о дняхъ вашей невинности? — проговорила она.
Рачинскій не выдержалъ и расхохотался.
— Нѣтъ, вы слишкомъ боитесь, — сказалъ онъ, — и продолжать съ моей стороны было бы безбожно. Пожалуйста простите меня. Еще минута — и вы навѣрное стали бы меня усовѣщевать и уговаривать перемѣнить образъ жизни, раскаяться, но вѣдь мнѣ нужно было только поквитаться съ вами… Комедія за комедію…
— За какую комедію? — спросила Анна Павловна, переводя духъ и отъ радости даже не сердясь на Рачинскаго.
— Да развѣ не было у васъ заговора, чтобы заставать меня переночевать здѣсь… ваша Настасія Ивановна мнѣ во всемъ призналась.
— Ну вотъ — теперь мнѣ приходится просить у васъ прощенія…
— Мы уже поквитались.
— Въ такомъ случаѣ пойдемте лучше въ гостиную здѣсь очень сыро.
VI.
Они зажгли свѣчи и заперли дверь на балконъ.
— Боже мой! да вѣдь не все еще кончено! — вдругъ съ ужасомъ вспомнила хозяйка. — А Настасія Ивановна! — вѣдь она побѣжала звать на помощь! Она притащитъ съ собою цѣлую станцію…
— Однако эта почтенная дѣвица выказываетъ необыкновенную храбрость, — замѣтилъ Рачннскій. — Помилуйте, я обѣщалъ всадить ей пулю въ лобъ, если она пикнетъ, а она побѣжала одна на станцію…
— Но подумайте только, какія сплетни начнутся… придутъ сюда, увидятъ насъ вдвоемъ, ночью… да вѣдь завтра же про меня всѣ сосѣди Богъ знаетъ что говорить станутъ…
— Да, я объ этомъ не подумалъ… а впрочемъ что же про меня сказать могутъ — я только исправляющій должность вашего сторожа и ничего болѣе…
— Перестаньте шутить — мнѣ не до шутокъ. Вы поставили меня въ такое затрудненіе — такъ вы же меня должны и выручить.
— Позвольте мнѣ не совсѣмъ согласиться съ вами, Анна Павловна, если я здѣсь, то никакъ не по своей винѣ — я только жертва заговора.
— Ну же, ну, придумайте что-нибудь скорѣе! — топнула ножкой Анна Павловна.
— У меня давно уже кое что придумано.
— Что такое? говорите!
— Нѣтъ, теперь не скажу; я боюсь, что вы не одобрите моего плана… И его выскажу только въ самомъ крайнемъ случаѣ…
— Ну, такъ я придумала… и все очень просто. Слушайте, вы будете продолжать разыгрывать вашу роль грабителя.
— Прекрасно… а дальше что же?
— Вы не понимаете?
— Не совсѣмъ.
— Люди, которыхъ Настасія Ивановна притащитъ съ собою васъ уведутъ… и…
— Какъ вора?
— Такъ что же… вѣдь иначе невозможно…
— Согласитесь, однако, Анна Павловна, что я сегодня въ первый только разъ сыгралъ эту роль — да и то въ качествѣ любителя. Что же это такое? вы желаете моей погибели… да вѣдь кончится тѣмъ, что я самъ, по примѣру вашей компаньонки, побѣгу звать къ себѣ на помощь.
— Господи! что же мнѣ дѣлать? — печально прошептала Анна Павловна. — Послушайте, пожалуйста согласитесь… вѣдь лишь бы только увели васъ отсюда, а потомъ вамъ легко будетъ объявить все, и васъ сейчасъ же выпустятъ вы только прогуляетесь о станціи.
— Хороша прогулка! — съ жандармомъ!
— Но вѣдь вы этимъ меня спасете!
— Въ такомъ случаѣ дѣлать нечего — я согласенъ.
— Ахъ какъ я вамъ благодарна!.. Что же это вы такое дѣлаете?..
— Я убираю ваши подсвѣчники, чтобы меня поймали съ поличнымъ…
— Боже мой! вы доведете меня до отчаянья!.. Вотъ они сейчасъ явятся, а вы только смѣетесь!
— Такъ вы желаете говорить серьезно, Анна Павловна? — съ нѣкоторымъ волненіемъ спросилъ Рачинскій.
— Конечно.
— И вы не нашли другого средства, какъ выдать меня жандармамъ за вора?
— Да нѣтъ-же!
— Ну, такъ мнѣ остается только передать вамъ свой планъ… То, что я выдумалъ — тоже очень просто и даже проще придуманнаго вами. Для вашей репутаціи вовсе не нужно, чтобы меня приняли за похитителя вашихъ вещей и серебра… Я могу быть у васъ въ домѣ совсѣмъ по другой причинѣ…
— По какой же? — какъ-то робко смотря на него, спросила Анна Павловна.
— Вы меня знаете — я человѣкъ свободный и обезпеченный… и я люблю васъ… Вѣдь ничего дурного про васъ не могли бы сказать, если бы вмѣсто вора здѣсь нашли вашего жениха…
— Я рѣшилась никогда не выходить замужъ, — прошептала Анна Павловна, опуская глазки.
VII.
Вдругъ раздался страшный стукъ въ ворота. Это явилась Натасія Ивановна со всѣми людьми, какихъ она только могла добудиться на станціи, и нѣсколькими мужиками.
Вся эта ватага лѣзла прямо въ гостиную.
— Гдѣ же воры? — спросило разомъ нѣсколько голосовъ.
— Какіе воры? что все это значитъ? — обратился къ нимъ Рачинскій, выходя на балконъ вмѣстѣ съ Анной Павловной.
— Да вѣдь вотъ эта барыня подняла всѣхъ насъ на ноги… вишь на дачу сюда цѣлая шайка воровъ забралась…
— Что жъ это вы съума сошли?! — громко сказала Анна Павловна компаньонкѣ.
Та только развела руками и глядѣла на всѣхъ, вытаращивъ глаза и ничего не понимая.
— Ей пригрезилось, — замѣтилъ Рачнискій. — Съ ней это часто бываетъ. Вѣдь вы такъ скоро пожалуй и меня, жениха Анны Павловны, сочтете за вора, Настасія Ивановна.
Настасія Ивановна разинула ротъ, да такъ и осталась, но будучи въ силахъ ничего выговорить.
Кругомъ раздался смѣхъ. Два-три человѣка стали браниться…
— Ишь, полоумная! Зря переполоху-то сколько надѣлала!.. Только добрыхъ людей смущаетъ…
И всѣ побрели во свояси.
Настасія Ивановна все сидѣла съ разинутымъ ртомъ и не говорила ни слова. Вдругъ она вскочила и остановилась передъ Анной Павловной въ трагической позѣ.
— Что же это — дура я вамъ что ли досталась? — задыхаясь проговорила она. — Я во многихъ домахъ жила, Анна Павловна, и, меня вездѣ уважали… Я не стерплю такой обиды… Завтра же прошу меня разсчитать… я не одного дня больше у васъ не останусь…
И она, не желая слушать никакихъ объясненій и оправданій, горделиво ушла въ свою комнату и даже хлопнула дверью.
Впрочемъ, на другой день ее удалось успокоить, а черезъ мѣсяцъ она хлопотала и суетилась на свадьбѣ Анны Павловны и Рачинскаго.
И это была самая милая, самая веселая свадьба, какую только можно себѣ представить.
1917