Приключение - Страница 9

— Если бы знать, как он это делает, — с тоской воскликнул Барсуков и вдруг вскочил на ноги, едва не опрокинув трубы.

— Смотрите, смотрите!

Сивачев взглянул на окно и замер.

— Сюда! — проговорил он.

По воздуху, то поднимаясь, то опускаясь, медленно плыл шар.

— На нас! — закричал Барсуков. — Закрывайте окно! Скорей!

Груздев в один прыжок очутился подле окна и захлопнул его. И почти тотчас светящийся шар приник к стеклу, отодвинулся и заколебался перед окном. Сивачев взглянул в бинокль.

— Он смотрит в трубу, а теперь что-то делает подле машины. Полетел второй шар.

— Бежим! — закричал Барсуков и схватил трубу.

И все трое выбежали в коридор, а затем на лестницу.

И почти тотчас раздался сухой треск и звон разбившихся стекол.

Когда они были на улице, раздался резкий, оглушительный треск, словно бросили на камни лист железа. Прохожие остановились и подняли головы кверху. Сивачев взглянул наверх. Из окон его комнаты вырвались клубы дыма.

— Пожар! — закричал кто-то.

Из ворот дома выбежал дворник, побежал к пожарному сигналу.

Сивачев, Груздев и Барсуков стояли на другом углу улицы.

— Извозчик! — закричал Барсуков и торопливо сел в пролетку.

— Я домой, — сказал он, бледный от страха, — еще бы минута, и нас бы не было.

— Что случилось? — спросил ошеломленный Сивачев.

— Видите, — усаживаясь и принимая от Груздева подставку, заговорил Барсуков, — он разрядил первый шар в воздухе, чтобы разбить стекла, а второй пустил уже, как снаряд. У вас все разрушено и пожар. Ну, я еду!

Он толкнул извозчика и пролетка отъехала. В ту же минуту раздался протяжный звук трубы и на улицу въехал пожарный обоз.

— А нам что делать? — спросил Груздев.

Сивачев уже справился от волненья. В голове его созрело решение.

— Иди куда-нибудь, только не домой. Переночуй и потом устройся. Адрес свой скажи Тышко. Я к нему зайду.

Груздев пожал ему руку и ушел. Сивачев перешел улицу, сел в трамвай, поехал ночевать к своему приятелю — Кумачову. Он не хотел оставаться подле дома, где горела его квартира.

Может быть в толпе есть люди, которые высматривают его. Подробности о пожаре он узнать успеет.

В десять часов утра Сивачев уже был на углу улицы Дзержинского. Дежурный попросил обождать.

Сивачев сел на деревянную скамейку. В подъезд вошел толстый, широкоплечий мужчина в высоких сапогах и гимнастерке. Дежурный высунулся из окошка и сказал:

— Товарищ Башков, поговорите с этим гражданином.

Башков остановился. Сивачев подошел к нему и быстро стал говорить. Башков не дал ему закончить.

— Пойдемте, — прервал он и указал рукой куда итти. Они вошли в тесный кабинет. Башков бросил на стол портфель и фуражку, сел в кресло и вторично спросил:

— В чем дело? Расскажите снова.

— Вы вероятно знаете про пожар на улице Красных зорь. Раздался шум вроде грома, разлетелись стекла и начался пожар? — спросил Сивачев.

Башков кивнул.

— Это в меня была направлена молния, чтобы убить меня, — продолжал Сивачев.

Башков чуть заметно улыбнулся и опять кивнул головой.

— Пожар на фабрике им. Ногина, убийство гражданина Хрущова, пожары на чугунно-литейном заводе и на складах Октябрьской железной дороги. Это все от искусственной молнии, которую пускают злоумышленники.

— Все? — неожиданно спросил Башков.

Сивачев вспыхнул. Ясно, его считают за сумасшедшего. И он, сначала путаясь и сбиваясь, а потом уже складно рассказал все, что успел узнать с первого момента, когда навел бинокль на таинственное окно.

Когда же Сивачев окончил, следователь откинулся и спинке стула и ударил рукой по столу.

— И вы до сих пор молчали?! Это преступление! Вы должны были понять, что это — вредительство, заговор, контрреволюция.

Сивачев в волнении встал.

— Когда я начал свой рассказ, вы улыбались, — заговорил он и в волнении встал, — думали, что я — маньяк. Если бы я пришел к вам сразу, вы бы посмеялись. Я хотел раскрыть всю организацию; товарищ мой Барсуков — он физик — хотел уяснить сущность изобретения. Вот почему я медлил. А теперь мой помощник Груздев и я раскрыты. Мы едва избегли смерти.

— Пусть так! Все-таки вы сделали ошибку! — воскликнул Башков. — Мы не хуже вас могли делать наблюдения. Ну, это уже в сторону. Кто такие Груздев и Барсуков?

На это Сивачев сказал:

— Я ручаюсь за обоих.

— Прямо американская фильма! — усмехнулся Башков. — Заговорщики, великое изобретение и самое черное злодейство. Подзорная труба, загримированный старик, ученая собака… Ну, мы их всех выведем на чистую воду. Откуда мы могли бы их наблюдать? А?

— Из квартиры Хрушова, — тотчас ответил Сивачев, — то есть не из нее, а из этого дома. Лучше бы из пятого этажа или с чердака.

— Адрес?

— На улице Правды, — Сивачев назвал номер дома.

— Адреса ваших помощников — Барсукова и Груздева?

Сивачев сказал и объяснил, как найти Груздева.

— Превосходно! Значит и начнем работу.

Служебные часы окончились. Дорогой, сидя в закрытом автомобиле, Башков закурил папиросу и, обращаясь к сидящему рядом Сивачеву, заговорил:

— Следственный материал о пожарах я знаю. В трех случаях свидетели говорят, будто видели огоньки в воздухе. Один прямо сказал — «шар». По справкам, полученным мною, управдом на Глазовой, этот Иван Кириллович, хорошо только пиво сосет, а что в доме делается — ему и заботы нет. Квартира на пятом этаже Заводиловым снята. По документу — Сергей Аркадьевич, 62 года, из Тамбовской губернии, служит в строительной конторе счетоводом. И затем у него с неделю времени поселился некий Степан Огаркин, 30 лет, крестьянин. Раньше служил сторожем на лесопильном заводе. Имеет две судимости. Одну за грабеж, другую за налет. Вот паренек! Собака тоже налицо. Третьего, которого вы видели, не значится. Выходит, его там водворили, и он, как арестант. Это бывает. Теперь еще фактик. Ваш Груздев молодцом оказался. На Васильевском острове, на Среднем проспекте живет доподлинный Сергей Аркадьевич Заводилов, из Тамбовской губернии, 62 лет, и служит в строительной конторе. Вот это трюк. Два документа на одно лицо.

— Когда вы успели все это разузнать? — с удивлением спросил Сивачев, слушавший с жадным вниманием рассказ спутника.

— Пустяки. Я успел и помещение снять на улице Правды. Комната в пятом этаже. Как есть над хрущовской. Сейчас мы туда с вами едем, будем наблюдать.

Минут через пять они уже въехали во двор. Сивачев выпрыгнул и быстро пошел по узкой лестнице. Это был черный ход.

Башков открыл дверь и вошел в кухню.

Идя следом за ним, Сивачев вошел в коридор и из него в комнату. Из комнаты направо и налево были двери, точь-в-точь, как в квартире Хрущова.

— Это у Хрущев их столовая, налево — спальня, направо— гостиная, — сказал Сивачев и пошел направо.

— И здесь так же.

— Как вы добыли это помещение?

— Случай! Здесь живет один инспектор из угрозыска. Жена и дети на даче. Ну, и сговорились. Он ушел к себе на дежурство, а завтра на дачу уедет. Надо будет, месяц проживем.

Сивачев огляделся.

И здесь комната служила гостиной. Дешевая мягкая мебель, письменный стол. Башков не открыл света и в комнате был полумрак.

— Займемся, — сказал он и передал Сивачеву длинный морской бинокль.

— Вон налево видите голую стену и в ней светящееся окно. На него и смотрите! — Сивачев, не подходя к раскрытому окошку, указал рукой.

Они сидели в полумраке, в пустой квартире и молча наблюдали в бинокль за тем, что Сивачеву было знакомо, а Башков видел в первый раз.

Человек в ермолке, как всегда, установил свои приборы, соединяя их проводами с какой-то машиной, стоящей в глубине комнаты, потом подошел к столу, наклонился, что-то отметил карандашом и вернулся к приборам. Следом за этим на кондукторе одного прибора появилась светящаяся точка, которая быстро разрослась до размера небольшого шара, а затем шар отделился и, светясь бледным голубым светом, поплыл по воздуху. За ним полетели второй и третий.