Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 1 - Страница 46

Одно определенное слово было переведено конкретным образом. Оно могло было быть переведено и по-другому - это зависело от переводчика. В настоящее время по поводу этого были проведены исследования, и было установлено, что если бы это слово было переведено по-другому, как также было возможно перевести, то могло бы не быть ни Хиросимы, ни Нагасаки.

Американский генерал имел в виду нечто другое, но тот перевод, который был сделан, был воспринят как оскорбление. Японский император просто отказался отвечать на письмо; оно было слишком оскорбительным. И случились Нагасаки с Хиросимой, атомная бомба была сброшена.

Если бы японский император ответил на это письмо, не было бы необходимости в Хиросиме и Нагасаки. Только одно слово переведено неправильно - и сто тысяч человек погибли за минуту, за несколько секунд. Это одно слово очень дорого стоило. Слова могут быть опасными.

В политике, в науке, в экономике, в истории слова должны быть линейными, одномерными. Но если весь язык станет одномерным, то от этого весьма пострадает религия, очень пострадает поэзия, очень пострадает романтизм. В поэзии слово должно быть многомерным, оно должно означать много вещей, чтобы поэзия имела глубину, в которую вы забирались бы все дальше и дальше.

В этом красота старинных книг. Вы можете читать Гиту каждый день, вы можете читать Евангелия каждый день, и каждый день вы можете наталкиваться на новые и свежие значения. Вы могли читать один и тот же отрывок тысячу раз, но вам в голову не приходило, что он имеет определенное значение. Но именно этим утром вам пришло это на ум, у вас было другое настроение. Вы были счастливы, цветущи - возникло новое значение. В другой день вы не так счастливы, не так цветущи, и значение изменяется. Значение изменяется в зависимости от вас, в зависимости от ваших настроений и атмосферы.

Вы несете внутри себя атмосферу, которая изменяется точно так же, как изменяется атмосфера вокруг вас. Вы замечали это? Иногда вы печальны; вы смотрите на луну, и луна кажется вам печальной, очень печальной. Вы печальны, а из сада доносится некоторый запах - он кажется вам очень печальным. Вы смотрите на цветы - вместо того, чтобы сделать вас счастливым, они оставляют в вас какую-то тяжесть.

Затем в другой момент вы счастливы, вы оживленны, вы цветете, улыбаетесь - тот же самый запах приходит и окружает вас, он танцует вокруг вас, он делает вас еще более счастливым. Тот же самый цветок... и когда вы видите, как он раскрывается, что-то раскрывается и в вас. Та же самая луна, и вы не в состоянии поверить, как много тишины и как много красоты опускается на вас.

Имеет место глубокое соучастие: вы становитесь партнерами в некотором глубоком таинстве. Но это зависит от вас. Луна та же самая, цветок тот же самый — это зависит от вас.

Древние языки являются очень гибкими. В санскрите имеются слова... Одно слово может иметь двенадцать значений. Вы можете все время играть с ним, и оно раскроет вам многое. Оно будет меняться вместе с вами, оно всегда будет подстраиваться к вам. Вот почему великие произведения классической литературы являются вечными. Они неисчерпаемы.

Но сегодняшние газеты станут бессмысленными завтра, потому что в значениях их слов нет жизненности. Они просто означают то, что означают; в них больше ничего не содержится. Вы будете выглядеть глупо, читая их завтра. Это обыкновенная проза; она дает вам информацию, но она плоская, в ней нет глубины.

С тех пор как Иисус говорил, прошло две тысячи лет, а его слова все еще живы и свежи. Они никогда не устареют. Они не стареют, они остаются свежими и молодыми. В чем их секрет?

Секрет заключается в том, что они означают так много, что вы всегда можете найти к ним новую дверь. Это не однокомнатная квартира. Иисус говорит: «В доме моего Бога много обителей». В нем много дверей, в нем всегда можно обнаружить новые сокровища. Вы никогда не проходите по одной и той же местности. Она бесконечно разнообразна.

Вот почему я все время изменяю смысл. Да, я меняю смысл в зависимости от того, что я чувствую. Но именно так поступал и Иисус.

При переводе Библии с древнееврейского на английский многое было потеряно. При переводе Гиты на современные языки, много было искажено. При переводе Корана пропала вся его красота, потому что Коран - это поэзия. Это нечто, что следует петь, это нечто, с чем следует танцевать. Это не проза. Основным методом религии является не проза, а поэзия.

Помните об этом всегда, и не пытайтесь вводить какие-то ограничения. Иисус так обширен, а английский вариант Библии так мал. Я могу понять сопротивление стариков по поводу того, что их священные книги не должны переводиться на современные языки. Это имеет глубокое значение.

Вы можете переводить прозу, в этом нет никакой беды. Если вы захотите перевести на любой другой язык теорию относительности, то это может быть трудно, но это не та же самая трудность, что при переводе Библии, Гиты или Корана. Теория относительности может быть переведена: ничто не будет потеряно; в ней нет никакой поэзии.

Но если вы переводите поэтические произведения, многое будет утеряно, потому что каждый язык имеет свой собственный ритм и каждый язык имеет свои собственные способы выражения. Каждый язык имеет свои собственные размер и музыку; это то, что не может быть переведено на другой язык. Эта музыка будет упущена, этот ритм будет утерян. Вы должны будете заменить их каким-то другим ритмом, какой-то другой музыкой.

Обыкновенную поэзию переводить можно. Но когда поэзия превосходного качества, из иного мира... Чем более глубокой и величественной она является, тем труднее ее переводить - это почти невозможно.

Я воспринимаю Иисуса как поэта. И он действительно поэт. Ван Гог сказал о нем, что это величайший художник, который когда-либо жил на этой земле. Это действительно так. Он выражается поэтическими притчами, он имеет в виду гораздо больше, чем могут передать его слова. Позвольте мне дать вам ощущение этой бесконечности значений.

Поэзия не всегда ясна - она не может быть до конца ясной. Это таинство. Это всего лишь раннее утро: вокруг себя вы видите туман - свежий, только что зародившийся. Это облака; вы не можете видеть далеко. Но в этом нет необходимости: поэзия не предназначена для того, чтобы видеть далеко. Она дает вам прозрение при вглядывании в близкое, в интимное.

Наука все время ищет что-то отдаленное; поэзия раскрывает по-новому интимное и близкое, то, что вы всегда знали, то, что знакомо вам - тот же путь, по которому вы шагали всю свою жизнь. Поэзия показывает тот же самый путь, но в новом свете, в новом цвете, с новой насыщенностью цветов. Внезапно вы переноситесь в новое измерение.

Я воспринимаю Иисуса как поэта. Он и есть поэт. Но это понимают очень немногие. Люди все время воспринимают его как ученого. Вы глупцы, если воспринимаете его как ученого. Тогда он выглядит абсурдно, тогда все здесь будет выглядеть сверхъестественным. Тогда, если вы хотите верить в него, вы должны быть очень суеверными. Или вы должны отбросить его полностью: ребенок выплескивается из ванны вместе с водой.

Он так абсурден. Вы можете верить в него, но тогда вы должны верить очень слепо. Эта вера не может быть естественной, спонтанной. Вы должны насильно утвердить ее. Вы должны верить ради самой веры, вы должны насильно воспринять ее. Или вы полностью отбрасываете его. И то и другое неправильно. Иисуса следует любить, а не верить в него. Нет необходимости думать о нем в терминах «за» или «против».

Замечали ли вы, что вы никогда не думали о Шекспире в терминах «за» или «против»? Почему? Вы никогда не думали так о Калидасе. Почему? Вы никогда не думали о Рабиндранате в терминах «за» или «против». Почему? Потому что вы знаете их как поэтов. Вы наслаждаетесь ими, вы не думаете - «за» вы или «против».

Но по поводу Иисуса, Кришны, Будды у вас появляются всякие «за» и «против», потому что вам кажется, что они аргументируют. Позвольте мне сказать вам: они не аргументируют. У них нет диссертаций, которые нужно защитить, у них нет никаких догм. Они великие поэты - более великие, чем Рабиндранат, Шекспир, Калидас, потому что то, что случилось с Рабиндранатом, Шекспиром, Калидасом, - это всего лишь проблеск, намек. То, что случилось с Иисусом, Кришной и Буддой, представляет собой реализацию, осознание.