Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 1 - Страница 45

Человек рассудительный, человек мудрый будет использовать сомнение, если его поиск связан с материей. Если его исследования имеют отношение к внешнему миру, то он в качестве метода будет использовать сомнение. Если его поиск направлен на внутренний мир, в себя, то он в качестве метода будет использовать доверие. Наука и религия являются двумя крыльями.

В Индии мы испытали одну глупость. Сейчас на Западе совершают другую. Мы в Индии пытались построить свою жизнь только на доверии; отсюда нищета, голод, страдания. Вся страна подобна одной большой болящей ране. И страдание это возникло так давно, что люди привыкли к нему, они впитали его так глубоко, что стали нечувствительными к нему. Они почти мертвы: они не живут, а дрейфуют.

Это произошло из-за тирании доверия. Как может птица летать с одним крылом?

Сегодня на Западе имеет место другой вид тирании: тирания сомнения. Она работает в совершенстве, когда речь идет об исследовании объективного мира: вы думаете о материи, для этого нужны сомнения, это научный метод. Но когда вы начинаете двигаться внутрь, это просто не работает; это не подходит. В этом случае требуется доверие.

Совершенным человеком является тот, в ком имеется глубокая гармония между сомнением и доверием. Совершенный человек будет казаться вам противоречивым, но он не является противоречивым. Он просто гармоничен - противоречия растворились в нем. Он использует все.

Если у вас есть сомнения, используйте их для научного поиска. И посмотрите на великих ученых: к тому времени, когда они достигли возраста понимания и мудрости, к тому времени, когда их юношеский энтузиазм ушел и осталась одна мудрость, они всегда обращаются к глубокому доверию. Эддингтон, Эйнштейн, Лодж - я не говорю о посредственных ученых, это вовсе не ученые, - все великие вершины в науке весьма религиозны. Они доверяют, поскольку они познали сомнения, они использовали сомнения, и они пришли к пониманию того, что сомнение является ограничением.

Это подобно следующему: мои глаза могут видеть, а мои уши могут слышать. Если я попытаюсь слышать глазами, это окажется невозможным; если я попытаюсь видеть ушами, это тоже окажется невозможным. Глаза имеют свои ограничения, уши имеют свои ограничения. Они являются экспертами, а каждый эксперт имеет свои ограничения.

Глаз может только видеть - и это хорошо, что он может только видеть, потому что, если бы он мог делать многое другое, он не был бы так эффективен для зрения. В глазу вся энергия становится зрением, а в ухе вся энергия становится слухом.

Сомнение является экспертом. Оно работает, если ваши исследования касаются внешнего мира. Но когда вы тем же методом пытаетесь искать Бога, то вы используете не тот метод. Этот метод в совершенстве приспособлен для внешнего мира, мира законов, но он не приспособлен для мира любви. Для мира любви требуется доверие.

В сомнении нет ничего плохого, не беспокойтесь об этом.

Используйте его, используйте его правильно. Если вы используете его правильно, вы придете к пониманию: вы придете к сомнению по поводу самого сомнения. Вы увидите, где оно работает, а где - нет. Когда вы придете к этому пониманию, откроется дверь для доверия.

Если вы обучены анализу - хорошо. Но не позволяйте ему поймать вас в ловушку, не позволяйте ему стать вашими оковами. Будьте открыты и синтезу, поскольку если вы все время только анализируете и никогда не синтезируете, то вы придете к мельчайшей части, но никогда не сможете прийти к целому.

Бог является предельным синтезом, атом - предельным анализом. Наука достигает атома: она все время анализирует, разделяет и, наконец, приходит к мельчайшей части, которую невозможно больше разделить на части. А религия приходит к Богу: она все время объединяет, синтезирует. Бог является предельным синтезом — к нему больше нечего добавить. Это уже целое. Кроме него, ничего не существует. Наука является «атомарной»; религия является «целостной». Используйте и то и другое.

Я всегда выступаю за то, чтобы вы использовали все, что имеете. Даже если у вас в руках яд, я скажу вам: «Сохраните его, не выбрасывайте». В некоторых обстоятельствах он может стать лекарством - это зависит от вас. При помощи этого яда вы можете совершить самоубийство, но этот яд может и спасти вас от смерти. Яд является одним и тем же; разница в способе использования.

Все зависит от правильности использования. Поэтому, отправляясь в лабораторию, используйте сомнение; когда вы приходите в храм, используйте доверие. Будьте раскрепощенными и свободными, чтобы тогда, когда вы приходите из лаборатории в храм, вы не несли с собой лабораторию. Тогда вы сможете войти в храм полностью свободными от лаборатории - вы сможете молиться, танцевать, петь. А когда вы снова возвращаетесь в лабораторию, не берите с собой храм, потому что танцы в лаборатории будут абсурдными – вы можете там все поломать.

Неуместно нести в храм то серьезное лицо, которое вы используете в лаборатории. Храм является празднованием; лаборатория используется для научных исследований. Исследования должны быть серьезными; празднование является игрой. В ней вы получаете наслаждение, в ней вы снова становитесь детьми. Храм - это то место, где можно снова и снова становиться ребенком, то место, где вы никогда не теряете контакта со своим первоисточником. В лаборатории вы взрослый; в храме вы ребенок. И Иисус говорит: «Царство Божье предназначено для тех, кто подобен ребенку».

Всегда помните, что не следует выбрасывать ничего из того, что Бог дал вам - даже сомнение. Это именно Он дал вам его, и за этим может скрываться какая-то причина, потому что ничего не дается вам без причины. От этого должна быть какая-то польза.

Не выбрасывайте ни одного камня, потому что много раз случалось так, что камень, выброшенный строителями, становился, в конце концов, краеугольным камнем нового здания.

Библия использует слова «покаяние, покайтесь». Иногда вы переводите их как «возвращение, вернитесь», иногда как «ответ, ответьте», а иногда используете их в их обычном значении. Вы изменяете значение слов по мере необходимости?

Я совсем не говорю о Библии. Я говорю о себе. Я не ограничиваюсь Библией; я не являюсь рабом какого-либо священного писания. Я полностью свободен, и я веду себя как свободный человек.

Я люблю Библию, люблю ее поэзию, но я не христианин. Я также не являюсь ни индусом, ни джайном. Я являюсь просто самим собой. Я люблю поэзию, но я воспеваю ее на свой собственный манер. Где и на чем делать ударение - решаю я, а не Библия.

Я люблю дух ее, но не букву. И слово, которое я иногда перевожу как «покайтесь», иногда как «вернитесь», а иногда как «ответьте», означает все это вместе взятое. В этом красота старинных языков. Санскрит, древнееврейский язык, арабский язык - все старинные языки поэтичны. Если вы используете поэтичный язык, он подразумевает многое. Он говорит о большем, чем могут вместить слова, он может быть проинтерпретирован различным образом. Он имеет много уровней значений.

Иногда это слово означает «покаяние». Когда я говорю о грехе и использую это слово, оно означает «покайтесь». Когда я говорю о Боге, который зовет вас, тогда это слово превращается в «ответьте», оно означает «ответ, ответственность». Бог спросил - вы отвечаете. А когда я говорю о царстве Божьем в ваших руках, это слово означает «вернитесь».

Имеют смысл все три значения. Это слово не является одномерным — оно трехмерно. Все старые языки являются трехмерными. Современные языки являются одномерными, потому что нашей настоятельной потребностью является не поэзия, а проза.

Мы настойчиво требуем не многозначности, а точности. Слово должно быть точным: оно должно означать только что-то одно, чтобы не было никаких недоразумений. И это хорошо. Если вы пишете о науке, язык должен быть точным, поскольку в противном случае действительно возможны недоразумения.

Это случилось во время Второй мировой войны: еще до Хиросимы и Нагасаки американский генерал написал письмо императору Японии. Письмо было написано по-английски, а затем оно было переведено на японский язык, который является более поэтичным, более цветистым - в нем одно слово может иметь несколько смыслов.