Приговоренные к безумию (Безумие смерти) - Страница 33

– Гремучая смесь!

– Именно поэтому нью-йоркский полицейский департамент прибегает к такому же сочетанию. Мэ­рия и полиция подкармливают прессу своими блю­дами. На переднем плане – вице-мэр Франко.

– Хороший выбор, – одобрил Рорк. – Толко­вая, привлекательная и сильная женщина, но не по­давляет окружающих.

– Это тебе так кажется, – усмехнулась Ева.

– Неважно, какая она на самом деле, я говорю о ее имидже. Используя в качестве представителя не мэра, а Франко, мэрия создает впечатление, что это не кризис, а всего лишь проблема. А полиция, вы­двигая вперед тебя, добавляет элементы компетентности и надежности. Город в женских руках, забот­ливых и в то же время сильных.

– Что за чушь!

– Вовсе нет, – вмешался Бэкстер. – Они ловко придумали, Даллас, хотя для тебя это, конечно, боль в заднице. Вы обе превосходно выглядите на экра­не, создавая приятный контраст – что-то вроде во­ительницы и богини. А увидев серьезные и строгие лица Уитни и Тиббла и услышав несколько замеча­ний мэра о его полном доверии к нью-йоркской по­лиции, люди успокоятся и не станут устраивать бес­порядки на улице, мешая транспорту.

– Ты явно упустил свое призвание, Бэкстер. Тебе следовало бы заниматься пиаром.

– И отказаться от тепленького местечка с ши­карной зарплатой?

Ева засмеялась.

– Чушь или нет, но таков план кампании, одоб­ренный департаментом. Если мы в ближайшее вре­мя не добьемся значительных успехов, мне придется рекламировать правосудие в утренних шоу. И учти­те: если такое случится, я заставлю всех вас пожа­леть об этом. – Она повернулась к двери: – Пибоди, пошли со мной.

Когда они вернулись в ее кабинет, Ева снова об­ратилась к Пибоди:

– Не нависай все время над Макнабом. Он по­думает, будто ты беспокоишься.

– Но я действительно беспокоюсь. Уже прошли целые сутки…

– Беспокойся, сколько твоей душе угодно, но не позволяй ему это видеть. Он тоже боится, но изо всех сил старается этого не показывать. Если тебе нужно дать выход своим чувствам – иди в сад и кричи во все горло.

– Вы тоже так делаете?

– Иногда. А иногда я пинаю неодушевленные предметы или занимаюсь первобытным сексом с Рорком. Последний способ не для тебя, – быстро добавила Ева.

– Жаль. Это улучшило бы мое состояние и сде­лало бы меня куда более продуктивным членом следственной группы.

– Ценю твое чувство юмора. Принеси мне кофе.

– Сейчас. Пожалуй, я попробую способ с выхо­дом в сад.

Ева села за компьютер и начала пробиваться к данным о Мэри Эллен Джордж.

Файлы были запечатаны. Ева получила санк­цию, но Детская служба тут же перешибла ее орде­ром на временный запрет к доступу, который мож­но было отменить только через суд. Ева понимала, что на это уйдет несколько дней, если только она не воспользуется обходным путем. А поскольку она таких вещей не любила, то решила для начала ис­пробовать более законные методы.

Третий раз за день Ева позвонила детективу сер­жанту Томасу Дуайеру, и наконец ей удалось застать его, а не автоответчик.

– Сержант, это лейтенант Даллас. Я уже давно пытаюсь с вами связаться.

– Я в суде. Сейчас перерыв. Чем могу служить, лейтенант?

– Я руковожу расследованием убийств, совер­шенных «Искателями Чистоты». Вы слышали о них?

– Кто же не слышал? Вы звоните мне из-за этого ублюдка Фицхью?

– Я стараюсь раскопать все возможные данные. Вы ведь участвовали и в следствии по делу Мэри Эллен Джордж?

– Да. Мы были уверены, что ей не отвертеться, но ошиблись. А при чем тут Джордж?

– Она тоже мертва.

– Значит, колесо продолжает вертеться… К со­жалению, я вряд ли смогу сообщить вам о них что-нибудь, чего нет в досье.

– Что, если я угощу вас пивом после суда? Я в тупике, Дуайер. Мне нужна любая помощь.

– Знаете бар О'Мэлли на 23-й улице недалеко от Восьмой авеню?

– Найду.

– Заседание кончится через час.

– Встретимся в баре. – Ева посмотрела на ча­сы. – Ровно в пять.

– Договорились. Нас уже зовут. До скорого.

Ева положила трубку как раз в тот момент, когда Пибоди поставила на стол чашку кофе.

– Ну что, стало лучше после сада?

– Да. Только горло болит. Между прочим, ваш холодильник забит пепси.

– Джейми, очевидно, поглощает ее бочками. Скажи Соммерсету, что…

Ева не договорила, так как в комнату ворвался ураган в лице Мейвис Фристоун.

Двухдюймовые платформы пурпурных гелевых сандалий нисколько не препятствовали стремитель­ности ее движений. Такого же цвета мини-юбка и полоска ткани на груди прикрывали только необхо­димый минимум. Волосы были заплетены в сотни разноцветных косичек.

Мейвис обежала вокруг стола – гель на ее ногах издавал хлюпающие звуки – и сжала Еву в объятиях с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

– Это лучший день в моей жизни! Я обожаю тебя, Даллас!

– Тогда почему ты пытаешься меня задушить?

– Прости. – Мейвис отпустила Еву, но тут же схватила ее за руку. – Я должна поговорить с тобой.

– Не могу. – Ева едва не задохнулась от каш­ля. – Даже если бы могла физически, я тону в де­лах. Позвоню, когда выплыву на поверхность.

– Но это очень важно! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Мейвис подпрыгивала при каждом слове, и от мелькания красок перед глазами у Евы кружилась голова.

– Ладно, даю тебе две минуты. Говори побы­стрее.

– Это личное. Прости, Пибоди, но не могла бы ты…

– Пибоди, найди Соммерсета и скажи, чтобы он заказал грузовой самолет, полный пепси.

– Только закрой дверь! – воскликнула Мей­вис. – Спасибо.

Она все еще подпрыгивала, на ее пальцах по­блескивали кольца, а на левой руке спираль в форме змеи тянулась от запястья к локтю. Ева опасалась, что отпечаток этого украшения навсегда запечатлел­ся на ее шее.

– Говори скорее, Мейвис, – повторила она, от­хлебнув кофе. – Я действительно очень занята. Где тебя носило?

– На курорте Олимпус. Недельный ангажемент в казино «Аполло». Потрясающе! Вернулась сегодня утром.

– Рада за тебя. – Ева перевела взгляд на эк­ран. – Встретимся, когда я освобожусь, и ты все мне расскажешь.

– Я залетела!

– Поздравляю. Мы это отметим… – Мозг Евы автоматически продолжал обрабатывать прочитан­ные на экране данные, но внезапно в голове у нее что-то щелкнуло. – Что ты сказала?

– Я залетела! – Мейвис прижала ладони ко рту. Ее глаза, сегодня такие же пурпурные, как туфли, плясали, словно пара девиц из кордебалета.

– Ты… – Ошарашенная Ева уставилась на го­лый пупок Мейвис, из которого свешивались три блестящие цепочки. – У тебя там что-то растет?

Мейвис кивнула.

– Малыш! – Радостный смех струился сквозь прижатые к губам пальцы. – Можешь поверить? Потрогай! – Она схватила руку Евы и поднесла ее к своему животу.

– Может, лучше не надо?

– Не бойся, там все надежно упаковано. Что ты об этом думаешь?

– Не знаю. – Ева осторожно убрала руку и спрятала ее за спину. Умом она понимала, что бере­менность не заразна, но все же… – А что думаешь ты? Это произошло случайно?

– Нет. Мы сделали это сознательно. – Мейвис уселась на стол, болтая стройными ножками. Гелевые сандалии, хлюпая, стучали по дереву. – Мы с Леонардо уже некоторое время пытались зачать ребенка. Нам долго не везло, но мы очень старались. – Она захихикала.

– Слушай, ты, часом, не пьяна?

– Нет, только беременна. – Мейвис похлопала себя по животу. – Эмбрион зреет внутри.

– Ради бога, не говори «эмбрион»! – По какой-то причине это слово вкупе с хлюпающими звуками геля вызывало у Евы тошноту.

– Почему? Мы все когда-то были зародышами.

– Может быть. Но мне не нравится об этом ду­мать.

– А я больше ни о чем думать не могу. Когда я была в Олимпусе, меня рвало по утрам…

– Давай опустим эту часть истории. – Тошнота усилилась, и Ева подумала, что надо вымыть как следует руку, которая прижималась к голому животу Мейвис.