Приговоренные - Страница 4

– Как я понимаю, с этой Джейн в Москве случится…

– Ничего плохого. Я занимаюсь честным бизнесом. Судите сами: если бы эту женщину хотели убить или покалечить, – в этом месте Куприн рассмеялся, будто сказал нечто смешное, – это можно легко устроить в Чикаго. Темная улица, пара грабителей… Таких случаев сотни. Но у нас другие цели, гуманные. В дальнейшем я подробно объясню, что делать и говорить, как себя вести. Вы скоро убедитесь, что это простое дело, нетрудное.

– Ну, хорошо… Тогда почему бы вам не обратиться к другому человеку? Зачем вам нужен именно я? Откуда вы вообще узнали о моем существовании?

– Отличный вопрос. На миллион долларов. Мне нужен мужчина ваших лет, женатый, желательно без детей. Сообразительный, коммуникабельный, внушающий доверие. Средний человек с хорошей репутацией. Желательно знание русского языка. Поэтому вы подходите. Но есть еще одна причина, ее вы узнаете немного позже. Разумеется, мой выбор неслучаен. Я навел о вас справки. Уверен, у вас все получится. Или вы испытываете чувство неуверенности?

Куприн вопросительно посмотрел на собеседника.

Надо что-то отвечать. Стив вспомнил пыльный офис, выходивший окнами на скоростное шоссе, вспомнил тупую морду начальника, у которого легче вырвать сердце, чем прибавку к зарплате, вспомнил карточные долги, кредит за дом, который в лучшем случае будет погашен только через двенадцать лет. И представил цифру, нарисованную на салфетке. Эти деньги можно получить уже завтра, наличными. И решить все проблемы с долгами и не только… Этот русский парень – подозрительный, но щедрый. Может быть, он просто псих?

В конце концов, если что, будет возможность отступить. Куприн сам сказал, что аванс можно не возвращать. В крайнем случае, Стив обратится в полицию, мол, его помимо воли втянули в сомнительную аферу и так далее. Риска никакого. А за пару поездок в Москву и разговор с какой-то Джейн ему обещают целое состояние. Может быть, на этот раз посчастливится вытянуть длинную соломинку? Ведь у каждой собаки бывает счастливый день.

Если бы Стив не был прирожденным игроком, причем игроком невезучим, он отказался бы сразу, попрощался и ушел. Но он и сейчас оставался самим собой. Чтобы произвести впечатление вдумчивого обстоятельного человека, он выкурил сигарету, выпил бокал вина и только тогда кивнул собеседнику, мол, продолжайте.

– Ваша жена, знаю, бездетна. И давно мечтает усыновить ребенка, можно даже цветного. Но у вас энтузиазма не так много, как е Лайзы. Я бы хотел, чтобы вы осторожно поговорили с супругой. Прямо сегодня. Высказали идею: а что если усыновить ребенка в России? Вы хотели бы вырастить наследника… Ну, сами придумайте что-то правдоподобное. Мне кажется, Лайза от вашей идеи придет в восторг.

– Ее обязательно втягивать в эту историю?

– Почему бы и нет? В путешествиях по незнакомой таинственной стране она весело и с комфортом проведет время. Имя ребенка, все его данные вы скоро узнаете. Впрочем, зачем создавать секреты на пустом месте. Мальчика зовут Колей. Шустрый такой, симпатичный. Не беспокойтесь, усыновлять его необязательно. Мальчик нужен для дела.

На следующий день во время ленча появился курьер с объемистым пакетом. Стив расписался, заперся в туалете, вскрыл упаковку и пытался пересчитать деньги. Но подержанные двадцатки выскальзывали из рук, пальцы плохо слушались, и света было мало. Купюры посыпались с колен на кафельный пол. Стив снова засунул их в пакет.

Сказав секретарю босса, что ему надо отъехать по делам буквально на час, он поспешил к стоянке. Остановился возле первого попавшегося мотеля, снял комнату и долго сидел на кровати, считая и пересчитывая деньги. Чет побери, а этот русский не обманул. Стив перевел дух, вытер потное лицо салфеткой и подумал, что у него появился реальный шанс начать новую жизнь, счастливую и беззаботную.

Начальник колонии строгого режима подполковник Яков Горобец снял трубку телефона внутренней связи и приказал доставить в подвальный следственный кабинет заключенного Игоря Сотникова. Дожидаясь, когда выполнят приказ, он поднялся из-за стола и встал у окна.

– Мы спешим.

Это подал голос прибывший из Москвы полковник ФСБ. Николай Лихно, и постучал ногтем по стеклу наручных часов. Внешность полковника непримечательная. Высокий сухопарый человек с вытянутым лицом, заметной сединой и высокими лобными залысинами. В серых глазах застыла грусть.

– Поторопить нельзя? А то смеркается уже.

– Никак нет, – ответил Горобец. – Послали нарочного. Минут через двадцать Сотников будет здесь, но не раньше. Его отряд в дальнем конце зоны. Почти через всю территорию надо бегом бежать.

Лихно вытащил новую сигарету. Другой товарищ из Москвы капитан ФСБ Игорь Куприн поднес начальнику огоньку и сказал бодрым голосом:

– Ничего, обратно быстро доедим. Ночью дорога свободна.

Куприн полез в портфель, вытащил дорожный атлас и от нечего делать долго водил пальцем по бумаге. Что-то вычисляя, он беззвучно шевелил губами. Этот малый был полной противоположностью своего начальника. Крепко сбитый, с широкими плечами и фигурой спортсмена, на вид лет тридцать с небольшим. Приятное лицо, ровные зубы, яркие васильковые глаза.

На памяти Горобца офицеры контрразведки появлялись в колонии только дважды. Один раз, когда сюда по ошибке прислали с этапом настоящего предателя родины, осужденного за шпионаж в пользу одной из западных стран. Вскоре того шпиона забрали и увезли неизвестно куда. И вот сегодня второй случай. Природное любопытство терзало душу Горобца, на языке вертелись разные вопросы. Но спрашивать московских офицеров, на кой черт им понадобился Сотников, кличка Сотник, неэтично. Тем более начальник колонии уже читал документы, согласно которым Сотников нужен в Москве для проверки и закрепления на месте обстоятельств убийства некой гражданки Шмаковой. Как явствует из бумаг, уборщицы из закусочной «Вечерние огни», бездетной вдовы, пятидесяти восьми лет от роду.

Кого подозревают в убийстве? И каковы его мотивы? Неприязненные отношения, ревность… Об этом в документах ни слова. Главное, какое отношение к этому происшествию имеет заключенный номер четыреста семь? О том что именно Сотник, крутой парень, по слухам заваливший четырех известных московских гангстеров, имевший связи в высоких кругах преступного мира, грохнул какую-то жалкую уборщицу из закусочной… Нет, об этом и речи быть не могло. Вот если бы он в припадке ревности задушил королеву красоты, с которой делил постель. Ну, в такое еще можно поверить. Пусть с трудом, но можно.

И, тем не менее, в документах упоминалась лишь Шмакова. Бумаги были заверены в областной прокуратуре и Главном управлении федеральной службы исполнения наказаний, ГУФСИН. Согласно распоряжению заместителя начальника ГУФСИН, Сотников поступает в полное распоряжение контрразведчиков. Сотрудники ФСБ за него отвечают и вернут заключенного в колонию по окончании следственных действий. Все вроде понятно. И все же… какое отношение гражданка Шмакова имеет к государственной безопасности страны? Эта уборщица, она что, шпионка? Или любовница шпиона? А Сотников ее…

– Это Шмакова, она кто? – сорвалось с губ помимо воли. – Не родственница Сотнику будет?

– Позвольте оставить вопрос без ответа, – мрачно покачал головой Лихно. – Все материалы по этому делу засекречены.

– Понимаю, понимаю, – вздохнул Горобец.

Он снова отвернулся к окну. Перед зданием административного корпуса – плац, похожий на футбольное поле. Здесь проходит утренняя и вечерняя перекличка заключенных. Горобец поправил сам себя: пожалуй, плац, побольше футбольного поля. Зона здесь немаленькая, на четыре с половиной тысячи заключенных. Зековскую братию, одетую в черные бушлаты и фуфайки, дважды в день, и в холод и в жару, строят на плацу для переклички, – места едва хватает. Если смотреть из окна на лагерный забор, на вышки с охранниками и пулеметами, массу людей, освещенную прожекторами, на душе без всякой причины становится тревожно и муторно.